Предпосылки социально-политических стратегий

Государственное регулирование, планирование и управление в XX веке развивалось в СССР и на Западе различными путями, но в рамках общей тенденции интенсивного поиска путей оптимизации экономической деятельности, что дало основания для теории конвергенции двух систем: социализма в СССР и капитализма в США. Еще в 1961 году Питирим Сорокин писал, что «анализ изменений и тенденций в главных сферах культуры, общественных институтов, систем ценностей и социокультурной жизни двух наций показывает, что в этих основных областях обе страны становятся все более похожими друг на друга, идут по одному пути, превращаясь в смешанный тип страны — ни коммунистической, ни капиталистической, ни материалистической, ни идеалистической, ни полностью религиозной, ни агностико-атеистической, ни чисто индивидуалистической, ни коллективистской, ни слишком криминальной, ни слишком святой"'⁷.

Советское плановое хозяйство оказало существенное влияние на развитие «дирижизма», политического и экономического планирования и управления на уровне ТНК и государственных институтов на Западе. С другой стороны, недооценка роли рыночных механизмов тормозила развитие советской экономики, на что было обращено внимание в дискуссии о соотношении плана и рынка в первой половине 1960;х гг. Но руководство страны в малой степени принимало рекомендации ученых, что привело впоследствии к дальнейшему ослаблению системы и способствовало ее крушению. В начале 90-х годов, после развала СССР в России и других постсоветских государствах произошла «переоценка ценностей»: абсолютизация рыночных регуляторов при забвении плановых начал и ослаблении регулятивных функций государства. В результате экономика Российской Федерации оказалась отброшенной на десятилетия назад и оказалась в затяжном системном кризисе. Выход из этого кризиса, угрожающего перерасти в катастрофу, — самая первоочередная задача. Однако из этого не следует, что, сосредотачивая внимание на ближайших тактических целях, можно забыть о стратегии. Россия, вне сомнения, может и должна со временем совершить переход к устойчивому развитию вместе со всем миром, а в некоторых отношениях указывать путь другим регионам и странам. При этом пред-^[1]

ставляется методологически ущербным рассматривать будущее народов России в ее нынешних границах Российской Федерации, вне исторических и социокультурных связей всего евразийского региона.

В этой связи необходимо выделить следующие основные фундаментальные факторы интеграции сообщества народов, имеющих устойчивые государственность, экономические, социокультурные, социальные, духовные формы позитивных взаимоотношений на протяжении столетий в границах Российской Империи-СССР-СНГ, включая Российскую Федерацию.

Во-первых, исторически сложившиеся формы государственной организации евразийского пространства есть результат политической, экономической и культурной интеграции большинства народов, в основном добровольно объединивших усилия вокруг одной из самых развитых в духовном и культурном отношении цивилизаций — российской. Географические и исторические границы этой цивилизации на протяжении последнего тысячелетия, начиная с Киевской Руси, расширялись.

Во-вторых, российская цивилизация всегда опиралась на значительные природно-материальные богатства, как предпосылку экономического развития. СССР, вступив на путь индустриализации в условиях враждебного окружения, вынужден был развиваться автаркически, что без наличия самых разнообразных минерально-сырьевых и других природных ресурсов было бы невозможно. Как показывает приводимая таблица, Россия и сейчас, в «урезанных» границах РФ, выделяется в ряду развитых стран, в значительной мере исчерпавших свои ресурсы и живущих за счет ресурсов других стран (см. табл. 52).

В-третьих, СССР, вынужденно развиваясь в XX веке в значительной степени автономно в мобилизационном режиме, сумел реализовать планы ускоренной масштабной индустриализации и агропромышленной кооперации, построив мощную целостную интегрированную индустриальную экономику. Создав на этой основе после второй мировой войны ракетно-ядерное оружие, страна нейтрализовала угрозу ракетного удара или прямого вооруженного вторжеТаблица 52

Материальные ресурсы некоторых ведущих стран мира.

Примечание. (*) — 2016 г.

