Органы и учреждения юстиции в России XVII века

После изучения данной главы студенты должны:

знать

• • историю органов и учреждений юстиции в Русском государстве в XVII в. по актам Земских соборов и документам Приказов;
• • эволюцию приказной системы юстиции;
• • соборное Уложение 1649 г.;

уметь

• • объяснить специфику деятельности органов юстиции в уездах;
• • объяснить сущность земельно-вотчинных отношений и их регистрацию.

В XVII столетии Россия вступила в новый период своей истории, став крупнейшей континентальной страной в мире, простираясь от Сибири до Польши и от Белого моря до степей Подонья и предгорий Северного Кавказа. Население России превысило 10 млн человек. В экономике страны преобладал феодальный способ производства, утвердилась феодально-крепостническая система. Рост экономики, появление единого экономического пространства в стране, зарождение буржуазных отношений способствовали усилению в Российском государстве новых тенденций практически во всех сферах общественной жизни.

Многие факторы и предпосылки предыдущего времени в XVII столетии проявились в полной степени, что видно из истории общественного, государственного строя и права той эпохи. Система власти и управления с воцарением династии Романовых и началом абсолютной монархии в первую очередь нашла свое отражение в организации всех правоохранительных органов России, о чем свидетельствуют примеры из истории судебной власти, истории центральных и региональных органов и учреждений юстиции.

Что же представляли собой суд и юстиция того времени? Судебная система по Соборному Уложению 1649 г. продолжала тенденции формирования сословного суда централизованной России как крупного государства с единой системой власти и управления, неотделимостью суда от администрации. Судебная система России того времени характеризуется наличием трех инстанций.

Суд Боярской Думы имел значение высшей инстанции. Он рассматривал лишь самые важные из тех дел, что прежде решались в суде нижестоящей инстанции. Второй инстанцией были суды в приказах. Многие приказы занимались судебными делами согласно своей территориальной или ведомственной, профессиональной компетенции. Но среди них выделились и приказы, ведавшие собственно судебными делами. К таким приказам относились Судный Московский, Судный Владимирский, Челобитный, Сыскной, Разбойный и др. В качестве первой инстанции действовали местные суды в различных русских землях, т. е. на низовом уровне судебную власть осуществляли выборные губные органы. Органы местного самоуправления в XVI—XVII вв. составляли земства. Посадские, слободские жители и черные крестьяне выбирали из своей общины земских старост и земских судей, которые имели право исполнительной и судебной власти в земствах. Содержание земских органов власти было возложено на местное население, объединенное в общины.

Соборное Уложение показывает две тенденции суда XVII в. — состязательный и разыскной суд. Состязательный суд по объему подсудности в источнике доминирует, однако увеличивается пропорция сферы розыска. В конце XVII в. розыск (инквизиционный суд) окончательно признан единственной формой. Указ 1697 г. «Об отмене в судных делах очной ставки, о бытии вместо оных расспросу и розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей и о понтинных деньгах» внес существенные коррективы в конкретику Уложения. Состязательный суд отменялся в гражданских и уголовных делах «о бесчестии, обидах и разорении». Лжесвидетельство в этих делах по Указу 1697 г. наказывалось уже смертной казнью. Наиболее характерен инквизиционный суд в так называемом «слове и деле государевом», вводившем настоящий произвол при подозрении в преступлениях против царя и государства.

Вопросам судопроизводства в законодательстве посвящена гл. X Соборного Уложения. Различия между уголовным и гражданским процессом незначительны, но отменяются вотчинные и церковные суды — их место занимает единая система государственного суда (гл. X, ст. 2, 20−22). В частности, гл. I «О богохульниках и церковных мятежниках» вводит в сферу юрисдикции государственного суда преступления против церкви. Кроме того, глава стоит первой в числе последующих двадцати пяти — это означает, что преступления против церкви считались тягчайшими, следовательно, здесь не был предусмотрен состязательный суд, а только разыскной. (Светский суд в отношении духовенства в 1667 г. был вновь заменен на церковный.).

Разыскной суд был предусмотрен по большинству преступлений против личности и имущества. Расследование здесь начиналось по доносам или жалобам потерпевших, составленным письменно (ст. 91, 92, 280). Процессуальные нормы подробно излагает гл. X (ст. 100−104, 108−123). В Уложении получили дальнейшее развитие повальный обыск, очная ставка, допрос, язычная молка (обвинение другой стороны под пыткой), ограничение в правах во время расследования дела, присяга.

В гражданских делах продолжала использоваться челобитная (подавал в суд истец), при ее наличии выдавались зазывные (в суд) грамоты, применялся и принудительный привод (даже по некоторым гражданским делам). В любом случае неявка в суд означала проигрыш дела.

При разыскной форме наиболее характерны такие черты, как признание обвиняемого (даже под пыткой) и социальная направленность розыска.

Названные признаки более характерны для инквизиционного суда. Однако окончательно система формальных доказательств с разыскной формой суда сформировались в России в эпоху абсолютизма.

Церковная юстиция и святительский суд появились еще в Киевской Руси. Развитие церковно-гражданского права и, соответственно, церковного суда прослеживается до 1917 г., но своего кульминационного развития институт судебной власти церкви в России достигает в XVII в. К этому же времени относится оформление классической церковной юстиции и церковного права в целом. После церковного раскола, с 1667 г. и далее, в результате петровских преобразований и церковной секуляризации при Екатерине II власть церкви была значительно ограничена и в компетенции ее суда и юстиции остались в основном сугубо церковные вопросы, брачно-семейные дела и отчасти вопросы, связанные с социальной защитой (например опекой и попечительством), образованием, иногда цензурой.

Самым крупным после царя феодалом в XVI-XVII столетиях являлась церковь, и данный факт не мог не отразиться на ее своеобразной судебной власти. До 1589 г. она возглавлялась митрополитами, затем патриархами (до 1700 г.), а после 1721 г. и до 1917 г. — Синодом. Структурно духовенство делилось на черное и белое, территориально и административно — на епархии во главе с митрополитами и архиепископами (епископами). Церковь имела собственную властную структуру: Патриарший дворцовый приказ, Патриарший казенный приказ, Патриарший разрядный (судный) приказ, епархиальные (территориальные) органы власти. В церкви, как и в государстве, суд и администрация были нераздельны, поэтому органы судебной церковной власти были те же, что и органы церковной власти как над духовенством, так и над светскими людьми, проживавшими на церковных землях.

