Криминологические особенности иных форм насилия

Тенденции иных насильственных преступлений в России (СССР) — умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (нанесение тяжких телесных повреждений), умышленного причинения средней тяжести вреда здоровью (нанесение менее тяжких телесных повреждений), изнасилований, хулиганства и других форм насилия схожи с тенденциями умышленных убийств.

По характеру насильственных действий и их мотивации наиболее близки к умышленному убийству тяжкие телесные повреждения. Их соотношение в СССР (России) за последнюю четверть века колебалось в пределах 1 (умышленное убийство): 2 (тяжкие телесные повреждения) с тенденцией к 1: 3. Если взять все виды телесных повреждений, их соотношение с умышленными убийствами за это же время колебалось между 1: 3 и 1:4.

Но затем положение стало меняться — в 2002 г. соотношение умышленных убийств и умышленного причинения тяжкого вреда здоровью достигло 1: 1,8. Новая тенденция может свидетельствовать о росте жестокости (если бить, так насмерть) и о росте латентности случаев причинения тяжкого вреда здоровью.

В правовых системах других стран, как правило, нет составов тяжких телесных повреждений и хулиганства. В статистике ООН все виды телесных повреждений охватываются (по-американски) составом «нападение» (assault). Соотношение уровней умышленных убийств и нападений в мире, по данным Второго и Четвертого обзоров ООН, было 1: 12, а по данным Третьего обзора — 1: 18.

При существенных различиях в уровне и квалификации телесных повреждений (нападений) их число растет намного быстрее, чем число умышленных убийств. Причем динамика умышленных убийств более «спокойна», чем динамика телесных повреждений (нападений). Последние более «чувствительны» к меняющимся социальным и экономическим условиям.

С 1956 г. абсолютное число умышленных убийств в СССР к 1991 г. возросло в 2,6 раза, а в расчете на все население — в 2 раза, умышленных тяжких телесных повреждений — соответственно в 4 и 3 раза, изнасилований — в 3 и 2 раза. Удельный вес рассматриваемых деяний в структуре преступности невелик. Доля умышленных тяжких телесных повреждений за последние 50 лет колебалась в пределах 1,5−3%, изнасилований — 0,5−1,5%, менее тяжких телесных повреждений- 1,5−6,5%. Два последних деяния обладают высокой латентностью, особенно изнасилования.

Изнасилование среди молодежи в настоящее время стало бытовым, повседневным явлением как в силу «облегчения» нравов, терпимости женщин, нежелания оглашать случившееся, угроз и давления насильников, боязни за свою жизнь, так и в силу «ухода» правоохранительных органов от расследования данных уголовных дел. В России число изнасилований с каждым годом сокращается, а в Западной Европе растет. Видимо, сексуальная революция не повлияла там на права женщин отрицательно, и они не считают позором для себя заявить о том, что их изнасиловали, а полиция не уходит от этих дел.

Изучение виктимизации от грабежей, по мотивации хотя и относящихся к корыстным деяниям, но с учетом применения насилия являющихся корыстно-насильственными, показало, что официальные российские данные в 4 раза ниже полученных при опросе.

Удельный вес учтенного «классического» преступного насилия (умышленных убийств, изнасилований и различных видов телесных повреждений) в структуре всей преступности СССР и России не превышал 4−6%. Даже во время особого разгула насилия в России (1994 г.) доля этих преступлений составила 5,8%. С учетом латентности указанных деяний их удельный вес может быть бо? льшим, но в этом случае необходимо учитывать и латентность корыстного, легкомысленного (неосторожного) и иных видов преступного поведения, уровень которой намного выше. А значит, реальная доля насилия в структуре преступности может оказаться даже меньше, чем регистрируемая. В развитых демократических странах доля криминального насилия еще меньше (1−3%), причем на фоне более интенсивного роста корыстной и неосторожной преступности она сокращается. Однако если учесть латентное насилие, то число насильственных деяний как в отдельных странах, так и в мире в целом может быть увеличено по меньшей мере вдвое.

Динамика преступного насилия, несомненно, коррелирует с социально-экономическими процессами, но эти взаимосвязи заметно слабее, чем связь между корыстной (имущественной) преступностью и объективными условиями жизни.