Социальные последствия, жертвы и «совокупная» цена преступности

Жертва несет свою долю вины за то, что с ней произошло, происходит или произойдет.

Таранов Павел Сергеевич (р. 1946), русский ученый, публицист

Преступление остается иногда ненаказанным, но оставляющим в покое — никогда.

Сенека (младший) Луций Анней (ок. 4 г. до н.э. — 65 г. н.э.), римский философ, поэт, государственный деятель

Дурные последствия преступлений живут дольше, чем сами преступления.

Вальтер Скотт (1771-1832), английский юрист, писатель, автор исторических романов

Важно не столько знать все, сколько знать всему точную цену…

Ханна Мор (1745-1833), английская религиозная писательница

Социальные последствия преступлений

В уголовном праве считается, что как не может быть преступления без объекта, поскольку любое деяние посягает на какой-то объект (общественные отношения), так не может быть и преступления без последствий. Хотя в Уголовном кодексе РФ есть формальные составы деяний, где последствия преступлений выведены за пределы состава. Они не влияют на квалификацию преступления, но объективно существуют и могут учитываться при назначении наказания^[1]. Наряду с этим и в материальных составах преступлений отражаются далеко не все объективно существующие даже прямые последствия преступлений, уже не говоря о последствиях отдаленных, побочных, косвенных, рикошетных. В зависимости от роли, которую последствия играют в совершенных деяниях, они именуются по-разному: основными последствиями, когда они являются необходимыми признаками преступления; квалифицирующими, когда они свидетельствуют о более тяжкой форме преступного поведения, хотя и без них в действиях виновного может усматриваться основное деяние; отягчающими и даже смягчающими, когда они не указаны в статье закона, но есть в перечне отягчающих или смягчающих обстоятельств.

Последствия преступлений могут представляться в точных цифрах и в общих чертах, как последствия тяжелые, выраженные в крупном ущербе и т. д. Характер и степень тяжести последствий имплицитно участвуют в категориальном делении преступлений (небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие), хотя в основе этого деления в законе лежит не характер и тяжесть последствий, а мера наказания — лишение свободы (не превышает двух лет, превышает два года, не превышает 10 лет, свыше 10 лет). Тем не менее последствия преступления играют не последнюю роль при квалификации деяния и назначении наказания. Вот, пожалуй, и весь круг основных вопросов о последствиях преступлений, которые решает уголовное право.

Значительно шире и глубже интерес к последствиям преступлений в криминологии. Социальные последствия преступности имеют огромное и практически ни с чем не сравнимое значение для общества. В составе преступлений нет ни одного криминологически значимого признака, который бы конкурировал с преступными последствиями. Основная опасность заключена ведь не столько в самом факте преступления, сколько в его последствиях, которых добивался или к возможному наступлению которых пренебрежительно относился сам источник зла — преступник. Возьмем, например, самые известные деяния 20 веков новой эры. Все они стали известными и «великими» благодаря своим последствиям^[2].

Именно причинение преступных последствий исторически предопределило:

• 1) существование постоянно совершенствующихся в соответствии со складывающейся криминогенной ситуацией уголовных законов, процессуальных правил их применения, адекватных видов уголовных наказаний;
• 2) всю систему уголовной юстиции (милицию, полицию, следственный аппарат, прокуратуру, суды, адвокатские образования, систему исполнения уголовных наказаний, многочисленные системы инструментальной и физической охраны);
• 3) подразделения ООН и большое число международных организаций, системно организующих конгрессы, конференции и другие мероприятия в целях разработки международных конвенций и других документов о контроле преступности в мире и отдельных странах в целях предотвращения преступных последствий;
• 4) всю совокупность мировых и национальных наук криминального цикла (уголовное право, уголовный процесс, исполнительное право, криминалистику, криминологию, виктимологию, судебную медицину, судебную психиатрию, уголовную статистику и другие научные дисциплины);
• 5) международные и национальные отделы Интерпола, Европола и других организаций, осуществляющих непосредственный контроль над транснациональной преступностью, деятельность которых связана с анализом преступности и ее следов (последствий);
• 6) сложную и разветвленную систему государственной и частной охраны, детективных агентств, индустрию металлических ограждений, охранных устройств и систем сложнейшего электронного доступа на объект (предприятие, жилой дом, квартира, автомашина, дача), использование самых высоких космических технологий, устройств внешнего и внутреннего видеонаблюдения и подслушивания, систему личной самозащиты (обучение приемам защиты, использование баллончиков со слезоточивым газом, электрошокеров, газовых и травматических пистолетов и т. п.). Постоянно актуализируются требования о вооружении народа и свободном доступе к огнестрельному оружию, как, например, в США. Все это требует огромных денежных средств, специально обученных людей, научных разработок.

Несмотря на этот огромный перечень влияния социальных последствий преступлений, фактически предопределяющих всю систему борьбы с преступностью (научную, законотворческую, методическую, организационную, оперативную, правоприменительную, исполнительную и т. д.), они практически никогда системно и в совокупности не изучались. Не изучаются социальные последствия преступлений в полной мере и до сих пор. Детально исследуются преступность, судимость, заключенные^[3]. Частично, как бы между делом, изучаются и последствия криминализации общества, но мы до сих пор не знаем всех прямых и косвенных, непосредственных и отдаленных социальных последствий преступности и борьбы с ней в сколько-нибудь обобщенном виде.

Б. А. Минин в своей интересной, но не бесспорной работе «Возвратное право» приводит перечень 12 неиспользованных возможностей в связи с преступностью. Из чего делает следующий вывод: «Можно считать, что из-за проявления перечисленных факторов страна, общество недополучает еще полтора ВПП… Каждое из деяний, действий или бездействия, отнимающих у нас эти возможности, есть преступление, и с таким широким спектром правонарушений ничем, кроме как таким же широким по охвату правосудием, справиться невозможно. Этот охват и обеспечивает возвратное право, основанное на универсальном принципе „возврата“ отобранного»^[4]. Сейчас многие юристы задумываются об эффективности и наряду с этим о гуманизации правоохранительной деятельности. Однако оптимального решения нет. И «возвратное право», разрабатываемое Мининым Б. А., по мнению автора, может дать некоторую надежду.

Многие работы Б. А. Минина, включая и последнюю монографию, посвящены изложению результатов разработки возможности и целесообразности дополнения современного правосудия, прежде всего уголовного, системой «возвратного права», основанной на адекватном возмещении преступником ущерба, нанесенного пострадавшему — физическому или юридическому лицу, в целом обществу и природе. В итоге хорошо налаженная устойчивая практика выявления, расчета и возмещения всего наносимого ущерба должна стать необходимым и достаточным аргументом совершения правосудия. Это обеспечит существенное ускорение судопроизводства, а главное — повышение «справедливости» наказания как общественной реакции на общественно негативные последствия и целый ряд других значительных позитивных последствий. Автор видит в «возвратном праве» основу для постепенной трансформации на всех уровнях — от бытового до межцивилизационного — общественного правосознания от эгоистически отклоненного, антисоциального в сторону гуманистически настроенного и общественно созидательного. Идеи Б. А. Минина, которые он разрабатывает около 20 лет, не бесспорны, а в ряде положений — наивны. Однако общество с его уголовным наказанием практически пришло в тупик. Использование отдельных аспектов разработок Минина Б. А. может помочь в решении некоторых криминологических и уголовно-правовых проблем.