В общем, сложилась система, состоявшая из трех инстанций и двух судебных палат. Высшей судебной властью обладал патриарх, опиравшийся на своих служилых людей светского состояния (бояр, дворян и других лиц из свободных сословий) и на духовенство. Они составляли штат органов, обладавших судебными полномочиями: Патриарший двор (разряд, приказ), Тиунская изба, Приказ церковных дел. В качестве судов первой инстанции учреждались епархиальные суды (территориальные в монастырях) при епископах. Под руководством архиереев существовали два вида учреждений (своего рода палат): одно для духовенства, другое для светских лиц, так что структура суда соответствовала не только государственной иерархии, но и сословному состоянию общества. В их компетенции были наиболее важные дела, относившиеся к уголовному и к церковно-гражданскому праву.

В качестве местных судов по частям епархии действовали десятинные суды под руководством десятинников и судебных старцев. Десятинники были из мирян, т. е. из светских лиц, а судебные старцы из монахов. Кроме того, по аналогии со светскими судами имелись суды голов казачьих, стрелецких и др. Компетенция местных судов ограничивалась незначительными исками, небольшими уголовными делами и мелкими проступками.

Источником права для духовного сословия был номоканон, известный в XVI—XVII вв. под названием «Греческих законов» или «Юстиниановых книг», с 1551 по 1649 г. — «Стоглав» и дополнения к нему, особенно Собор 1667 г. В 1649 г. церковная юрисдикция перешла к государству. Шестнадцатый и семнадцатый века ознаменовались борьбой церкви и государства. Монархи пытались ограничить церковное землевладение и власть церкви. В 1581 г. Ивану Грозному удалось обеспечить контроль за объемом церковных земель, а Алексей Михайлович в 1667 г. умерил политическую власть церкви, усилившуюся во время патриаршества Никона. Все эти факты говорят о том, что в реализации судебной власти церкви происходят существенные трансформации.

В развитии церковного права важную роль сыграли решения и рекомендации Стоглавого Собора, которые наглядно показывают интенсивность работы юридической мысли Древней Руси того времени.

В настоящее время известно более 100 списков Стоглава. Их содержание отличается, особенно это заметно в старообрядческих и официальных редакциях XVII в. Кроме того, в Стоглавом тексте (по манускриптам XVII в.) выделяются списки Краткой и Пространной редакций.

По содержанию Стоглав является ответом на царские вопросы «о многоразличных церковных чинех». Для квалифицированных ответов монахи-составители Стоглава использовали канонический материал. Так, среди источников Стоглава называются Номоканон, различные списки Кормчих книг, Библия, Евангелие. Предполагается и наличие каких-то греческих книг. При составлении Стоглава были допущены грубые ошибки и отклонения от канонического текста Святого Писания, что позже обнаружили более грамотные священники и специалисты — историки церкви.

Основным же источником Стоглава называют церковную практику. Документ затрагивает церковно-гражданское (семейное) право как мирян, так и церковных людей, часть глав относится к процессуальному праву, определяется компетенция церковного суда. Содержатся в законе и нормы, не относящиеся к праву (мораль, этика), а также житейские советы. Одним из положений из-под юрисдикции царского суда выведено население церковных слободок. Однако и практика менялась от века к веку. Отсюда понятна судьба Стоглава: закон был отменен и осужден Московским Собором 1666−1667 гг., хотя его положения «о святительском суде» применялись до 1700 г. Стоглав полностью потерял значение с введением Духовного регламента 1720 г., но остался законодательным памятником, представляющим собой выдающееся явление в истории русского церковного права.

В общих чертах суд России, как светский по Соборному Уложению 1649 г., так и церковный по Стоглаву 1551 г. и Собору 1667 г. сложился как сословный, вполне соответствующий феодальному обществу и государству.

Рассмотрим теперь юстицию в системе центральных органов государственной власти. Россия XVII столетия вступила в новый период своей социально-экономической и государственно-правовой истории. Этот факт отразился и на особенностях территориально-отраслевого управления страной.

В отличие от предшествующего периода окончательно оформилось подразделение органов и учреждений юстиции на центральные и местные (региональные). Администрация России предыдущего времени, в общем, знала подразделение органов власти на центральные (Боярская Дума, Земский Собор, Приказы) и местные (территориальные приказы, губные избы, земские избы, съезжие избы, администрации наместников, посадников, городничих и т. д.). Но в понимании правительства, в логике государственного управления до середины XVII в. такового деления не было. Например, некоторые из приказов, управлявшие Казанским ханством, Уралом, Сибирью, были и центральными, и территориальными органами власти с судебно-административными функциями и полномочиями учреждений юстиции.

В допетровской России Боярская Дума стала законосовещательным органом власти. Сама формулировка того времени — «царь-государь указал, а бояре приговорили» — свидетельствует, что Боярская Дума сосредоточилась на законотворчестве, подготовке законопроектов, их лоббировании, обсуждении, затем и принятии законов, после чего их подписывал царь. Законодательная инициатива принадлежала при этом царю, который советовался со своей Думой.

Наиболее знатные князья и бояре составили основу этого законосовещательного органа. Остальные «думные чины» — старая боярская аристократия, «введенные» бояре и окольничьи. В Думу сначала входили от 17 до 24 наиболее близких к монарху аристократов, но с XVII в. чин боярина имели уже 200 человек. Из них 130 бояр (65%) принадлежали к титулованной знати. Однако в среде господствующего класса проходило ослабление его аристократической верхушки — князей и бояр — за счет усиления дворянства в старых и новых государственных органах власти, т. е. не только в Боярской Думе, но и в Земских соборах и Приказах.

Нетитулованная знать в основном жаловалась в следующие за боярами чины, «окольничие» («около» государя, т. е. приближенные к царской особе). В редких случаях окольничие могли дослужиться до боярского чина. Появились также чины думных дворян, которые шли сразу за чинами бояр и окольничих. До этой ступени поднимались обычно представители захудалых боярских фамилий или дворяне, не принадлежавшие к высшей аристократии.

Особую прослойку Боярской Думы составляли думные дьяки. Этот низший думный чин был принадлежностью должностных лиц, непосредственно управлявших важнейшими приказами. Его особенность заключалась в том, что им могли жаловать людей недворянского происхождения, например из «гостей» или «подьячих», главным критерием считалась их служебная пригодность. Думных дьяков было немного, всего три-четыре человека. Обычно в Боярскую Думу вводились главные дьяки Посольского, Разрядного, Поместного приказов, иногда из Новгородского разряда или Казанского дворца. Первым среди них был «посольский дьяк», управлявший делами Посольского приказа («из тех думных дьяков посольский дьяк, хотя породою бывает меньшим, но по Приказу и по делам его выше всех состоит»).