Источник: Россия и страны мира. 2016. С. 13−19; Статистический Ежегодник мировой энергетики 2017. Электронный ресурс, https:// yearbook.enerdata.ru/electricity/ ния на свои территории. Стратегическое ядерное оружие и сегодня служит залогом не только безопасности России, но и гарантом предотвращения третьей мировой войны. Обеспечение военно-стратегического паритета открыло возможности перехода к этапу эффективного социального развития. Однако созданные для такого перехода предпосылки не были использованы, а после распада СССР и начала радикальных реформ в РФ в значительной степени утрачены благоприятные материальные, организационные и духовные достижения предыдущих этапов развития.

В-четвертых, страна обладает высокообразованными, квалифицированными людскими ресурсами. В течение семи десятилетий в СССР была создана одна из лучших в мире систем общего и профессионального образования. Сейчас она находится в стадии глубокого кризиса. Однако в постреформенный период, после известной модернизации она сможет обеспечить подготовку специалистов высокой квалификации практически по всем современным специальностям.

В-пятых, политические классы и структуры Российской Империи, СССР, Российской Федерации последовательно, сквозь века, на основе православного христианства старались развивать и придерживаться идеологемы «все люди — братья», трансформируя ее постепенно в идею соборности и общности государственных судеб русского и сделавших с ним общий исторический выбор других народов. Духовным и социокультурным стержнем сложившейся общности народов была веротерпимость с ее уникальным тысячелетним опытом мирного сожительства православия, берущего свое начало в Византии, с исламом, буддизмом и другими религиями. На протяжении веков она была основой сохранения гуманистического характера нравственно-этических отношений народов Евразии.

В-шестых, кризис и развал в XX веке государственных структур сначала Российской Империи в 1917 г., а затем СССР в 1991 г. были вызваны не противоречием объективных интересов и дефицитом внутренней солидарности народов, проживающих на единой евразийской территории, а внутренними субъективно-политическими и внешними причинами. На протяжении последних столетий народы на этой территории образовали некую наднациональную общность — советский народ, основная часть которой стремилась не отделяться либо мигрировать, а напротив — жить в мире со своими соседями. И ныне в СНГ медленно и зигзагообразно начинаются процессы реинтеграции.

В-седьмых, Россия в III тысячелетии призвана объективно выполнять роль цельного естественного географического и социокультурного моста — материка на путях, связывающих интенсивно интегрирующуюся Европу и бурно развивающиеся страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Именно на громадных евроазиатских пространствах с их уникальными природными, людскими и духовными ресурсами создаются исключительные возможности эффективно использовать накопленный интеллектуальный и технологический потенциал Европы, Америки и Азии.

Перечисленные факторы свидетельствуют о том, что на постсоветском пространстве имеются весомые материальные и духовные предпосылки для прорыва в будущее в рамках стратегии устойчивого развития. Если этот шаг не будет сделан, то последствия могут оказаться настолько трагичными, что приведут к исчезновению не только государств, но и целых народов.

Россия, связывавшая воедино Европу и Азию, всегда представляла собой региональную синкретическую цивилизацию с особым миром традиций и культуры. Социалистическая революция 1917 года в России и последовавшая за ней модернизация страны были попыткой исторического прорыва к альтернативе обществу потребительского эгоизма. Однако условия, в которых происходило, по сути дела, строительство общества устойчивого будущего, были крайне неблагоприятны. Дважды в XX веке Россия участвовала в мировых войнах и в каждой из них понесла не сравнимые с другими участниками человеческие и материальные потери. После каждой из них для возрождения многонационального и многоконфессионального российского общества требовалось колоссальное напряжение сил народа. Ресурсы восстановления и прогресса приходилось изыскивать также за счет недопустимой эксплуатации природы. Вследствие навязанной США и НАТО гонки вооружений до 1990;х годов страна была вынуждена развиваться в режиме мобилизационной экономики, затрачивая на нужды обороны до 20−25% ВВП. Трудности объективного характера дополнялись субъективными ошибками политического руководства СССР.

Социально-политической катастрофой обернулась попытка провести модернизацию общества и государства без научного учета совокупности глобальных тенденций и государственно-национальных интересов Советского Союза.