Непосредственно об эффективности действия системы уголовной юстиции в нашей стране написана лишь небольшая работа ?. М. Бабаевым^[5]. Но и она по причине отсутствия и закрытости необходимых фактических данных является теоретическим и пробным исследованием, хотя автор охватил относительно широкий круг возможных проблем. В пособии рассматриваются: понятие социальных последствий преступности, значение их анализа для решения входящих в предмет криминологии проблем, механизм образования, классификация и виды социальных последствий преступности, их влияние на общественную жизнь. ?. М. Бабаев считает, что «именно тяжкий вред, возникающий как следствие противоправного поведения в большинстве его форм, был и остается в числе главных, если не самым главным из факторов, объясняющих, почему борьба с преступностью рассматривается как одна из важных социальных проблем»^[6]. И с этим нельзя не согласиться. Работа была оценена положительно, однако данное начинание не получило развития в трудах других ученых, в практической деятельности и не было поддержано властями. Причины — организационные, политические, кадровые, методические и иные. И это не только наша беда.

В мире вообще нет относительно полных сведений даже о самой преступности, и почти нет никаких обобщающих сведений о ее социальных последствиях. ?. М. Бабаев считает первым конструктивным обстоятельством, которое призвано стать базовым для понятия последствий, что последствия — это вред, ущерб, урон, наносимый объекту защиты. Далее он, разъясняя эти термины, дополняет их потерями, убытками^[7]. И эти термины прямо или косвенно широко употребляются в законе. Даже если мы ограничимся прямыми и непосредственными криминальными последствиями самых древних и распространенных преступлений, которые совершаются в отношении граждан, — убийствами, разбоями, грабежами и кражами, то мы увидим, насколько велик этот моральный, физический и материальный вред.

В первые годы нового столетия, когда казалось, что жизнь более или менее начала налаживаться, каждый час в России только регистрировалось в среднем 4−5 убийств, 5−7 разбойных нападений, 15−20 грабежей идо 150−200 краж. Реальное положение дел в А-5 раз хуже. Перечисленные деяния составляют в структуре всей учтенной преступности до 60%. А если взять другие не менее распространенные деяния, совершаемые в сфере экономики, и корыстные (коррупционные) преступления в сфере государственной службы, то мы убедимся, что только выявленный ущерб составляет более трети или около половины всех экономических потерь государства. Приведенные цифры свидетельствуют о социальных последствиях отдельных деяний. Последствия преступности, относящиеся к различным отдельным видам и группам деяний и совокупности всех совершаемых в государстве преступлений, не что иное, как огромный совокупный вред, причиняемый общественным отношениям. Мы должны быть заинтересованы в обобщенном интегрированном анализе всех реально совершаемых преступлений, а не только наиболее распространенных и регистрируемых^[8].

Конечно, вред, ущерб, урон, потери, убытки — это в определенной мере обобщающие термины. В действительности социальные последствия очень разнообразны и конкретны. Они могут нарушать различные сферы жизни и деятельности людей и иметь моральные, психологические, семейные, физические, медицинские, экономические, производственные, технические, политические, организационные, военные, научные и иные нежелательные для общества последствия. Их очень трудно свести к единому знаменателю, еще труднее их выразить количественно. Но и серьезных попыток такого обобщения практически не предпринималось. Хотя в различных науках криминального цикла, в уголовном праве, уголовном процессе, криминалистике, судебной медицине, криминологии, виктимологии, уголовной статистике есть анализ тех или иных последствий конкретных деяний, совершенных в конкретное время, однако они разрозненны, ограничены и единичны.

Ю. М. Антонян в коллективном учебнике по криминологии предлагает классифицировать последствия преступлений, включая в классификационные схемы такие признаки, которые, к сожалению, не имеют обобщающего критерия, но являются важными с практической точки зрения^[9]. К этим признакам он относит:

• 1) содержание наносимого преступлением ущерба, который может быть различным по своему характеру (моральный, материальный, психологический, соматический, нравственный и т. д.);
• 2) объект уголовно-правовой охраны (по главам УК РФ);
• 3) тяжесть наступивших последствий;
• 4) время наступления общественно опасных последствий — реальный вред может наступить сразу, а нередко много лет спустя. Например, у близкого родственника убитого через многие годы мучений может начаться душевное заболевание. Жестокое обращение преступника с ребенком может плохо отразиться на всей его жизни;
• 5) последствия преступления, порождающие новые преступления, например мести, расправы и др.;
• 6) сфера жизнедеятельности людей, где причинен ущерб;
• 7) масштабы ущерба. В них он включает все расходы, связанные выявлением и розыском преступников, расследованием уголовных дел, рассмотрением уголовных дел в суде, наказанием виновных, в том числе и в местах лишения свободы, постпенитенциарной опекой.

Однако и это далеко не все социальные последствия преступности.

Интересные данные приводятся в книге «США — преступность и политика», вышедшей под ред. Б. С. Никифорова. В параграфе «Стоимость преступности» в прямой ущерб от преступности он включает расходы общества на борьбу с преступностью и предупреждение, которые он складывает из трех величин: ущерба, причиняемого преступлениями; государственных расходов на деятельность уголовной юстиции и других органов, ведущих борьбу с преступностью; затрат предприятий и частных лиц на собственную защиту от преступных посягательств (страхование имущества, сигнальные системы, сторожевая охрана, замки и т. п.). В 1965 г. Правительственная комиссия определила, что ущерб от уголовных преступлений составил 6 783 000 долл., государственные расходы на деятельность полиции, судов и исправительных учреждений выразились в сумме 4 212 000 долл., а затраты частных лиц достигли 1910 долл. Далее он раскрывает, каким образом складывался тот или иной ущерб. На полицию было затрачено 2 792 000 долл., на содержание исправительных учреждений — 1 034 000 долл., на судебную систему — 261 000 долл., а расходы на обвинение составили 125 000 долл.^[10]

Эти данные были приведены, чтобы показать, что в богатейшей стране мира все умели считать еще полвека назад. Мы, говоря всюду о нашей открытости, до сих пор не знаем, во сколько нам обходится преступность в стране. Не знаем, и знать не хотим. Судя по некоторым отрывочным данным, мы выглядим в этой сфере абсолютно неэффективно, хотя и вкладываем в правоохранительную систему огромные деньги, поскольку результаты (по сравнению с другими странами) незначительные.