В Боярской Думе сложилась специфическая система феодальной иерархии, названной «местничеством», где положение человека зависело не от личных заслуг, а от «породы» — происхождения, согласно которому он имел право занимать соответствующий чин, должность на государевой службе и кормиться с данной должности. Местничество произошло от давнего обычая занимать место на пиру в соответствии со знатностью лица. Большинство бояр в Думе не способны были выполнять какуюлибо службу как по личностным качествам, так и по причине противодействия думского чиновничества, хитрого и деятельного. Бояре же часто были и вовсе неграмотны и на заседаниях Думы просто спали. В общем, местничество полностью себя дискредитировало и в 1682 г. совместным заседанием Боярской Думы и Освященного Собора было упразднено, а с переносом столицы в Петербург в годы петровских перемен были преодолены и иные его последствия.

Боярская Дума была типичным феодально-аристократическим органом высшей государственной власти, а люди, состоявшие при Думе, представляли политическую элиту того времени.

Центральным всесословным органом законодательной власти в России XVI—XVII вв. являлись Земские соборы. В их состав входили Освященный собор (представлял церковное сословие во главе с патриархом), Боярская Дума и выборные из дворянства, служилых людей и городской верхушки. Получался своеобразный парламент, состоящий из трех палат. Освященный собор представлял собой церковную палату, Боярская Дума ассоциируется с благородной Палатой лордов, а избранные из земских общин народные представили напоминают британский аналог — «Палату общин». Земские соборы собирались регулярно, а в 1612—1622 гг. заседали беспрерывно. Последние состоялись в 1648—1649 и в 1651—1653 гг. Земские соборы принимали важнейшие решения в жизни страны, в частности, на них были утверждены Судебник Ивана IV (1550), «Стоглав» (1551), Соборное Уложение 1649 г., Торговый Устав 1653 г. и т. д.

Приказы в России, как центральные органы отраслевого управления, в пределах своей компетенции выполняли и функции учреждений юстиции. Государственный аппарат России в XVII столетии насчитывал уже около 80 приказов, которые подразделялись на пять больших групп. Наиболее важными были административные, судебно-полицейские, областные, военные, финансовые, дворцовые приказы. Они подчинялись Земским соборам и Боярской Думе (кроме «Приказа тайных дел» и дворцовых приказов, находившихся лично под контролем царя). Кроме того, были еще церковные приказы в подчинении Патриарха. В ведомстве приказов находились местные исполнительные органы. В ведении Разбойного, Московского или Владимирского судного и сыскного, Сыскных дел и других приказов, выполнявших административно-полицейские функции, был штат губных старост, городничих, целовальников, таможенных и остроженных голов. Со временем в России стала зарождаться и военная юстиция в приказах и даже международная юстиция — в Посольском приказе.

Юстиция в системе местных органов государственной власти и зарождение региональной юстиции — не менее интересная тематика в изучении данного курса. В XVII столетии, после смутного времени и принятия Соборного Уложения, изменилась вся государственная структура, она теперь четко подразделялась на центральную и местную власть. В отличие от прежнего времени центральные органы юстиции прослеживаются в нескольких приказах. Теперь приказы являлись только правоохранительными центральными органами для всей России, в них сосредоточился государственный надзор за местными органами власти и учреждениями юстиции, заседали суды высшей инстанции. Приказы издавали собственные Указные книги, в которых с момента возникновения того или иного приказа и до его упразднения фиксировались изменения в текущем законодательстве по конкретным вопросам.

Роль местных органов и учреждений юстиции в полной мере проявилась после смутного времени, когда руководители государства, опасаясь повторения смуты, стали выстраивать четкую вертикаль власти и организовывать в регионах России действенные правоохранительные органы и учреждения.

Внесословными представительными местными учреждениями полиции, суда и юстиции с середины XVI в. стали земские и губные избы. Учреждение этих органов ограничивало систему кормлений. Выборные самоуправляющиеся избы приняли на себя полицейско-судебные функции (губные избы) и обязанности местной юстиции (губные, земские и съезжие избы). Нововведением стали «съезжие избы», где служили чиновники местного воеводы, проводились смотры съезжавшихся туда дворян перед их отправкой на военную службу в Москву. В съезжей избе наказывали тех дворян, которые плохо подготовились к государевой ратной службе, но со временем надзорная и полицейская функции в съезжих избах стали доминировать над организационными в комплектовании дворянского войска.

Компетенция новых органов власти XVII столетия закреплялась в царских губных и в уставных грамотах, появившихся впервые еще в 1539 г. Губные избы возглавлялись обычно старостами («выборными головами»), избиравшимися местными детьми боярскими. В помощь старостам выбирали из состоятельных горожан и посадских людей губных целовальников и полицейских чинов, десятских. Делопроизводство вели дьячки. Губные избы были учреждены на территории округа — губы, первоначально совпадавшей с волостью или городом и включавшей до двух уездов. Подчинялись они Разбойному приказу, располагались в основном в центральных уездах, в которых преобладало землевладение светских феодалов. На территории с земским самоуправлением их функции, вероятно, выполняли земские старосты, а в городах — воеводы.

Из функций, свойственных юстиции, губные учреждения часто практиковали следственные действия, необходимые для выявления «лихих людей», так называемый «повальный обыск», при этом применяли пытки и членовредительство, а также были ответственны за доставку в суд обвиняемого, ответчика и свидетелей. Тогда же появляются и первые сведения о проведении в приказах почерковедческой экспертизы на предмет подлинности различных подписей и грамот («подписок»), «подметных писем», в данном случае, сведений о каком-либо гражданском акте, и т. д. С XVI в. губные учреждения выполняли и административные обязанности, связанные с отводом земель, их межеванием и выдачей соответствующих регистрационных документов.

Местное самоуправление с учреждением в XVII столетии должности воевод значительно сократилось. Воеводы опирались на собственную администрацию (в приказных избах) из назначаемых ими дьяков, приставов и приказчиков. Выборные губные чиновники (земские, губные люди служилые люди и городовые приказчики) были поставлены в подчинение воеводам. Так было вплоть до упразднения губных учреждений с 1669—1684 гг. по 1702 г. Другой выборный орган местного самоуправления, также, среди прочего, выполнявший функции местной юстиции, назывался земской избой. Земские избы избирались в городах, черных и дворцовых волостях. После земской реформы Ивана IV появились выборные должности земского старосты, земского дьяка, целовальников, излюбленных голов. Они подчинялись воеводам вплоть до петровских реформ 1699−1724 гг., когда земские избы заменили магистраты и ратуши.

До петровских реформ выборные должности были широко распространены. Так, целовальник был должностным лицом, избирался из посадских и черносошных крестьян для выполнения разнообразных правоохранительных функций (полицейских, судебных, исполнения решений местной юстиции). Целовальник при вступлении в должность клялся честно выполнять возложенные на него обязанности, «в чем целовал крест», отсюда и происходит данное название. Излюбленный голова в современной интерпретации назывался бы «выборный глава» или «избранный начальник» .