Трагические ошибки привели к утере страной статуса мировой державы и созданию на постсоветском пространстве обстановки политического хаоса, экономической дезинтеграции и социальной деградации. Попытка реформаторов «постперестроечной» волны воспользоваться теоретическими конструкциями радикального либерализма, рекомендациями и ориентирами вытекающими из доктрины так называемого «Вашингтонского консенсуса» (либерализации, приватизации, монетаризма) только усугубили положение: произошла дезинтеграция созданного по единому замыслу народно-хозяйственного комплекса. Россия и другие страны СНГ опустились в разряд развивающихся стран.

Россия и будущий Евразийский Союз (в какой форме и составе он возникнет, пока трудно предположить) вынуждены будут рано или поздно осуществить переход к устойчивому развитию. Его суть состоит в переходе от индустриального к постиндустриальному обществу, призванному вывести российскую цивилизацию из тупика, в который она попала после распада СССР. Стратегические задачи этого перехода неотделимы, особенно в теории, от тактических. Поэтому столь важным, на наш взгляд, становится поиск эффективных форм организации связей, форм, отношений между государством и обществом.

Ускоренный «ликбез» политического истэблишмента России по проблемам понимания национально-государственных интересов страны не означает, что общество и государство полностью преодолели новые и старые предрассудки. Хотя современная российская политическая элита в своей основной массе уже не склонна, как это было в 1990;х годах XX века, выполнять роль, схожую с ролью колониальной администрации, а многие российские «деловые люди» смогли выйти за границы компрадорского сознания, результаты реформ показывают, что массовое сознание и сознание политической элиты России по-прежнему остаются перегруженными искаженными представлениями о действительности, затрудняющими эффективное взаимодействие гражданского общества и политических институтов государства. Такое «фантомное» социально-политическое сознание, призрачное в своей основе, долгое время не давало возможности обществу адекватно осознать и выразить свои интересы и потребности, а государству понять, интегрировать и перевести эти интересы в эффективные социально-политические технологии. Положение осложнялось тем, что дисфункциональными и манипулятивными действиями СМИ, скорее на уровне социальной психологии, чем идеологии, на основе неразвитого сознания создана «виртуальная» социально-политическая ирреальность, которая по своим имманентным законам стала воспроизводить недостоверную информацию и инициировать контрпродуктивные действия, как общества, так и государства.

По мере выхолащивания социальной составляющей реформ растущее политическое отчуждение перерастало в политическое рассогласование действий с перспективой тотальной социально-политической дезинтеграции и распада государства и страны. В настоящее время в сознании общества и элиты продолжают действовать по крайней мере несколько иллюзий, которые уже несколько раз лежали в основе политических кризисов и нестабильности.

Первой из них является иллюзия об императивной интеллектуальной корректности, профессиональном и этическом превосходстве «молодых» политиков над «старыми». Столь своеобразный субъективный подход к пониманию сущности инновационных процессов в политике вообще, и в кадровой политике в частности, неоднократно радикализировал ситуацию на протяжении последних лет. Корни его, с одной стороны, в отсутствии у части верхушки российской элиты фундаментальных и системных знаний об обществе и мире в целом, традиций и культуры концептуально-политического осмысления действительности. В современных условиях непрофессионализм и некомпетентность в политике могут привести к крупномасштабным разрушительным последствиям. С другой стороны, те российские политики, которые сознательно шли на разрушение государства и общества, сделали ставку на молодежь, как на социальную группу, чутко восприимчивую к новому, не обогащенную багажом социальных и политических традиций, опыта, знаний, то есть того, что составляет ткань политической культуры общества. Любые «фальсификаты» в этой области ведут к трагедиям и массовой гибели людей, в политических конфликтах (типа «чеченской войны»), техногенных катастрофах, убийствах и террористических актах, которые стали буквально сотрясать российское общество в конце 1990;х годов.

Еще одной иллюзией современного российского государственного сознания является неадекватность политики в вопросах национально-государственных отношений в России, упорное стремление радикалов реформировать страну вопреки социокультурной природе и традициям, непонимание характера и роли русской национальной культуры, уклада жизни, возникшего на этой основе объективно интегрированного многонационального и многоконфессионального российского государства сначала в форме империи, а затем союза национальных общностей. Радикальный подход в отрицании реальности национально-территориальной природы и объединения народов в РФ вылился в очередной рецидив известной политической болезни «забегания вперед» — отмену в 1997 году в новых паспортах граждан РФ записи в графе «национальность», признака принадлежности гражданина РФ к своей этнической общности. Последовавшая в национальных республиках реакция на эти радикальные действия в очередной раз показала, что, в отличие от мононациональных государств, национальная идентификация граждан была и остается в многонациональной и многоконфессиональной России действующим системообразующим фактором.