В некоторых ситуациях с последствиями даже не очень считаются. Во время Великой Отечественной войны рефрен о том, что для победы «мы за ценой не постоим» был доминирующим. И многие воспринимали это как должное. Хотя были командиры, для которых сохранение личного состава было важнейшей составляющей. В настоящее время считается, что воевать и гибнуть должна боевая техника, а не люди. Начальники, взявшие незначительную высоту, за счет массовой гибели своих подчиненных — плохие вояки. А вот в борьбе с преступностью при очень низкой ее эффективности и с огромными потерями, в том числе людскими, об этом как-то не задумываются. Нет знания и понимания социальных последствий преступности, ее истинной цены.

Своеобразно к проблеме последствий преступности подошли Л. В. Кондратюк и В. С. Овчинский. Авторы попытались рассмотреть криминальное поведение в многомерной системе координат: с биологической, экономической, демографической, социальной, политической, духовно-этической точек зрения, сводя их к трехмерному измерению: биологическому, психическому и духовному бытию^[11]. Но в своей работе они преследуют не столько методическую цель, которая вытекает из названия книги «Криминологическое измерение», сколько методологическую. Они считают, что поведение человека определяется «его собственным душевно-духовным состоянием, а также духовным состоянием взаимодействующего с ним общества^[12]. И на этой основе они и решают проблему «цены» преступности, к чему мы еще вернемся.

В своей оригинальной концепции авторы выходят за рамки социальных последствий преступности в самом широком понимании этого термина, дифференцируя «цену» преступности на «цену» криминальной экспансии, «цену» криминальной агрессии и «цену» криминального обмана. Но даже и при таком подходе с профессиональным использованием некоторых статистических данных и математических расчетов социальные последствия преступности не просматриваются в их интегрированном виде. А в этой интеграции и заключена основная криминологическая сущность социальных последствий преступлений, которая может заставить человеческое сообщество задуматься над оптимальностью своих усилий в борьбе с криминальным злом и над самой преступностью в целом. Этой проблемой был озабочен и автор^[13].

Мы не знаем реального объема преступности, ее полных социальных последствий; мы не знаем действительной эффективности борьбы с преступностью, не знаем, во что она фактически в целом обходится человеческому сообществу; мы не знаем, сколько бесполезных и социально вредных действий совершает система уголовной юстиции в своих личных или начальственных интересах вместо того, чтобы бороться с преступностью^[14]; мы не имеем сколько-нибудь адекватного прогноза ее развития. Более того, мы глубинно не изучаем эти проблемы. Мы привыкли ко всему этому «незнанию», как к стихии, и хотя что-то выяснить все же пытаемся, нас пугают объективные тяжкие реалии, поскольку мы интуитивно понимаем, что, узнав все точно, ощутим еще большую беспомощность перед растущей и становящейся все более изощренной преступностью, весь объем последствий которой мы себе даже не представляем.

Такова печальная, но объективная криминальная реальность во всем ее многообразии. В криминологическом же и социальном отношении для нас более значима объективная потребность в качественном и количественном (а может быть, в условном стоимостном) выражении действительной цены реальных социальных последствий фактической преступности. Она представляется колоссальной. С ней, по всей видимости, не может конкурировать бюджет ни одной страны (для той же страны) и мира в целом (для мирового бюджета).

Если бы действительные последствия реальной (а не регистрируемой) преступности удалось хотя бы приближенно, но более или менее полно криминализировать, зарегистрировать, доказать, исчислить, а затем в меру сил и возможностей минимизировать (поскольку «искоренить», «ликвидировать», «подавить» преступность невозможно), человечество обеспечило бы себе относительно достойные условия существования. Ведь при всем дефиците и непрерывном сокращении ресурсов на Земле их пока вполне хватает для нормальной жизнедеятельности людей. Но человечество извращено абсолютной свободой социального неравенства: одни ставят золотые унитазы в своих туалетах, а другие нуждаются в чистой воде, чтобы выжить. Поэтому, к сожалению, социально врожденная преступность не только не уменьшается, но и неуклонно растет, расширяет сферу своей деятельности, интенсивно совершенствуется, используя все достижения науки и техники. Она проникает во все возможные щели социального организма, паразитируя на экономическом росте и экономическом кризисе, на экономической свободе и ее свертывании, на расширении демократии и внедрении автократии, на мире и войне, на укреплении безопасности и ее снижении, на предупреждении разрушительных природных явлений и стихийных катаклизмах, на правовой зарегулированности и правовом вакууме, аномии и правовом нигилизме и т. д.

Преступности все подвластно, если для нее есть хоть самая малая зацепка. Она способна приноровиться к любой объективной ситуации, превратив ее в выгодные для себя условия. Свою выгоду (а применительно к теме: свои желаемые последствия) преступники от власти, например, умеют находить всюду: в революции и контрреволюции, в войне и мире, в экономических успехах и банкротствах, реформах и застое, в человеческих трагедиях и гуманитарной помощи. Будучи составной частью государства, они оказываются проворнее, профессиональнее, защищеннее его. Криминальные последствия — прямые и косвенные, ближайшие и отдаленные, криминализированные и некриминализированные, выявленные и невыявленные, доказанные и недоказанные; физические и материальные, социальные и технические, биологические и приобретенные и т. д. — имеют одну общую черту: они в желаниях преступника могут быть безграничны.

Общеизвестно, что безнаказанность — серьезная причина преступности, значимый показатель беспомощности общества. Остановимся только на учтенных преступлениях. В 2006 г. было зарегистрировано заявлений о предполагаемых преступлениях 19 305 176, рассмотрено — 19 254 697 сообщений и заявлений (99,7%), возбуждены уголовные дела по 3 262 617 заявлениям (16,9%). По другим источникам, было зарегистрировано 3 855 373 преступления, выявлено лиц, совершивших преступления, — 1 360 860 человек (35,3%), привлечено к уголовной ответственности 1 315 546 человек, в том числе необоснованно 28 406 (оправданы), осуждено — 909 921 (23,6% от зарегистрированных деяний и 69,2% от привлеченных к уголовной ответственности). Избежали уголовной ответственности по различным причинам около 95% реальных правонарушителей. Вот и вся эффективность. В политически выдержанном постановлении VII Всероссийского съезда судей говорится: «Эффективность и качество отправления правосудия во многом зависит от профессионального уровня судьи, его квалификации и специализации. Этим обусловлена особая значимость системы обучения кандидатов в судьи и повышения квалификации судей. Если принять во внимание число лиц, которые не выдерживают экзамены на должность судьи, не проходят переназначение в связи с низким профессиональным уровнем либо не представляются к очередному квалификационному классу судьи, то становится очевидным, что система подготовки судей и повышения их квалификации нуждается в совершенствовании…»^[15] Еще в большей мере нуждается в коренном совершенствовании вся система уголовной юстиции. По словам Президента РФ Д. А. Медведева, степень доверия к суду наших граждан невелика. А согласно печальной статистике, в России не исполняется каждое второе судебное решение. Тем не менее Президент РФ рекомендовал судьям чаще заменять тюремные нары альтернативными мерами наказания^[16]. Совет гуманный, но у нас практически нет альтернативных мер наказания. И что делать с тяжкими и особо тяжкими деяниями? Они фактически не уменьшаются, хотя статистика «делает свое дело». Число заключенных можно уменьшить лишь путем серьезного противодействия преступности, ее предупреждения, минимизации, а не ничем не обеспеченными указаниями сверху и неоправданными амнистиями. Кстати, о последних… С 1994 г. у нас было проведено 11 амнистий^[17]. Они имели и плюсы, и минусы. Особо широкая амнистия была организована в 2000 г. Было амнистировано 668,2 тыс. человек (по некоторым данным, более 750 тыс. человек; 206 200 было освобождено из исправительных учреждений и около 50 тыс. из СИЗО)^[18].