Широко распространенной в допетровской России была должность дьяка, заимствованная из Византии. Кроме церковных обязанностей он нес службу и в качестве начальника, и письмоводителя канцелярии разных приказов и ведомств. Дьяк также руководил работой местных учреждений юстиции в съезжих избах, был помощником воеводы в земских избах, а в губных подчинялся губному старосте. В XVII столетии дьяки упоминались даже в составе думных чинов Боярской Думы и канцелярии Земских Соборов, т. е. они имели статус высокопоставленного и высококвалифицированного чиновника. Сотрудником юстиции того времени можно назвать и городового приказчика — городничего. В России XVII в. городничий являлся комендантом городских укреплений (кремля, крепости, острога, посада). Его власть, помимо времен чрезвычайных ситуаций, распространялась на местные тюрьмы, которые располагались как раз в крепостях и острогах. Кроме того, в подчинении городничего была и вооруженная крепостная охрана, попутно выполнявшая функции тюремщиков, надзирателей, конвоиров.

Среди институтов юстиции достаточно динамично развивался в то время нотариат. Необходимо отметить, что Соборным Уложением не было создано специального центрального органа, осуществлявшего нотариальную деятельность, однако было проведено разграничение значения актов и крепостей домашних и совершенных у площадных подьячих. При этом приказы были хранилищами не только документов, но и сведений о владении недвижимой собственностью. Справки и записи, имевшие большое финансовое значение, символизировали определенное начало порядка землевладения.

Юридическое оформление сделок по недвижимости было тогда сложным и осуществлялось через приказы. Сделки по недвижимости с вотчинами с соблюдением требований закона о сорокалетием праве выкупа родовых вотчин регистрировались в Вотчинном приказе, дьяки которого, получалось, брали на себя функции нотариусов. Аналогичные сделки поместной недвижимости, если земля была не в условном владении, а в собственности, проверялись по столбовым и иным книгам Поместного приказа. Столбовые дворяне регистрировали акты феодального землевладения в Поместном приказе, дьяков которого также можно назвать нотариусами допетровского времени.

В допетровское время активно формируются нормы, которые легли в основу нотариального права. Соборное Уложение 1649 г. установило порядок, при котором было уже недостаточно простого удостоверения сделок через площадных подьячих, а требовалась в обязательном порядке регистрация документов, особенно договора купли-продажи недвижимости, в специальном органе государственной юстиции, в Земском приказе. Поэтому Соборное Уложение 1649 г. создало основу, на которой впоследствии вырос твердый порядок укрепления прав на имущество, развитый в указе 1699 г., в соответствии с которым было предписано совершать все крепости не у площадных подьячих, а в соответствующих московских приказах, куда надлежало направлять все крепости, совершаемые в российских городах.

Аналогично сказанному, Патриаршие приказы регистрировали сделки по недвижимости, помимо уже известных читателю фактов о праве церкви заниматься наследственными делами.

В предыдущих темах рассказывалось, что элементы церковного нотариата прослеживаются с периода древнерусского централизованного государства, а возникновение частной нотариальной деятельности относится к XVI в.

Следующий этап в истории нотариата начинается после смутного времени. Видимо, в годы лихолетья государственный контроль над нотариусами не осуществлялся, и, как следствие, появилось множество нотариальных актов как поддельных, так и спорных по содержанию. Поэтому указ 1635 г. Михаила Федоровича отныне предписывал, чтобы все договоры займа, поклажи и ссуды также должны были непременно совершаться письменно. Акты покупки дворов в Москве теперь обязательно записывались в Земском приказе. Площадные подьячие, думные дьяки, которые составляли юридические акты и судебные бумаги, состояли на службе в Разрядном и Посольском приказах. Названные дьяки и подьячие объединялись в артели. То есть тенденции, оформившиеся в предыдущую эпоху, еще до принятия Соборного Уложения, получили дальнейшее развитие.

Соборное Уложение 1649 г. открывает новый период генезиса отечественного нотариата, исходя из изменений в наследственном праве и сообразно канонам церковного права. Усложнялись требования к оформлению нотариальных актов.

Закон разграничивал круг сделок, которые можно совершать крепостным (нотариально) и домашним (в простой письменной форме) способами. Крепости (сделки) Уложение подразделяло по способу их совершения на два разряда (большие дела на сумму более десяти рублей и дела малые, на меньшую сумму). Для крепостей первого разряда требовалось обязательное нотариальное оформление, а для второго разряда достаточно было только подписей послухов (или подписи близкого родственника или духовного отца, если человек был неграмотным).

Согласно ст. 248 гл. X Соборного Уложения все крупные сделки (свыше десяти рублей) оформлялись крепостным порядком, при котором документ составлялся площадными подьячими и только в Москве и в больших городах. Кроме того, акт должен быть скреплен подписями свидетелей: «в больших делах — по пять или шесть человек, а в небольших — по дватри человека, но не менее двух». Всякая «крепость» обязательно должна была заканчиваться подписью лица, ее дающего, с указанием даты написания документа. Затем производилась запись в книги соответственного приказа, причем взималась пошлина. Далее документ представлялся в Печатный приказ, где к нему прикладывалась государственная печать. Таким же образом и духовные грамоты (завещания) свидетельствовались и скреплялись печатью у епархиальных архиереев в Патриаршем приказе. В 1649 г. было закреплено разграничение полномочий между площадными подьячими (табеллионами), составляющими письменные акты, и приказами (государственными нотариальными учреждениями), которые фиксировали в специальных книгах купчие крепости.

Поскольку требования к оформлению документов были повышены, увеличился спрос на услуги нотариусов. Спрос породил предложение, Ивановская площадь оставалась главным нотариальным местом страны, а количество площадных подьячих во второй половине XVII столетия выросло с тридцати до сорока человек. Сложилась и методика работы нотариуса. Сначала составлялся черновой вариант акта, потом он переписывался в чистовике, затем его заверяли послухи. После этого акт зачитывался в присутствии сторон по сделке и заверялся ими. Следом в крепости подписывался подьячий и направлял документ для утверждения дьяку соответствующего приказа. Только после всех выше названных операций акт заверялся подписью и печатью приказа, получал свой порядковый номер, с дублированием его в книге приказа. Для единообразия были введены образцовые формуляры, которыми нотариусы руководствовались в своей работе (упоминается «образцовое письмо» 1680 г., обязательное для составления служилых кабал).

Таким образом, в допетровское время нотариальная деятельность сложилась как специфическое направление в юридической деятельности.