Несмотря на заметный процесс очищения сознания политической элиты от господствовавших на протяжении первой половины 90-х годов иллюзий, перспективы выхода из кризиса и начала устойчивого развития российского общества в значительной степени зависят от того, насколько быстро удастся избавиться от главного «идола» политического сознания — иллюзии об адекватности созданной криминальной системы российской экономики. К сожалению, даже очевидный для большинства населения страны провал реформ не стал для правящей элиты политическим «моментом истины». Действия высших слоев российских политиков конца 1990;х годов свидетельствуют, что их представления об идущих в обществе процессах были построены не на эмпирическом знании и анализе, а на корыстных интересах и конфронтационной политической культуре. Постоянная вульгаризация и радикализация политического процесса через призму формулы «противники — сторонники реформ» буквально раскалывали общество, сеяли социальную рознь и культивировали слепой фанатизм. В этих условиях особую актуальность стала приобретать проблема корректности выбора социально-политической стратегии.

В стратегической политической перспективе развитие российского общества и государства будет задаваться действием трех потоков социально-политических сил, каждая из которых будет стремиться реализовать свою стратегию развития: неолиберальной трансформации, мобилизационной модернизации, интегративного устойчивого развития.

Стратегия квазилиберальной трансформации задается традиционными либеральными ценностями и ориентациями. За рубежом они представлены интересами деловых кругов и политиков, которые отстаивают расточительную либеральную концепцию экономического роста и экспансии, лежащую в основе индустриально-модернизационной парадигмы. Внутри страны это направление представлено политическими силами и экономическими возможностями радикалов, криминальными политиками и предпринимателями. Вектор такой квазилиберальной трансформации России направлен в прошлое, так как страна уже прошла через этап индустриальной модернизации в первой половине XX века.

По существу, экономика и система социально-политических отношений, которые еще совсем недавно были нацелены на постиндустриальное развитие, загоняются в прошлое, на «колониальный», зависимый уровень развития. Периферийное место России в системе мировых хозяйственных связей не только заставляет ее идти на неэквивалентный обмен своих материальных и духовных ресурсов с развитыми странами, но и лишает ее самостоятельной стратегической перспективы. Развиваясь в режиме квазилиберальной трансформации, Россия «проедает» ресурсы будущих поколений и отдает за бесценок стратегические запасы.

«Туземная» экономика порождает особый тип периферийной массовой политической культуры и духовно-нравственных ценностей, которые нацелены на размывание национального самосознания, деградацию социальных связей и личности. Манипулирование общественным сознанием ведется с помощью массовых информационных технологий.

В конечном итоге, экономическая, социальная и оборонная деградация не могут не привести к деградации политической, которая уже выражается в тенденциях сепаратизма и суверенизации регионов Российской Федерации. Конечная цель стратегии квазилиберальной трансформации, о чем открыто или косвенно заявляют ее разработчики, — конфедерализация и развал России. Произойдет это после того, как вооруженные, в первую очередь, стратегические ядерные, силы России будут поставлены под международный контроль.

В принципе, либеральный режим развития богатого Запада можно продлить только за счет неэквивалентного материального и духовного обмена с остальными странами мира. Запад в лице либеральных консерваторов в условиях неполного контроля за оружием массового поражения не заинтересован в мировом хаосе или «взрыве» России. Режим благоприятного доступа к национальному достоянию нашей страны для него целесообразно обеспечить без излишних военных затрат и человеческих потерь, осуществляя перманентное экономическое и политическое давление на Россию, которое снижает ее защитный потенциал, но без роста угроз для безопасности Запада.

Сценарий латентного разрушения российского государства и деградации общества, как следствия стратегии квазилиберальной трансформации, в средствах массовой информации и сознании, как правило, сдваивается с теорией заговоров. Несмотря на идеологически задаваемый «параноидальный» образ этого курса развития страны, он имеет под собой вполне реальные политические и экономические силы. И в нашей стране, и за рубежом зафиксировано немало признаков откровенной антироссийской.