Это была попытка уменьшить число заключенных в пропагандистских целях. Уменьшили. Но сейчас все восстановилась. Чтобы уменьшить число заключенных, нужно минимизировать преступность путем устранения причин преступности и оптимизации борьбы с ней. А вред очевиден. Амнистия лишает население страны, жертв преступлений и преступников веры в торжество правосудия. Она подрывает уважение граждан к справедливости правосудия. Учитывая пороки состязательного уголовного процесса, где нет озабоченности поиском истины в правосудии, а все основано на том, кто кого «победит» в дебатах, а также на коррупции судей^[19], говорить об уважении к правосудию не приходится.

В. В. Путин как-то сказал: «Над принятием законов думают сотни и сотни, а над тем, как обойти закон — миллионы». И последние побеждают. Потому что они скрупулезно и со знанием «дела» изучают реалии предполагаемой преступной деятельности, исследуют практические возможности обхода закона, пути сокрытия преступлений, возможности ухода от ответственности и т. д. Правда, это могли бы сделать и законодательные органы, при принятии законов. Но они этим не озабочены. Можно привести сотни примеров из практики Государственной Думы и Совета Федерации, когда создаются лазейки для преступной деятельности, и нередко не по недомыслию, а с оплаченным умыслом.

Из доклада Генерального прокурора Ю. Чайки Президенту РФ: «Органы прокуратуры уже проверили на предмет коррупции нормативно-правовые акты ряда регионов и выявили более 100 нормативно-правовых актов, которые давали возможность коррупционерам где-то чувствовать себя более вольготно, где-то давали возможность установить дополнительные барьеры для малого и среднего бизнеса — создавали условия, чтобы они вынуждены были обращаться к чиновникам, где-то установили ряд дополнительных льгот, чтобы чиновники могли распоряжаться, кому их давать»^[20]. И эти лазейки были закрыты. Как здорово! Только возникает вопрос: а почему это не было сделано раньше? Нельзя не учитывать и следующее: особо опасные преступления совершают великие профессионалы, а расследуют дилетанты^[21]. Причем первые действуют в рамках любых объективно безграничных возможностей, а вторые — в условиях жестких ограничений правовой действительности.

Для иллюстрации этого положения я иногда привожу условный, но показательный пример. Предположим, что в какой-то аудитории совершена кража ценнейшего предмета. Чтобы найти этот предмет, есть два пути. Первый: всех обыскать, найти предмет и виновного. Путь скорый, эффективный, дешевый, но в данном случае незаконный. Второй путь: после проведения мероприятия, установления фамилий всех присутствующих допросить их, затем допросить повторно, подозревая каждого, провести очные ставки в целях устранения противоречий, осуществить множество других действий, расследовать дело в течение многих месяцев и даже лет, израсходовать огромные средства, гораздо больше, чем стоимость самого похищенного предмета (как бы он ни был дорог), и ничего не найти. Путь очень долгий, дорогой, малоэффективный, но абсолютно законный! Где выход из этого тупикового положения? Вот где наука могла бы проявить себя, для того чтобы найти и эффективный, и демократический путь постижения истины по уголовным делам.

Речь идет не о попрании важнейших и выстраданных принципов уголовного правосудия и неотъемлемых прав человека. Речь идет об острой необходимости найти правовой выход из сложной и опасной криминологической ситуации, и не только в нашей стране. Поле поиска лежит между двумя обозначенными позициями в сфере выработки эффективной и законной процедуры. Давно известно, что процедура всемогуща. Она может способствовать решению самых сложных проблем или загубить поиск даже очевидной истины. Но как бы мы ни относились к процессуальным проблемам, процедура никогда не может и не должна быть выше искомой истины по делу. Известная сентенция: «главное не истина, а процесс ее поиска» — непригодна для правосудия. Оно перестает быть нужным и превращается в шоу.

У преступников нет строго обязательной процедуры. Они руководствуются лишь целесообразностью и эффективностью. Преступники и правоохранители, несмотря на огромные возможности и ресурсы последних, находятся далеко не в равных условиях. Отступление от норм права при расследовании и рассмотрении уголовных дел — путь к властным преступлениям. Детальная формальная правовая регламентация каждого шага правоохранителей (по мотивам: как бы чего не вышло) — путь к недоверию лицам, ведущим борьбу с преступностью в опасных для жизни и здоровья условиях, путь к неэффективной системе уголовной юстиции, а иногда и к полной ее беспомощности перед криминалом.

Нельзя не учитывать и того, что в последние годы больше внимания уделяется заключенным, т. е. преступникам, чем потерпевшим и другим пострадавшим от плохого руководства страной граждан. Несомненно, заключенным тяжело. Но при всей тесноте в камерах они находятся в относительном тепле и под крышей, там неважно кормят, но трижды в день, там не очень хорошо лечат, но необходимая медицинская помощь своевременно оказывается. Их выводят на прогулки, они регулярно моются в бане, им меняют нательное и постельное белье, они могут участвовать в культурных мероприятиях, работать, учиться, приобретать профессию и т. д. В то же время в стране миллионы бомжей, которые потеряли работу и жилье не только по своей вине, но и по вине беспомощного государства, которое не защищает своих граждан и не заботится о них. Может быть, бомжи — не лучшие люди страны, но многие из них стали таковыми из-за бездействия властей и безнаказанности преступников. У них нет ничего: ни крыши над головой, ни питания, ни медицинской помощи, ни одежды, ни возможности хоть иногда помыться. Причем среди этих бомжей огромное количество детей — будущих преступников.

Итак, многочисленные социальные последствия преступности фундаментально практически не изучаются, не обобщаются и математически (статистически) не оцениваются, а следовательно, и не учитываются при разработке правовых основ борьбы с преступностью. Во что обходится реальная (а не учтенная) преступность обществу, мы не знаем. А именно знание реальной цены преступности должно, на наш взгляд, лежать в основе оценки криминогенной обстановки в стране, в разработке эффективных путей минимизации преступности и ее возможного предупреждения. Знание реальной цены преступности заставит искать более эффективные, более экономные и более разумные научно обоснованные пути. Если же система уголовной юстиции работает на «желаемые» показатели, как, например, было в период выборных компаний Думы и Президента в конце 2007 г. и начале 2008 г., то о какой реальной эффективности можно говорить? Приведу сомнительные цифры 2007 г. Преступность сократилась за один год: по убийствам — на 19,1%; по изнасилованиям — на 20,7%; по разбоям — на 24,2%; по грабежам — на 24,1%; по вымогательству — на 21,3%; по хулиганству — на 28,9%; теракты — на 57,1% и т. д. В 2007 г. никаких особых мер по борьбе с преступностью не принималось, даже публично не упоминалось о ней. А результаты поразительные! Откуда? Да, было некоторое улучшение жизни, но в большей степени это, конечно, результат служебного статистического мошенничества.