История института адвокатуры допетровского времени своеобразна, как и вся история патриархальной Руси. Достоверных источников и исследований по данному вопросу почти нет, а те, что имеются в наличии, показывают весьма позднее зарождение института адвокатуры. Здесь прежде всего нужно понимать, что до Судебных уставов 1864 г. института адвокатуры, как и самого слова «адвокат», Россия, в общем, не знала, да и российские императоры отрицали саму идею создания такого института. Но логика исторического развития показывает, что ни общество, ни государство не могло обойтись без какого-либо института, подобного адвокатуре. И древнее отечественное прошлое юстиции и суда, и зарубежный опыт исторического развития однозначно показывают наличие некой аналогии адвокатуры.

На Руси, например, самопроизвольно или по закону появлялись сначала «наймиты», затем «люди добрые» и «рассказчики», наконец, «стряпчие», «дьяки приказов», «площадные подьячие». Важной особенностью является то, что в XVII в. площадные подьячие наряду с нотариальной работой занимались юридической экспертизой документов, разъясняли их содержание клиентам, вели иногда челобитные дела, исполняли всякие другие поручения, т. е. сочетали обязанности нотариусов, адвокатов и присяжных поверенных. Однако они не состояли официально на государственной службе, не получали никакого определенного государева жалованья и кормились с лиц, обращавшихся к их услугам.

По Соборному Уложению, в своей деятельности площадные подьячие должны были учитывать изменения, происходившие в законодательстве, следовательно, к их уровню профессионализма уже предъявлялись некоторые квалификационные требования. Специального юридического образования в России тогда еще не было, но уже существовал Записной приказ, где профессионально занимались написанием законов, а в конце XVII столетия была учреждена Славяно-греко-латинская академия, где давались и юридические знания. Таким образом, можно утверждать, что в XVII столетии в государстве были люди, которые исполняли функции адвокатов, защитников в суде, юрисконсультов и даже стихийных правозащитников от произвола властей.

Именно правозащитная роль раздражала правящий режим, а без иных функций, объективно, было не обойтись. Поэтому источники XVII в. показывают появление специализированных органов и учреждений, объединяющих в своих стенах людей, знавших законы, называемых в народе «законниками». Защита клиента была возможна в состязательном суде, пока тот не был отменен в 1697 г. Так в российских судах появились «законники», т. е. адвокаты, практиковавшие в состязательном суде. Правда, к исходу XVII в. Петр I знал о наличии в России только двух таких «законников», видимо, самых известных в народе, и одного из них царь даже обещал повесить. Но в реальности правозащитников, адвокатов в России было намного больше: законы допетровской России внесли в генезис адвокатуры свой вклад.

Если говорить об институте защиты человека в более широком аспекте, необходимо отметить роль церкви, церковного права и церковной юстиции. Со времен Древнерусского государства церковь не только играла роль органа социальной защиты населения от притеснения, но и брала под свое покровительство бездомных, неимущих, сирот, одиноких стариков, всех, кто нуждался в защите. В приходах и монастырях можно было найти не только утешение, но и кров, и пищу. Некоторые становились монахами, спасаясь таким образом от тягот и лишений мирской жизни.

Церковь резко выступала против притеснений личности человека, боролась с первобытными пережитками и рабством, исходя из принципа «не имей рабов из племени своего». Известны случаи отлучения от церкви за преступления против личности, а перед Пасхой, в «прощеное воскресенье» духовенство призывало прощать должникам их долги, также как Бог прощает людям их грехи. В общем, церкви была свойственна правозащитная деятельность, и она широко пользовалась своими возможностями заступничества. Поэтому православный человек того времени при сложных жизненных ситуациях обращался к своему духовнику, приходскому священнику или в монастырь.

Другим учреждением, специализировавшимся на защите населения от произвола властей, был, дословно, «Приказ, что на сильных бьют челом». Обращение в это учреждение тоже являлось способом защиты прав населения от чиновников. В приказ стекались жалобы от населения, они долго рассматривались, некоторые из жалоб иногда докладывались царю. В принципе у Кремля было некое подобие почтового ящика, куда можно было опустить свою жалобу, кляузу или донос в надежде на ее рассмотрение лично царем. Впрочем, подать жалобу таким образом означало, что она, если и дойдет до царя, то весьма нескоро. Поэтому в таком случае говорили «положить дело в долгий ящик». В общем, рассматривая государственный орган правовой защиты населения, нужно исходить из принципа историзма: наивно было бы ожидать от него такой же оперативности и профессионализма, смелости и принципиальности, как от современных правозащитников или нынешних лиц, уполномоченных властью защищать права человека. Но появление впервые в России самого такого учреждения и его служащих нужно считать уже большим достижением.

Приказ тайных дел, Приказ, что на сильных бьют челом выделяются из числа других органов власти их непосредственной правоохранительной, правозащитной направленностью и противодействием бюрократической вседозволенности.

Подытоживая все вышесказанное, можно констатировать, что при отсутствии института адвокатуры в его современном понимании допетровская Русь знала свои, патриархальные способы защиты и юридической помощи людям.

Отдельной тематикой в истории органов и учреждений юстиции России XVII столетия выступает юстиция в системе административно-полицейских органов власти. Нужно отметить, что в «бунташный» XVII в. государство стремилось максимально укрепить свою правоохранительную систему, включая учреждения суда и юстиции, что породило многочисленное и неоплачиваемое в то время чиновничество, вынужденное официально кормиться с местного населения. Логично, что возросло количество должностных преступлений, совершенных служащими местных судов и юстиции, а также случаи взяточничества проверяющими местных служащих чиновниками из московских приказов, поскольку проверявшие также кормились с проверяемых. Поэтому приговор Земского Собора 1616 г. вынужден был даже ввести смертную казнь с конфискацией имущества за подобные преступления коррупционного характера: «тем людям от нас быть в великой опале и в смертной казни» .

Но была и иная санкция этого же закона: «боярам нашим и воеводам, и всяким приказным и выборным людям строго контролировать, чтобы посулов и поминков (подношений) никто ни у кого не взимал, а кто у кого что возьмет, и это будет доказано, виновных людей сажать в тюрьму и имущество их опечатать и изымать до нашего последующего указания, о чем следует сообщить Собору». Также дается крепкий наказ (чрезвычайное предписание) в том, чтобы при необходимости применять смертную казнь, особенно «чтобы единолично никто ни с каких людей ни у кого посулов и поминков не взимал, и государственными и народными деньгами никто не воспользовался, и мимо ратных людей тех соборных денег ни на какие расходы не давали, чтоб в том деле чтобы убытков не было» .

Документ интересен еще и тем, что показывает наиболее коррупционную сферу чиновничьей деятельности после окончания смуты — сборы и пошлины, которые собирали в судах, в губных избах и для решения какого-либо дела чиновниками, а также свидетельствует о том, что законодатель начал выявлять коррупцию не только в судах, но и во всех правоохранительных органах, где постепенно распространялось данное явление. Государство стало жестоко наказывать за взятки, ограничивало систему кормлений, но отменить ее вовсе не могло. Жалованье для чиновников практически не предусматривалось. Поэтому кормления продолжали существовать, а организация работы суда и юстиции, их финансирование также строились на системе поборов с населения.