«пещерной» политической линии образца «холодной войны», направленной на разрушение основ существования сильного самостоятельного российского государства. Объективно проявление квазилиберальной составляющей в российской социально-политической реальности, по всей вероятности, будет уменьшаться, так как она заметно раскрыла и скомпрометировала себя в обществе обвальным падением качества и уровня жизни, морально-этической деградацией и неэффективностью социальной политики государственных институтов и властных элит. Однако на уровне исполнительной власти вполне возможны рецидивы квазилиберальных утопий. Разрушительный сценарий возможен при нарастании кризисных тенденций и потери контроля государства над политическими институтами, армией, стратегическими системами вооружений. В значительной степени вероятность этого сценария будет зависеть от результативного взаимодействия исполнительной и законодательной ветвей власти на этапе ее перехода от одной политической элиты к другой, ее передачи от одного президента страны к другому. Вероятность развития событий по этому сценарию резко увеличивается в том случае, если не удастся минимизировать действия радикальных и экстремистских политических сил как правой, так и левой ориентации.

Стратегия мобилизационной модернизации в своей сущностной основе является одной из форм индустриальной парадигмы. В центре ее системы ценностей находятся также ценности экономического роста, но во вторичной, «догоняющей» форме. Апеллируя к «здравому смыслу», идеологи и политики этой стратегии в своих оценках исходят из констатации технологической, культурной, политической и даже цивилизационной «отсталости» страны и необходимости ее «модернизации», под которой понимается насаждение ценностей и целей развития, заимствованных извне. Как правило, в этом случае задаются ориентиры, которые заимствованы и частично или полностью не совпадают с национально-государственными интересами страны. Политическая элита оказывается манипулируемой.

Мобилизационная стратегия сама по себе изначально не запрограммирована на неудачу. Исторический опыт свидетельствует, что многие страны в критические периоды своего развития прибегали к мобилизации внутренних ресурсов для того, чтобы обеспечить перспективу своего существования. Российские политики неоднократно обращались к этой стратегии для того, чтобы отстоять суверенитет и отразить внешнее давление на страну. Большую часть XX века российское общество развивалось в мобилизационном режиме. Но если в период I и II мировых войн, индустриализации и коллективизации мобилизация была политически оправдана, то есть корректна и эффективна с точки зрения национально-государственных интересов выживания государства, общества, личности, то мобилизационная стратегия периода «холодной войны», получившая свое продолжение и развитие в стратегии «шоковой терапии», истощили материальные и духовные ресурсы страны. На смену социополитическому абсурдизму стратегии гонки вооружений пришла бессмысленность гонки вывоза капиталов.

Стратегия мобилизационной модернизации в неолиберальном варианте ведет страну в тупик, так как в лучшем случае «замораживает» экономику страны на индустриальной стадии, уничтожает социальную сферу жизнедеятельности, подрывает человеческий потенциал общества. В сфере социально-политических отношений сохраняется высокая степень политического отчуждения основной массы общества от институтов государства. Правящая элита методами ограниченной демократии и авторитаризма пытается провести такие реформы, которые распределяют власть и собственность в пользу немногих. Мобилизационная стратегия в силу своей природы не может создать устойчивой долгосрочной позитивной трудовой мотивации, основанной на оплате труда. По всей вероятности, Россия, ее население исчерпали на ближайшее будущее лимит мобилизационного развития.

Сценарий социальной деградации общества станет наиболее вероятным, если российское политическое руководство в своей деятельности будет исходить из целей, принципов и методов мобилизационной модернизации. Необходимо подчеркнуть, что к этой стратегии в настоящее время апеллируют радикалы как «левой», так и «правой» ориентации. Однако реальное состояние общества и экономики, реальные социально-политические настроения населения показывают, что добиться значительных результатов, используя эту «отработавшую» свое стратегию, вряд ли удастся.

Стратегия интегративного устойчивого развития — стратегия социальной солидарности выстраивается на ценностях, которые разделяют большинство членов общества. В основе этой стратегии лежит новая парадигма развития, которая исходит из насущных и будущих внутренних и внешних потребностей жизни и основывается на потенциале устойчивого (самоподдерживающегося) развития.