Преступность — очень инерционная система. Президент США Б. Клинтон, поставивший задачу сокращения растущей преступности в 1994 г., издал репрессивный закон, запретивший продажу 19 видов наступательного оружия, распространил применение смертной казни на 50 федеральных деяний, выделил дополнительно на борьбу с преступностью и ее предупреждение 30,2 млрд долл, и принял другие серьезные меры. Только тогда за восемь лет своего правления он добился сокращения учтенной преступности на 22%. Когда уголовная политика была изменена, преступность стала интенсивно расти. Количество преступлений, связанных с насилием, в США в 2005 г. выросло на 2,5% по сравнению с 2004 г., что является рекордом по темпам роста с начала 1990;х годов: количество убийств выросло на 4,8%, вооруженных ограблений — на 4,5%, нападений — на 1,9%. Самыми быстрыми темпами преступность росла на Среднем Западе — на 5,7%.

Во время выборов депутатов Государственной Думы и Президента РФ в 2008 г. было высказано много предложений — политических, экономических, социальных, образовательных, военных, технологических и др. Однако обеспечение прав человека, попираемых преступностью, обеспечение безопасности граждан, социальные последствия преступности и эффективность борьбы с ней, цена преступности практически не затрагивались. Об этом нет ни слова даже в Докладе Уполномоченного по правам человека в РФ за 2007 г.^[22] Традиционно говорилось лишь о коррупции. Причем как о небывалом открытии, хотя проблема существует давно — не было лишь отмашки сверху. Даже в предвыборной программе КПРФ нет развернутой программы борьбы с преступностью^[23].

Преступность — одна из наиболее общественно опасных и массовых форм посягательства на права и свободы человека, декларативно охраняемые государством, которое обычно во время преступного посягательства отсутствует. Эта охрана осуществляется путем социально-правового контроля преступности и борьбы с ней в целях общей и частной превенции преступных нарушений прав человека и в строгих рамках закона. В связи с этим данный процесс, в отличие от мобильных и ничем не ограниченных преступных посягательств, — процесс праворегулируемый, бюрократизированный и «постфактумный», поэтому он крайне редко предотвращает преступления, нарушающие права человека. Но даже в этих условиях более или менее полного восстановления нарушенных прав и свобод не происходит. А если учесть еще и то, что до 80% реально совершенных преступлений остаются латентными (незаявленными, незарегистрированными, нераскрытыми или недоказанными), то эффективность реальной защиты прав и свобод граждан государством в криминальной сфере является крайне ничтожной и почти эфемерной.

Как уже отмечалось, вся деятельность системы уголовной юстиции по защите прав пострадавших от преступлений в целях недопущения новых нарушений прав и свобод подозреваемых, обвиняемых, подсудимых и осужденных строжайшим образом регламентирована. И у этих лиц и их наемных защитников есть значимые и четко прописанные права и свободы. Любые нарушения их в основе своей публичны, легко фиксируются и нередко в сильно преувеличенном или искаженном виде доводятся до прокуратуры, суда, прессы, общественности и т. д. Жалобы правонарушителей и их защитников воспринимаются с учетом презумпции их невиновности, а объяснения правоохранителей — презумпции виновности.

Этому способствуют два обстоятельства. Во-первых, нарушения законности со стороны правоохранительных органов нередки, и это подтверждалось многократно, поэтому легко принимается на веру и правда, и ложь. Типичный пример: подсудимый, отказываясь от своих признательных показаний, сообщает суду, что они были «выбиты» у него силой и угрозами. Плюс к этому оказывается воздействие на свидетелей, и они «забывают» свои прежние показания или изменяют их под разными предлогами. Такие приемы срабатывают. Преступников оправдывают, а последствия преступлений остаются.

Во-вторых, во время предварительного следствия и суда обвиняемый или подсудимый является как бы «слабой» стороной, «жертвой» перед «сильной» системой уголовной юстиции, а в нашей стране общественное мнение очень часто, если не всегда, оказывается на стороне «слабого». О муках потерпевшего от преступления в это время почему-то забывают. Этот психологический феномен очень точно выразила М. Цветаева: «Если я вижу насилие — я за жертву, если насильник убегает — я дам ему убежище» .

Все эти особенности нарушения прав и свобод преступниками, безусловно, значимы, тем не менее правами пострадавших от преступлений (которые входят в общую цену преступности) наши правозащитники и общество в целом мало озабочены. В значительно большей мере у нас проявляется озабоченность нарушением прав подозреваемых, обвиняемых, подсудимых и осужденных, которые постоянно расширяются, в то время как права правоохранительных органов — сужаются. Хотя есть международный принцип: любому расширению возможностей правонарушителей совершать безнаказанно преступления необходимо противопоставлять расширение в рамках права возможностей и способностей правоохранительных органов.

Преступления, будучи самыми опасными нарушениями прав человека, рассматриваются государством и обществом как неизбежные криминальные явления. В России, да и в других странах мира, преступные проявления, как правило, не включаются в статистику нарушений прав и свобод человека. Даже при самой опасной преступности (терроризм, убийства, бандитизм, торговля людьми и т. д.) правозащитники не станут говорить о нарушении прав и свобод человека. А вот если будут допущены те или иные нарушения в отношении субъектов этих преступлений, то страна может попасть в черный список государств — нарушителей прав человека. Речь не о том, чтобы не считать это нарушением прав человека, а о том, чтобы оценка этих нарушений была «равноправной», системной и объективной, направленной на установление истины. Однако это не заложено даже в международных документах. В Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г., с последующими поправками и протоколами), которая была принята почти два года спустя после Всеобщей декларации прав человека ООН, говорится, что правительства, подписавшие Конвенцию, обеспечивают каждому человеку, находящемуся под их юрисдикцией, соответствующие права и свободы. Из 24 перечисленных прав и свобод около 20 в той или иной мере находят отражение в диспозициях соответствующих статей Особенной части УК РФ, т. е. являются преступлениями. Примерно так же права и свободы защищаются и в других странах. Таким образом, посягательство на большинство этих прав и свобод может квалифицироваться как преступление. Тогда почему же все преступления, попирающие эти права и свободы, не значатся в числе нарушений прав и свобод человека в мировых и национальных исследованиях?