Только в конце XVII столетия был учрежден Приказ тайных дел, довольно своеобразный, в том числе репрессивный орган, который создан был для того, чтобы все в государстве Российском было «по царскому велению». Приказ выполнял различные поручения монарха, иногда ловил на взятках воевод, боролся с бюрократическим произволом. Однако после каждой проведенной кампании новое начальство начинало брать взятки не меньше прежних чиновников, да и «тишайший» царь Алексей Михайлович часто менял гнев на милость, видимо понимая, что бороться с плохим чиновничеством посредством хорошего чиновничества — бесперспективное занятие.

Среди преступлений, совершенных государственными служащими, распространение взяток особенно подтверждает Соборное уложение 1649 г., которое перечисляет такие связанные с взятками преступления, как совершение при корыстных мотивах подлога при переписке судного дела, утайка пошлин при регистрации судебных дел, притеснение населения с целью вымогательства мзды, присвоение государственного имущества, укрывательство казнокрадства, мошенничество, превышение полномочий воеводами, злоупотребления, имевшие место в миграционной паспортно-визовой сфере.

Из источников того времени видно, что государевы служащие под видом официальных пошлин самопроизвольно собирали деньги с местного населения. Поэтому предписывалось новых сборов «никому не вымышлять и не заводить, опричь тех мест», которые «изстари были». Наибольшее распространение взяточничество получило в юстиции и в судебной сфере. О том говорит и целая гамма нарративных источников, подтвержденная содержанием обширной гл. X «О суде» Соборного Уложения.

Таким образом, в допетровской России продолжается тенденция формирования неоплачиваемого чиновничества и, как следствие, системы взяток и злоупотреблений в суде и юстиции.

В борьбе с коррупцией пытались использовать метод частичной компенсации отсутствия денежного довольствия или заработной платы земельными пожалованиями (условно или в собственность) или льготами и привилегиями. Уже в то, допетровское время, чиновники из приказов пользовались невероятными для простого люда благами. Рабочий день у них не превышал десяти часов в день, воскресенье было выходным, полагался отпуск, а в знойное лето жизнь и работа всего приказного чиновничества перемещалась из Москвы на живописные подмосковные дачи. Одежда, манеры поведения человека тоже показывали, что он «при чине и степени», и простолюдины обязаны были демонстрировать знаки почтения, а при встрече с такой важной персоной нужно было уступить чиновнику дорогу. Но земельные пожалования, льготы и привилегии со временем стали восприниматься как само собой разумеющееся для феодала, слуги государева, и место службы считалось уже лишь источником существования посредством обычая кормиться с населения.

Система исполнения решений суда претерпела изменения. Исполнение судебных решений по гражданским делам приставами и уголовно-исполнительная система не разделялись, однако сама исполнительная система стала значительно разнообразней. Наиболее широко применялась смертная казнь, осуществлявшаяся в двух видах: простом и квалифицированном. Простой вид смертной казни предусматривал отрубание головы, повешение, утопление. Квалифицированный — закапывание живьем в землю, залитие в глотку расплавленного металла, четвертование, колесование, сожжение на костре.

Тюремное заключение в Соборном Уложении подразделялось на срочное (лишение свободы на срок от одного до четырех лет или «на сколько государь укажет») и бессрочное («до государева указа», т. е. помилования, гл. I, ст. 9). В XVI—XVII вв. появилась и очень быстро получила распространение ссылка. На границах России появились места ссылок, выселок людей и остроги. Бежать ссыльному из острога за Урал или в дикую степь к кочевникам было опасно. Поэтому ссыльные оставались, осваивали отдаленные земли в Российском государстве, заводя свои хозяйства, и были изолированы от общества. Государство же получало новых подданных — налогоплательщиков. Каторги, как термина, в допетровской России не существовало, но она имела место под названием ссылка. Так, известно, что ссыльные самостоятельно, в виде тягла, работали на лесоповалах, строили для себя же остроги и добывали себе пропитание, так как средств на довольствие как заключенных, так и ссыльных не выделялось вовсе.

Наряду с тюремным заключением или как самостоятельная мера наказания применялось членовредительство (отрезание носа, ушей, клеймение, усечение руки). Широко использовались и телесное наказание (битье кнутом или палками), и торговая казнь. В общем, система наказаний была направлена на устрашение, поэтому штрафы в законодательстве XVII в. занимают более скромное место, чем в предыдущем.

Соборное Уложение показывает две тенденции состязательного и разыскного суда. Суд по объему подсудности в источнике доминирует, однако увеличивается пропорция сферы розыска, пока в конце XVII в. розыск (инквизиционный суд) окончательно не был признан единственной правильной формой суда. Широко стал использоваться «розыск» как комплекс мероприятий, связанных с выяснением всех обстоятельств особо тяжких преступлений, поэтому при «розыске» часто применялась пытка, регламентируемая Соборным уложением. Подвергать пытке можно было несколько раз с определенным перерывом. Показания, «выбитые» у пытаемого («оговор»), требовалось перепроверить посредством других процессуальных мер (присяги, «обыска»), сверить с письменными доказательствами и запротоколировать. Позднее розыск стал обычным явлением не только при расследовании наиболее тяжких государственных преступлений, но получил широкое применение в уголовном процессе. Розыск и пытка, относящиеся к уголовному процессу, весьма перекликаются с торговой казнью и правежом, присущими уголовно-исполнительному праву.

Итак, Соборное Уложение 1649 г. и Новоуказные статьи сформировали систему наказаний соответственно степени тяжести преступления. За преступления против Бога и веры (богохульство, ересь, имущественные преступления против церкви и на ее территории) полагалась чаще смертная казнь, реже — епитимья и тюрьма. Преступления против государя и государства карались смертной (с XVII в. квалифицированной) казнью в виде повешения, отсечения головы, четвертования, колесования, закапывания в землю живьем и др. Как видно из описания казни источниками (и из научной литературы), приведение смертной казни в исполнение производило на очевидцев очень тяжелое впечатление.

В качестве дополнительного наказания были предусмотрены конфискация, пытки, торговая казнь (членовредительство). Смертная и торговая казни применялись не только как мера возмездия, но и для устрашения народа, в профилактических целях. Поэтому казни проводились публично на центральной городской площади как своеобразное зрелище для масс, а места в первых рядах занимали самые почетные гости.

За имущественные преступления обычно наказывали заключением в тюрьму, членовредительством. Здесь смертная казнь применялась нечасто.

Преступления против личности, если они не были связаны с брачно-семейными отношениями или с ситуацией, предусмотренной Стоглавом и церковными Канонами, влекли за собой приговор к торговой казни, штрафам, заключению в тюрьму. В противном случае чаще практиковались казнь и членовредительство.