Стратегия глобального устойчивого развития зиждется на согласовании интересов личности, мировой цивилизации и биосферы, как фундаментальной основы жизни на планете. Именно системный взгляд на устойчивое развитие как сложную совокупность детерминированных социальных, экономических, политических, духовно-нравственных межрегиональных и межнациональных связей, является методом, который может обеспечить «разумность» будущих действий как на национальном, так и на мегацивилизационном уровнях. Стратегия интегративного устойчивого развития опирается на идеи В. И. Вернадского о превращении человека в «крупнейшую геологическую силу», «перестройке биосферы в ноосферу». Развитие математических методов системной динамики, моделирования, принципов планетарной взаимозависимости, социализации государства подвели к необходимости и дали возможность поставить в центр социально-политических стратегий общество и личность с их гуманистическими системами ценностей.

Особенностью реализации по В. И. Вернадскому «нового способа существование человечества» в России является то, что по времени эта системная фундаментальная перестройка образа жизнесуществования совпала с глубочайшим системным кризисом. В этих условиях возникает первоочередная задача политической, экономической, социальной и духовно-нравственной интеграции российского государства и общества как условия стабилизации и устойчивого развития. Интегративная стратегия направлена на консолидацию и эффективное управление всеми национально-государственными ресурсами. Интеграция сегодня становится императивным принципом, целью и способом существования российского социума. От того, удастся ли ее осуществить, зависит продолжительность и качество жизни большинства населения на постсоветском пространстве.

В центре интегративно-устойчивой стратегии находится человек. Стратегия предполагает отход от принципов неолиберальной «дерегуляции» и активное использование методов комплексного научного анализа, моделирования и государственного управления.

Сценарий устойчивого развития является результатом ноосферной стратегии. Ее появление сопряжено с соблюдением принципиальных условий, в частности, проведением широкой и открытой социальной и научной экспертиз государственной стратегии и политики. Успех осуществления этой стратегии зависит не только от зрелой политической воли, но и от совокупности эффективных социально-политических технологий и продуманного политического менеджмента.

Каждая из рассмотренных социально-политических стратегий взаимодействия отражает определенный уровень и характер социальных связей. Очевидно, что осуществление любой из них в «чистом» виде невозможно. Социальная результативность политики государства будет определяться тем, насколько удастся согласовывать фундаментальные интересы разнородного общества и стратегические интересы выживания политической элиты.

Перед лицом возрастающих глобальных проблем все большее число граждан, политиков и ученых многих стран считают, что политика солидарных усилий в целях устойчивого развития должна сменить силовую конфронтацию не только на международной арене, но и в сфере внутренней социальной жизни.

Программные документы многих отечественных политических партий и движений как левой, так и правой ориентации в качестве целей государственного строительства выдвигают приоритет создания и правового функционирования социального государства. Высшие государственные деятели России совершают официальные визиты в страны, где социально ориентированная политика стала официальной доктриной государства. Не обделила своим вниманием это понятие и Конституция Российской Федерации, статья 7 которой зафиксировала, что наша страна — «социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека».

Между тем, массовые опросы самых различных социологических служб и институтов устойчиво показывают, что пропасть между государством и обществом в нашей стране растет. Российская реальность вновь и вновь дает основания для беспокойства о том, что наше государство, несмотря на лозунги и декларации самых высоких государственных мужей, все больше становится элитарным, выражающим интересы меньшинства и по сути дела проводящим антисоциальную политику, не ведущую к национальному согласию. В этой связи возникает ряд вопросов, на которые, с учетом острейшего дефицита конструктивных идей и раздирающих общество противоречий, необходимо дать ответы. Какова природа и перспективы феномена социального государства в России? На каких путях следует искать выход из абсурдного Зазеркалья мифов и тупиковых идеологий двойных стандартов? Каковы должны быть принципы и инструменты социальной технологии по выводу нашей страны из системного кризиса?

• [1] Sorokin РА. Mutual convergence of the United States and theUSSR to the mixed sociocultural type. Mexico, D.F., 1961.