Первое предположение. Значительное число преступлений против личности и ее конституционных прав и свобод совершается «свободными» людьми, а нарушение прав и свобод предполагает их попрание представителями государства. Но это объяснение выглядит не очень корректно. Второе предположение. Преступление или иное правонарушение может считаться нарушением прав и свобод человека, если оно «санкционировано» государством. Третье предположение. Если учитывать преступления объективно, как нарушения прав и свобод, то государства, считающие себя демократическими, у которых традиционно регистрируется самая высокая преступность, будут вычеркнуты из этого списка. Поэтому массовая преступность так называемых демократических стран расценивается как нежелательная стихийная реальность в том или ином государстве или в мире в целом, а не как нарушение прав человека. Юридическая и фактическая неопределенность в этом вопросе и наличие двойных стандартов позволяют использовать права и свободы человека в определенных международных политических целях.

В этом плане интересен такой факт. В 2003 г. пресс-канцелярия Госсовета КНР опубликовала критическую статью «О правах человека в США за 2002 г.». В ней как раз и оценивается как нарушение прав человека разгул преступности в американском обществе, где каждые 2,7 секунды регистрируется одно из восьми серьезных преступлений (убийство, изнасилование, нападение, грабеж, кража автомашины, обычная кража, проникновение в помещение с целью совершения преступления, умышленный поджог), а всего их в 2001 г. было зарегистрировано около 12 млн. В 2002 г. во многих крупных городах США уровень учтенной преступности повысился на 36−67%. Штаты критикуются в докладе за высокий уровень насилия, убийств с применением огнестрельного оружия, рост арестов (24% из которых были незаконными), за ошибочные приговоры, казнь несовершеннолетних и т. д.^[24] Но в самих США это не считается нарушением прав человека.

Основная правовая база значимых социальных последствий преступлений находится в уголовных кодексах, других уголовных законах разных стран и международных конвенциях. Именно эти последствия в основе своей предопределяют общественную опасность того или иного деяния, которая, в свою очередь, предваряет его криминализацию. В УК РФ в зависимости от характера и степени общественной опасности деяния подразделяются на преступления небольшой тяжести, преступления средней тяжести, тяжкие преступления и особо тяжкие преступления.

В Кодексе преступные последствия выражены по-разному. Например, особо тяжкое последствие — причинение смерти другому человеку при различных ситуациях, вариациях, мотивациях и формах вины отражено в 31 статье. Назовем их: 105 (ч. 1 и 2); 106; 107; 108; 109; 110; 111 (ч. 4); 131 (п. «а» ч. 3); 132 (п. «а» ч. 3); 205 (ч. 3); 215 (ч. 2); 216 (ч. 2 и 3); 217 (ч. 2 и 3); 219 (ч. 2 и 3); 220 (ч. 2 и 3); 227 (ч. 3); 248 (ч. 2); 250 (ч. 3); 251 (ч. 3); 252 (ч. 3); 263 (ч. 2 и 3); 264 (ч. 2 и 3); 266 (ч. 2 и 3); 267 (ч. 2 и 3); 268 (ч. 2 и 3); 269 (ч. 2 и 3); 277; 295; 317; 350 (ч. 2 и 3); 357.

Последствия перечисленных деяний никогда не обобщаются и не анализируются, поскольку они являются результатом различных видов преступлений. К этому надо прибавить еще и высокую латентную, массовую, неестественную гибель людей (неизвестные, незарегистрированные, нераскрытые и недоказанные убийства; квалификация убийств не по числу погибших лиц, а по деянию, которое квалифицируется как убийство двух и более лиц, хотя гибнут десятки и даже сотни граждан; гибель людей, наступившая от причинения тяжкого вреда здоровью, отсутствие учета без вести пропавших лиц, которые были убиты), гибель людей от смертельно опасных доз алкоголя, продуктов питания, лекарств; гибель людей на производстве, при пожарах и массовых бедствиях, которые нередко оценивается как результат неосторожности погибших и т. д. Неосторожность, конечно, в той или иной мере присутствует, но и вина государства, в широком, социальном понимании этого слова, не может быть снята. Поэтому мы не знаем общего числа даже этих самых тяжких последствий в виде гибели людей при различных формах преступности.

Если же проанализировать многие формы причинения вреда здоровью, потерю собственности, различных благ, другие виды финансового и материального ущерба, причинение морального вреда и проч., являющиеся последствиями различных преступлений, то о них мы имеем лишь отрывочные данные. В нашем уголовном законодательстве предусмотрена ответственность за большое число преступлений, которые причиняют вред государству, правосудию, внешней безопасности страны, общественным отношениям, экономике, растительному и животному миру и не имеют реальных потерпевших. Кроме того, в уголовном законодательстве есть множество формальных деяний, которые оставляют после себя прямые или косвенные последствия, но они не имеют уголовно-правового значения для квалификации преступлений. В УК РФ отражены лишь самые непосредственные последствия деяний (те, которые крайне необходимы для правильной квалификации преступления, а не для оценки всех имеющихся последствий). Эти деяния могут иметь массу опосредованных, побочных, косвенных и отдаленных последствий, которые нередко являются не менее социально значимыми, чем прямые правозначимые последствия.

Приведем элементарный пример. Водитель, нарушив правила дорожного движения, сбил женщину, которая от полученных повреждений скончалась. Неосторожное причинение смерти этой женщине — прямой и квалификационный признак преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 263 УК РФ. Но эта женщина была матерью троих детей, которых она воспитывала одна. Они остались сиротами, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Косвенные последствия подобного рода даже не указаны в числе отягчающих обстоятельств, но они являются таковыми в криминологическом смысле. И как правило, такие последствия могут причиняться очень многими деяниями против личности, в сфере экономики, против общественной безопасности и общественного порядка, против государственной службы и даже против мира и безопасности человечества.

В криминологической литературе используется понятие «рикошетная жертва». Рикошетные жертвы испытывают такие же страдания и проявляют такие же симптомы психологических затруднений, как и первичные жертвы. Члены семей жертв убийств, партнеры и супруги изнасилованных женщин, родители ограбленных подростков, родственники потерпевших от краж и иных преступлений описывают психологические симптомы от непрямой виктимизации так же, как и прямые жертвы. По данным немецких виктимологов, у лиц, ставших жертвами ограблений или краж со взломом, наблюдаются: нервозность — 86 и 81%; истерический плач — 78 и 60%; страх — 75 и 70%; шок — 50% и 38%; нарушение памяти — 20% и 5%; гнев — 38% и 42%. Аналогичные симптомы переживают и многие рикошетные жертвы преступлений. С. В. Землюков, изучавший социальные последствия преступлений, условно делит их на четыре типа: первый тип вредного изменения объекта посягательства, характеризуемого утратой материального или нематериального блага; второй — в определении вредного состояния; третий — в осуществлении запрещенной законом деятельности; четвертый — в недостижении общественного блага^[25]. При всей условности такой классификации она имеет некоторую практическую ценность.

Причиной Первой мировой войны, конечно же, были противоречия между двумя коалициями капиталистических держав (Германо-австрийский блок и Антанта), до предела обострившиеся в ходе борьбы за сферы влияния, источники сырья и мировое господство. Но началась она после убийства наследника австро-венгерского престола Ф. Фердинанда и его жены, которое послужило значимым поводом для развязывания войны. В этом случае с большой натяжкой можно сказать, что война с ее катастрофическими физическими, экономическими и культурными последствиями была побочным, косвенным результатом убийства Фердинанда. Не будь этого убийства, события могли развиваться по иному сценарию, может быть, даже и по линии переговоров.