Необходимо отметить и появление в системе наказаний (сначала за проступки, затем и за преступления) покаяния и монастырского заключения. Покаяние (с телесными наказаниями или без них) встречается и в области церковного права и светского закона. Вообще телесные наказания на протяжении всего XVII столетия применялись как основной и как дополнительный виды наказания по светским законам, но известны и в церковном праве. Наиболее распространенным видом все чаще становилась торговая казнь. Урезание ушей и языка, клеймение, вырывание ноздрей и тому подобное членовредительство применялись сначала не только как болезненное наказание с необратимыми последствиями для здоровья подвергшегося такому истязанию, но и для устрашения, назидания населению.

После принятия Соборного Уложения 1649 г. торговая казнь получает такую разновидность, как клеймение или увечье, позволяющее выделить преступника среди прочего люда и квалифицированно определить его преступное занятие. Например, если клейменный или увечный рецидивист оказывался рядом с местом совершения какого-либо преступления, власти могли рассматривать данный факт не как простое совпадение, а как соучастие, сговор, организацию противоправного деяния. Поэтому практика клеймения преступников получает свое дальнейшее развитие, особенно после указа от 1637 г., согласно которому разбойникам предписывалось ставить клеймо «Р» на правой щеке. Татей (воров) обозначали клеймом «Т» на щеке или на лбу. Для наказания стали характерными жестокость и неопределенность их формулировки, например, «сурово наказать», «бить нещадно», «сильно выпороть», что также служило целям устрашения и давало палачам широкие возможности для злоупотреблений.

В XVII в. широкое применение получает «опальное заточение» в монастыре как по решению суда, так и по царскому указу. Некоторые лица, не дожидаясь репрессий, сами уходили в монастырь. «Тяжкая опала» применялась по решению царя по отношению к провинившимся перед ним феодалам. С одной стороны, монашеская обитель обеспечивала строгий режим и надзор над заключенным в монастырь, а с другой, гарантировала изоляцию влиятельного лица от общественной, политической жизни, от его сторонников. Поэтому ссылка в монастырь часто практиковалась по отношению к знати и понималась как меньшее зло по сравнению с неизбежной казнью или реальным тюремным сроком в три-пять лет, что при отсутствии в месте лишения свободы элементарных условий для жизни и какоголибо довольствия означало ту же смерть, но медленную, в кандалах и колодках, в сырой неотапливаемой камере, без пропитания и медицинской помощи.

Большее распространение получила ссылка в остроги на окраины России. По периметру русских границ стояли небольшие пограничные крепости, огороженные деревянным частоколом, т. е. острогом. На границах было неспокойно, часто случались набеги кочевников и разбойников, поэтому ссылка в острог была достаточно суровым наказанием, опасным и рискованным для жизни осужденного, которого могли или убить, или угнать в рабство.

О развитии наказания тюрьмой и ссылкой в XVII столетии говорит Соборное Уложение 1649 г., которое назначало ссылку за весьма разнообразные деяния. Так, например, за первую татьбу поведено бить кнутом, отрезать левое ухо и посадить в тюрьму на два года, а затем послать в украинные города, где государь укажет и велит в украинных городах быть, в какой он чин пригодится (гл. XXI, ст. 9); то же определено и за вторую татьбу, с удлинением срока тюрьмы (ст. 10), а равно за мошенничество (ст. 11) и за первый разбой (ст. 16). Шли в ссылку корчемники и табачники за многие приводы, последние с урезанными носами и порванными ноздрями (гл. XXV, ст. 3, 16); подьячие за незапись судного дела, для того чтобы покорыстоваться государевыми пошлинами (гл. X, ст. 127); содействовавшие насильственному приезду в дом (гл. X, ст. 198) и т. д. Специально в Сибирь на Лену велено ссылать тяглых посадских людей, если они для избежания казенных повинностей будут закладывать себя кому-нибудь или называть себя чьиминибудь крестьянами (гл. XIX, ст. 13) и т. д.

Еще более разнообразятся эти случаи по дополнительным указам и новоуказным статьям, причем ссылка назначалась даже за несоблюдение предосторожности от огня, за прошение милостыни притворным лукавством, подвязав руки, також ноги, глаза завися и зажмуря, будто слепы и хмуры; за стрельбу из ружей в городах и т. д. Между прочим, Указом 1679 г. было постановлено всех тех преступников, коим следует по закону за их преступление отсечь руки и ноги, не чиня сей казни, ссылать в Сибирь на пашню с женами и детьми на вечное житье. Независимо от случаев, указанных в законе, ссылка практиковалась нередко как политическая мера в случае обвинения значительного числа лиц в преступлении, угрожаемом смертной казнью. Так, ссылка была применена, например, к участникам Псковского бунта 1650 г., бунта 1662 г., к сообщникам Стеньки Разина и т. д. Она же встречается и в виде меры против раскола, как, например, ссылка в 1660 г. знаменитого Аввакума, оставившего описание своего бедственного путешествия по странам даурским. В 1691 г. был даже дан общий указ: «которые люди… по их государскому указу и по Соборному Уложению и по особым статьям, по градским законам и в сыскном приказе довелись смертные казни, а той казни им нс учинено, и тех воров указали они, Великие Государи, вместо смертные казни, пятнать и ссылать» .

Равным образом и по отношению к отдельным преступникам ссылка нередко являлась заменяющем наказанием при помиловании: «Довелся смертной казни, и Великий Государь помиловал, велел живот дать, вместо смерти сослать в ссылку». Ссыльные направлялись в разнообразные «украинные и понизовые» местности, позднее в Сибирь, но по большей части в законе не определялось место ссылки, что давало возможность направлять ссыльных туда, где чувствовалась наибольшая потребность в рабочих руках. Старая Русь почти не знала непроизводительной ссылки: ссылаемые «в службу», «в посад» и «на пашню» по прибытии на место одинаково тотчас шли в дело — кто на пашню, кто для работы на засеках и просеках, а кто и прямо на то же государево дело, на котором он прежде проворовался.

Ссыльным «пашенным людям» выделялась земля и выдавалась ссуда на пашню, на покупку лошади и на всякий деревенский завод. Только в редких случаях опалы ссыльные заключались в местные тюрьмы. Московское правительство относилось к ссыльным с большой благосклонностью и было чуждо какоголибо презрения к ним, отнюдь не считая их как бы отверженными, какими они считаются теперь. Труд ссыльных, согласно мировоззрению той эпохи, был равнозначен службе, само состояние ссыльного определяется как чин. При таких условиях понятно, что в ссылку вместе с преступниками направлялись их жены и дети. Иногда даже именно предписывалось ссылать женатых, а не холостых, и из мастеровых или посадских людей, а не из военных (так, например, в 1699 г. пополняли население в новопокоренном городе Азове).

