Проблема рациональности науки

Сама постановка этого вопроса звучит как парадокс. Ведь научное познание, как это обычно считается, — образец рационального мышления. Тем не менее при глубоком изучении истории науки была обнаружена высокая сложность научной деятельности, не сводимая к каким-то вполне прозрачным стандартам.

Основной парадокс этой темы состоит в следующем.

• 1. Научная деятельность явно представляется рациональной; это настолько самоочевидно, что признание се иррациональной противоречит здравому смыслу.
• 2. Однако поиск удовлетворительных средств, которые позволили бы осмыслить и выразить рациональный характер науки, пока нс привел к решению, удовлетворяющему всех.

«Большая четверка»

В 1960—1970;е гг., в период крушения неопозитивизма, эпицентр обсуждения проблемы рациональности был обозначен дискуссиями «большой четверки», которую составляли Кун — Поппер — Лакатос — Фейерабенд. Эти авторы открыли множество сюжетных линий, которые развивались в следующий период философии науки.

Томас Кун. Под влиянием Куна у исследователей науки сформировался интерес к тому, как действительно ведут себя ученые, а не как они должны были бы себя вести с некоей нормативной точки зрения.

Изучение поведения ученых поднимает тему научных разногласий. Если наука — рациональная деятельность, то необходимо понять, на каких основаниях в ней периодически возникают расхождения между учеными и как они преодолеваются. Здесь Кун оставил больше проблем, чем решений. Именно он обострил проблему несоизмеримости научных парадигм и затрудненной коммуникации групп ученых в период научных революций.

Однако он же задал и некоторое направление в анализе данной трудности. Заслугой Куна является то, что он указал на важность понятия ценности для исследований динамики науки. Кун утверждает, что регулятивами научной деятельности, определяющими выбор среди конкурирующих теорий, являются не правила или критерии, а, скорее, ценности.

Речь идет о когнитивных ценностях (см. параграф В.6), таких как точность, непротиворечивость, область применения, простота. Когнитивные ценности создают достаточный простор для вариаций. Ученые, разделяя один и тот же набор когнитивных ценностей, могут значительно расходиться в их интерпретации и их применении к конкретным ситуациям. Кроме того, исторически изменяется как способ реализации этих ценностей, так и относительные веса, занимаемые ими в общей ценностной структуре.

Несмотря на то что ценности являются гибкой и вариабельной нормативной системой, они задают определенные ориентиры и накладывают важные ограничения на действия ученых.

Таким образом, Кун отвергает как сведение научной рациональности к сумме однозначных правил, так и другую крайность — признание иррационалистического характера науки. Предлагаемый им подход основывается на идее «мягкой» регуляции научной деятельности.

Карл Поппер. Поппер — один из наиболее влиятельных (хотя и критикуемых) философов науки. Многие ученые разделяют его взгляды на научную рациональность. Например, сторонниками его идей считают себя лауреаты Нобелевской премии П. Медавар (медицина), Ж. Моно (биохимия, микробиология), Дж. Эклз (физиология).

Именно К. Поппер ввел в оборот термин «рост научного знания». Наука остается наукой до той поры, пока она продолжает расти, двигаться вперед. Рост научного знания сущностей для науки, и ее устойчивость подобна устойчивости движущегося велосипеда. «Я утверждаю, что непрерывный рост является существенным для рационального и эмпирического характера научного знания, и если наука перестает расти, она теряет этот характер», — заявляет Поппер^[1].

Согласно Попперу, наука — это вообще не что иное, как «непрерывная революция», и тот, кто этого не признает, не понимает самой сути научного познания.

Одна из главных идей попперовской концепции рациональности — это идея критицизма. Определяющее свойство рационального мышления — его критичность. Это означает, что рациональность научного познания мы должны видеть не в теоретических достижениях, а в общем критическом настрое самого научного сообщества. Не утверждение своей позиции (и, тем самым, себя самого) в науке является смыслом деятельности ученого, а предельный критицизм и к себе, и к своим коллегам. Научно приемлемым оказывается лишь то, что в итоге смогло выдержать строгий экзамен разнообразных перекрестных проверок. Критическая установка — это исходное интеллектуальное поле, порождающее саму возможность научного познания.

Субъектом критической установки может по определению служить только все сообщество в целом. Поэтому научное знание принципиально интерсубъективно, оно рождается в сложной и разветвленной сети взаимных проверок и корректировок. Важно, что тезис «рационализм есть критицизм» вел к расширению понятия рациональности, к прояснению критико-рационалистической составляющей и в других областях человеческой деятельности — политике, юриспруденции, морали.

Имре Лакатос. Подход Лакатоса представляет собой некоторую попытку синтеза позиций Куна и Поппера. У Лакатоса мы видим попперовскую идею приоритета динамики. Картина науки, нарисованная им, — это картина развивающихся теоретических структур. Дать оценку научноисследовательской программе мы можем только на основе ее динамических характеристик. Только при наблюдении в развитии мы оцениваем ее как прогрессивную или вырождающуюся.

Учение о научно-исследовательских программах (см. параграф 3.5) — это своеобразный ответ Куну. Ведь концепция Куна оставляет пространство для произвола в отношении оценки и выбора альтернативных парадигм. Лакатос же утверждает, что существует объективный критерий оценки конкурирующих теорий — это способность программ решать проблемы и эффективно управлять эмпирическим материалом. Если одна из программ обгоняет другую, то наблюдатель может это установить вполне объективно.

Концепция Лакатоса подчеркивает принципиально политеоретический, конкурентный характер научного познания. Еще одна важная черта подхода Лакатоса — стремление обойтись без использования истинностных параметров для оценки теорий. Вместо этого Лакатос анализирует способность теории решать научные проблемы.

Пол Фейерабенд. В дискуссиях «большой четверки» Фейерабенд, помимо тезиса несоизмеримости, настаивал на следующих двух моментах.

Первый — это радикальный антинормативизм. Позицию Фейерабенда называют методологическим анархизмом; она ярко изложена в его знаменитой работе «Против метода» (1975). Пожалуй, никто не заходил дальше Фейерабенда в отрицании любых канонов и регулятивов научной деятельности. Его точку зрения можно выразить так: «Нет такой нормы, которая не была бы опровергнута». Он убежден, что реальная практика науки демонстрирует многочисленные случаи нарушения практически всех норм научного познания. Более того, многие продуктивные ученые добились крупных результатов именно потому, что смогли отвергнуть общепринятые нормы.

Фейерабенд решительно выступает против каких-либо попыток навязать научному сообществу стандарты рациональности, ограничить свободу мышления; он защищает принцип «все дозволено» («everything goes»).

Второй момент — принципиальный плюрализм теоретического знания. Фейерабенд выдвигает тезис, «который призывает создавать и разрабатывать теории, несовместимые с принятыми точками зрения», даже если ге являются общепризнанными^[2].

• [1] Поппер К. Логика и рост научного знания. С. 325.
• [2] Фейерабенд П. К. Ответ на критику // Структура и развитие науки. М., 1978. С. 420.