В результате беспрецедентного обмана народа и мировой общественности администрацией Президента США Буша о наличии ядерного оружия в Ираке были причинены колоссальные разрушения древнейшей цивилизации и уничтожены сотни тысяч мирных граждан. По таким же «липовым» основаниям была разгромлена Югославия. А что говорить о последствиях атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки в Японии…

Все эти примеры, где не так явно просматриваются причинные связи между объективно криминальными действиями и их отдаленными последствиями (но они реально существуют), приведены для того, чтобы показать, что социальные последствия преступлений могут простираться очень далеко. И этого нельзя не учитывать при углубленном и всестороннем анализе социальных последствий преступности. Отдаленные, косвенные и побочные последствия преступности должны учитываться и приниматься во внимание, в том числе и при оценке качества жизни.

Преступные последствия в своем конкретном выражении в статьях уголовного закона очень разнообразны. Обратимся к некоторым статьям УК РФ. Статья 105 «Убийство»: 1) причинение смерти другому человеку; 2) двух или более лиц; 3) лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга; 4) лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека либо захватом заложника; 5) женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности; 6) совершенное с особой жестокостью; 7) совершенное общественно опасным способом; 8) сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом; 9) с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение; 10) сопряженное с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера; 11) в целях использования органов или тканей потерпевшего. Почти все формы убийств с отягчающими обстоятельствами связаны с серьезными побочными последствиями основного преступления — убийства, которые сами по себе криминально значимы.

Можно рассмотреть другие деяния против жизни и здоровья, проанализировать практически всю Особенную часть УК РФ — и убедиться, что сложные формы прямых, опосредованных, отдаленных или побочных (рикошетных) криминальных последствий доминируют в нем. Обобщить их в каких-то более или менее конкретизированных системах очень трудно. Однако осознавать эти реалии и оценить их в определенной системе всех преступных последствий необходимо, ибо главным образом на них строится и уточняется общественная опасность преступных деяний в целом.

Более общая классификация криминальных последствий, естественно, зависит от объема классификационных критериев. Они многообразны и могут распределяться по: 1) уголовно-правовой квалификации, 2) тяжести последствий, 3) их непосредственной удаленности от места совершения преступления, 4) характеру и содержанию последствий, 5) связи с личностными и производственными отношениями и т. д.

Уголовно-правовая оценка последствий базируется на категории деяния, четко определенной в ст. 15 УК РФ. И хотя в основу категорий положены характер вины и максимальное наказание, предусмотренные за данное деяние Кодексом, в них имплицитно присутствуют причиненные преступлением последствия. Так, в ст. 15 УК РФ в зависимости от характера и степени общественной опасности деяния все преступления, внесенные в Кодекс, подразделяются на деяния небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие. Для специалистов уголовного права очевидно, что ядром каждого вида деяний, скрытым под терминами «небольшой», «средней тяжести», «тяжкий» и «особо тяжкий», являются различные, но объединенные по тяжести преступные последствия или тот реальный, а иногда и возможный ущерб, причиняемый (может быть, причиненный) объекту преступления.

Специалисты уголовного права по этому вопросу не имеют единого мнения: одни считают последствием преступления только фактически причиненный ущерб^[26], другие — и возможный, создающий опасность^[27]. Но в УК РФ есть несколько норм, в которых значится условие: «если это деяние повлекло или могло повлечь причинение вреда интересам и безопасности государства» (ст. 340 — нарушение правил боевого дежурства или ст. 341 — нарушение правил несения пограничной службы).

Некоторые современные исследователи вообще не касаются этого вопроса, выделяя лишь материальные и формальные составы, а также материальные и нематериальные последствия преступных действий, что, наш взгляд, является результатом недостаточного понимания их уголовно-правового и особенно криминологического значения^[28]. «Материальный» в сочетании с «формальным» имеет одно значение, а «материальный» и «нематериальный» — иное. В. В. Мальцев предпринял попытку обосновать реальные последствия в формальных составах. Однако, не выходя за пределы норм уголовного права, ему в ряде случаев далеко не все удалось^[29]. Нужен был социально-правовой подход. Не следует забывать, что уголовно-правовые последствия могут иметь личностный характер и групповой, а также — производственный, служебный и семейный.

По своему содержанию (характеру) криминальные последствия могут быть: моральные, психологические, физические, материальные (экономические), политические, военные, технические. По связи с преступной деятельностью криминальные последствия могут быть ближайшие и отдаленные, непосредственные и опосредованные, прямые и побочные, включенные в составы деяний или не включенные.