Государство не избавлялось от преступника как ни на что не годного члена общества; по большей части, не лишало его прав; напротив, оно верило в его исправление, следя за тем, чтобы, как говорит грамота верхотурскому воеводе 1697 г., «однолично всякий ссыльный у того дела был и в том месте жил, где кому и у какого дела быть велено, и бежать бы на старину не мыслил». Ссыльные шли в места нового поселения вместе с охочими вольными людьми. Они «проникают в неведомые земли, плывут по рекам до моря, воюют с инородцами, грабят их, приводят к шерти на царское имя, ставят остроги. За ними следом идет правительство: воеводы, как только получат известие, сейчас же шлют в поставленные острожки служилых людей, учреждают администрацию, отправляют туда пашенных ссыльных. А вольные завоеватели или приносят повинную и, легко получив прощение, обогащенные добычею, остаются жить на месте, или идут дальше и дальше, ища Великому Государю славы, а себе добычи» .

Введение

обязательного труда для ссыльных относится только к концу XVII столетия. В 1668 г. были поданы Винниусом в Посольский приказ статьи, в которых говорилось: «Всяких воров и бусурманских полонянников мочно на катарги сажать для гребли на цепях, чтобы не разбежались и зло не учинили; и чем таким ворам и полонянникам, которых по тюрьмам бывает много, хлеб туне давать, и они бы на катаргах хлеб заработывали…». Но эти нововведения долго не получали практического осуществления. Только в Указе 24 ноября 1699 г. посадским людям за взятки определено: «И тем людям… сказать смерть и положить на плаху, а от плахи подняв, бить, вместо смерти, кнутом без пощады и сослать в ссылку в Азов с женами и с детьми, и быть им на катаргах в работе». В Азове работы продолжались до передачи его туркам в 1711 г., часть приговоренных направляли с 1703 г. в Петербург на устройство порта и стоянки для флота, а затем в Рогервик (ныне Балтийский порт).

В начале XVIII в. с запуском даурских рудников и горных работ в Нерчинске открылись разные каторжные работы и в Сибири, хотя и в Европейской России тоже нужны были люди. Так, в конце XVIII в. каторжники направлялись в Оренбургский край на сооружение Орской крепости, на разработку илецкой соли, в Новороссийский край на постройку укреплений днепровской линии, одним словом, туда, где ощущалась потребность в рабочих руках.

Некоторые из наказаний применялись только по отношению к феодалам, например, «бесчестящие»: считалось, что для высшего сословия, благородных людей лишение чести, званий и чинов уже тяжкая кара. Отдельной статьи «лишение чести» не было, это состояние являлось атрибутом царской опалы с последующей ссылкой.

Штрафы и конфискации в XVII столетии использовались в качестве дополнительных наказаний, размер штрафа варьировался в зависимости от тяжести поступка и статуса потерпевшего. Штрафы назывались «продажей» и назначались за имущественные правонарушения, за «понесение бесчестья», клевету, кляузы, в качестве дополнительной меры за «лихоимство». Продажа могла полностью разорить семью и даже целый боярский род, когда размеры штрафа, по сути, оказывались равнозначными конфискации всего имущества. Из судебной практики тех времен нам известно, что конфискация имущества (как движимого, так и недвижимого) чаще применялась относительно государственных преступников, «лихоимцев», чиновников, злоупотреблявших своим должностным положением.

Исполнение решений суда по гражданским искам, в частности взыскание судебных пошлин и возмещение ущерба (вира, продажа, при потере или гибели истца и т. д.), осуществлялось по решению приказного суда или губной избы приставами. При долгах и неоплаченных пени назначался «правеж». В истории уголовно-исполнительного производства правеж можно интерпретировать как комплекс процессуальных мер, направленных на взыскание долга и сочетающих психологическое и физическое воздействие с экономическими санкциями и мерами в отношении должника. Если должник не хотел или не мог выплатить долг, «недельщики», исполняя функции палачей, ежедневно, кроме праздников, били провинившегося батогами по ногам.

В зависимости от размера долга определялся срок правежа (до месяца, месяц или более того). Если никто не выкупал должника с правежа, его отдавали истцу «с головою» в рабство до искупления им вины, до прощения виновного или до полного погашения им долга. Расправа производилась в Москве перед зданиями приказов и в других городах в присутственных местах под надзором воевод. Правеж считался серьезным и болезненным наказанием, но известны были случаи, когда приговоренные подкупали недельщиков, чтобы те не слишком добросовестно исполняли свои обязанности палача, при этом понятно было бездействие надзирающего начальства, тоже участвовавшего в сговоре.

Таким образом, в допетровской России завершается формирование системы исполнения решений суда как по уголовным делам (тюрьмы, остроги, ссылка, опала), так и по административным правонарушениям, гражданским делам (приказы, губные, съезжие избы и другие учреждения юстиции).

Подводя некоторые итоги, можно отметить, что история XVII столетия в России показывает, с одной стороны, завершение тенденции генезиса органов и учреждений, начавшейся в древнерусском государстве, а с другой — закономерность петровских реформ суда и юстиции в стране, где имелись необходимые для этого факторы и предпосылки.

В России оформилась собственная судебная система, обладающая структурой сословных судов, уже была устоявшаяся в веках двухи трехзвенная организация судебных учреждений, рассматривавших дела в первой, второй и даже третьей инстанции.

В отраслевых органах и учреждениях исполнительной власти завершила свое формирование центральная местная (региональная) юстиция, которая осуществляла руководство специфическими институтами правовой помощи и защиты населения: адвокатурой, регистрацией актов, в том числе нотариатом.

Полицейско-административные органы включали в себя своеобразную исполнительную систему решений суда, распространявшуюся на частное и публичное право. Оформилась и развитая уголовно-исполнительная система, включавшая в себя тюрьмы, остроги и ссылки.

Организация работы судов, органов и учреждений юстиции, хотя и строилась на феодальной системе землевладения, материального довольствия и правопривилегии, адекватно отвечала требованиям уровня социально-экономического развития патриархальной России. Тем не менее завершался процесс оформления чиновнической бюрократической организации суда, юстиции, всей правоохранительной системы страны эпохи неограниченной монархии.

История создания некоторых законов, таких как Стоглав 1551 г., Соборное Уложение 1649 г., деятельность Записного приказа (и других аналогичных учреждений) показывает наличие правовой экспертизы и позитивного опыта правотворчества.

Таким образом, практически по всем исследованным направлениям в сфере государственного управления можно констатировать завершение длительного этапа генезиса органов и учреждений юстиции России, вступавшей в новый период своей истории.

Хронологический список