• [1] Кузнецова Η. Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности // Избранные труды. СПб., 2003. С. 26−209.
• [2] Хроника человечества / сост. Б. Харенберг. 2-е изд., доп. М., 2000; Великие преступления / авт.-сост. Λ. Островский. М., 2005. (Тайны XX века); Криминальная хроника человечества (I-XXI вв.) Истории о политических и уголовных преступлениях / авт.-сост. И. Джохадзе. М., 2007 и др.
• [3] См., например, самые известные работы о преступности разных времен и народов: Беккария Ч. О преступлениях и наказаниях (1764 г.). М., 2004; Тард Г. Сравнительная преступность (1886 г.). М., 2004; Дриль Д. А. Преступность и преступники (1895 г.). Учение о преступности и мерах борьбы с ней (1912 г.). М., 2006; США: преступность и политика: пер. с англ. 1972; Шур Э. М. Наше преступное общество: пер. с англ. М., 1977; Карпец И. И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992; Шнайдер Г. Й. Криминология: пер. с нем. М., 1994; Криминология: пер. с англ. / под ред. Дж. Ф. Шели. М., 2003; Долгова А. И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. М., 2003; Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. 2-е изд., перераб, и доп. М., 2005 и др. Как бы мы их внимательно ни читали, мы не найдем в перечисленных работах интегрированного и обобщенного подхода к последствиям преступности.
• [4] Минин Б. А. Возвратное право. М., 2007. С. 77−78.
• [5] Бабаев Μ. М. Социальные последствия преступности. М.: Академия МВД СССР, 1982. В известных учебниках по криминологии последствиям преступлений уделяется ничтожно малое внимание, больше говорится о жертвах преступлений в виктимологическом плане. См.: Криминология / под ред. В. Н. Кудрявцева, В. Е. Эминова. М., 2007. С. 211−215; Криминология / под ред. Η. Ф. Кузнецовой, В. В. Лунеева. М., 2004. С. 162−165; Криминология: пер. с англ. / под ред. Дж. Шели. М., 2003. С. 221−243.0 В уголовном праве рассматривается лишь юридический аспект социальных последствий преступлений (последствия как составная часть объективной стороны состава преступлений). В зависимости от отражения непосредственных последствий преступлений в той или иной статье Уголовного кодекса составы преступлений именуются материальными или формальными. Это, однако, не означает, что формальные составы преступлений не имеют реальных преступных последствий или материальные составы охватывают все возможные последствия деяний. См.: Курс советского уголовного права: в 6 т. Т. II. М., 1970. С. 152−153; Курс советского уголовного права. Часть общая. Т. 1. ЛГУ, 1968. С. 329−338. Мало что изменилось в подходе к общественно опасным последствиям и в современных источниках. См., например: Курс уголовного права. Т. 1. МГУ, 2002. С. 233−241.
• [6] Бабаев Μ. М. Указ соч. С. 3.
• [7] Там же. С. 10−11.
• [8] См.: Белая книга. Экономические реформы в России. 1991−2001. М., 2002; Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. 2-е изд., перераб, и доп. М., 2005. С. 142−233; Демидов Ю. Н. Проблемы борьбы с преступностью в социально-бюджетной сфере. М., 2002 и др.
• [9] Криминология / под ред. В. Н. Кудрявцева, В. Е. Эминова. М., 2004. С. 208−211.
• [10] США: преступность и политика / под ред. Б. С. Никифорова. М., 1972. С. 218−222.
• [11] Кондратюк Л. В., Овчинский В. С. Криминологическое измерение / под ред. К. К. Горяйнова. М., 2008. С. 8−13, 228−256.
• [12] Они цитируют И. А. Ильина: «Зло начинается там, где начинается человек, и при том именно не человеческое тело во всех его проявлениях и состояниях как таковых, а человеческий душевно-духовный мир — это истинное место нахождение добра и зла» (Ильин И. А. О сопротивлению злу силой. М., 2005. С. 23).
• [13] Лунеев В. В. Сколько стоит преступность // Российский криминологический взгляд. 2008. № 4. С. 107−127; Его же. Социальные последствия, жертвы и цена преступности // Государство и право. 2009. № 1. С. 36−564.
• [14] Достаточно привести два примера: многолетнее и позорное дело «трех китов» или дело, связанное с незаконным возвратом государству компанией «ИстЛайн» нового современного аэропорта «Домодедово». По расчетам В. Соловьева, на это дело было затрачено 1000 человеко-лет. Все это следует включить в интегрированную цену преступности (см. блог В. Р. Соловьева «Люди, которые игнорируют Путина» от 11.03.2008 // treli.ru/newstext.mhtml?&PublD=13 896?from=mg).
• [15] ssrf.ru/printpage.php?id=801.
• [16] Президент дал судьям совет: «Меньше сажать» // Российская газета. 2008. 4 дек. Сейчас уже подсчитано, что в 2010 г. амнистируют 300 тыс. заключенных. Кроме того, многие преступления будут переведены в административные правонарушения. Идея сокращения заключенных путем амнистий и законотворческих манипуляций сомнительна, особенно в условиях, когда никаких глубоких исследований не проводится. Хотя снижение доли мер, связанных с лишением свободы, в структуре уголовных наказаний является рациональным. Автор это поддерживает (см.: Лунеев В. В. Хорошо выглядим! Ответ на статью В. Радченко «Хорошо сидим» // Новая юстиция. 2009. № 1 (2). С. 55−65). Выдвигается требование более гуманно подходить к экономическим преступникам, не применять в отношении них арест как меру пресечения, а отпускать их под залог. Хотя всем известно, что таких преступников арестовывают, скорее, чтобы не дать им возможность подкупать свидетелей, уничтожать улики, порочащие их документы и т. д. Кроме того, экономические преступники причиняют самый большой ущерб стране.
• [17] Лунеев В. В. Преступность XX века … С. 834−835.
• [18] cja.ru/strateg.htm.
• [19] Даже председатели судов считают, что коррупцией охвачены около трети судей (Есть женщины в русских судах // Российская газета. 2008. 3 июля).
• [20] Российская газета. 2008. 3 июня.
• [21] По признанию Генпрокурора РФ, «одна из причин, почему за решетку попадают невиновные, — низкий уровень квалификации следователей и дознавателей» (Российская газета. 2008. 1 июня).
• [22] Доклад Уполномоченного по правам человека в РФ за 2007 г. // Российская газета. 2008. 14 мар. Этому институту уже 10 лет, и он никогда не обращался к массовому нарушению прав человека преступностью. В упомянутом Послании имеются следующие разделы: 1) о количестве и тематике обращений граждан; 2) социально-экономические права; 3) права и законные интересы ребенка; 4) права военнослужащих и граждан, призываемых на военную службу; 5) права человека в местах принудительного содержания; 6) права на свободу совести; 7) права на судебную защиту и справедливое судебное разбирательство; 8) права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью (этот раздел введен впервые за 10 лет существования Уполномоченного по правам человека). Мне приходилось писать об этом (см., например: Права человека и преступность в глобализирующемся мире // Права человека и процессы глобализации современного мира. М., 2003. С. 425- 462), а также беседовать с одним из руководителей этого института В. И. Селиверстовым. Он утверждал, что согласно действующему положению преступность хотя и нарушает права человека, но они находятся за пределами деятельности Уполномоченного по правам человека, поскольку его задача — следить за соблюдением прав человека государственными структурами. Позиция странная. Как будто соблюдение прав потерпевших не входит в обязанности государственных органов. Повлияли ли мои убеждения на деятельность этой структуры или были иные инициативы, я не знаю. Но 4 июня 2008 г. в «Российской газете» появился Специальный доклад Уполномоченного по правам человека в РФ «Проблемы защиты прав потерпевших от преступлений», подписанный 27 мая 2008 г., где рассматривались основные вопросы нарушения прав потерпевших в уголовном процессе и даже предлагались дополнения по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства. Значит, дело сдвинулось с мертвой точки, а следовательно, и криминальные последствия нарушения прав человека станут предметом внимания и изучения.
• [23] В разделе «Независимость страны, безопасность граждан» программы КПРФ говорится: о масштабных мерах, которые будут приняты для подавления преступности и коррупции, о восстановлении смертной казни за особо тяжкие преступления против личности, за умышленные убийства, организацию наркобизнеса, торговлю людьми. Далее упоминается о возвращении конфискации за экономические преступления и о том, что трехлетний срок давности по незаконным приватизационным сделкам будет отменен. Все эти идеи не принадлежат КПРФ, научная общественность говорит об этом многие годы.
• [24] Агентство «Синьхуа». 2003. 3 мар.
• [25] Землюков С. В. Преступный вред: теория, законодательство, практика: автореф. дис. … д.ю.н. М., 1993. С. 16.
• [26] Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 139−140; Кузнецова Η. Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности. М., 1958. С. 20.
• [27] Пионтковский Л. А. Учение по советскому уголовному праву. М., 1961. С. 174.
• [28] Наумов А. В. Российское уголовное право. Т. 1. Общая часть. М., 2004. С. 191-.

  .

  193.

• [29] Мальцев В. В. Проблема уголовно-правовой оценки общественно опасных последствий. Саратов, 1989. С. 192.