Символизм религиозного искусства

В религиозном искусстве чаще доминирует экспрессионная тенденция и гораздо реже — только в великих шедеврах — достигается гармония имитации и экспрессии. Поясним этот тезис. Гегель определяет искусство как чувственное явление идеи (сущности). В своих лекциях по эстетике он говорит о трех формах искусства (романтическом, символическом и класическом) в зависимости от характера художественного воплощения идеи в материале. Развивая его взгляд, можно выделить три основных тенденции в искусстве: 1) имитационную, 2) экспрессионную и 3) тенденцию гармонического синтеза имитации и экспрессии^[1].

• Имитационная (изобразительная) тенденция — стремление к натуралистическому изображению предмета. Воплощаемая художественная идея лишь слегка намечена, план ее выражения (замещения) через чувственную данность изображаемых предметов неясен. Платон в «Республике» описывает два уровня подражания (имитации), сравнивая ремесленника и художника. Ремесленник, делая стул, подражает форме «стульности», а художник, рисующий стул, имитирует дело рук ремесленника, делает копии с копий, рисует образы в их зеркальной видимости.

В качестве образца (эталона) художники натурализирующего направления выдвигают сам предмет — такое его воспроизведение, когда, например, объективно-материальная взаимосвязь сущности и явления копируется в адекватной естеству форме. Художник желает уподобиться зеркальному механизму (глаза — фотоаппарат, руки — фотобумага) и стремится к более точному изобразительному повторению явления вплоть до реального воссоздания предмета. Сегодня развитие линий натурализма можно наблюдать на примере развития таких направлений модернизма, как новая фигуративность, веризм, гиперреализм, поп-арт и др. В религиозном искусстве имитационная тенденция не приветствуется, считается «плотской». Последователи авраамических религий усматривают в «натуралистическом» изображении абсолютной реальности нарушение заповеди «Не сотвори себе кумира».

• Экспрессионная (выразительная) тенденция — выдвижение на первый план художественной идеи, властно подчиняющей себе характер естественного изображения; при этом обыденное восприятие натуры радикально преобразовано художником в искусственно-знаковую чувственность — в специфическое восприятие абстрактных вещей. Художники «выразительного» направления в качестве образца или эталона берут свое личностное отношение к тому или иному предмету действительности, обозначая при этом прежде всего схему своих мысленных действий с ним. Предмет стилизуется, шлифуется, упрощается.

Развитие этого направления можно проследить на примерах изобретения письма (иероглифов), орнамента, квазичертежных схем. Современная линия схематизма в искусстве прослеживается в хатедже, «минимальном» искусстве, абстракционизме, оп-арте, паттерне и пр. В религиозном изобразительном искусстве (например, в иконописи) обычно доминирует экспрессионная тенденция, потому что его предмет — сакральная связь человека с Абсолютом — принципиально не поддается профанному отображению.

Как бы ни старались художники имитационного направления отречься от своего субъективного отношения к изображаемому предмету, сделать этого они никогда не смогут, так как именно художник выбирает предмет копирования, определяет формат и размер своей будущей работы, ракурс и пр. Точно так же художник экспрессионального направления не в состоянии отстраниться от изображения основополагающих характеристик предмета. В действительности происходит постоянное взаимоотражение направлений, в итоге появляются новые прогрессивные художественные формы. Имитационная и экспрессионная тенденции постоянно сосуществуют, взаимодействуют, та или иная из них время от времени становится господствующей. Наличие внутри каждой противоположной стороны «эмбриона» своей противоположности приводит к тому, что в процессе движения к зоне взаимодействия этот «эмбрион» растет и достигает максимума в период центробежного расхождения полюсов и образования нового цикла.

•Гармония имитационной и экспрессионной тенденций — яркое выражение художественной идеи такими ее знаковыми репрезентантами, изображение которых не потребовало радикального преображения натуры; умозрение и повседневный чувственный опыт зрителя или слушателя пребывают в спокойном равновесии. Однако кажущаяся легкость гармонии — результат мучительных поисков художником гармонии имитации и экспрессии, преодоления противоречия между чувственным материалом и глубиной умопостижения художественной идеи.

Взаимоогражение и интеграция имитационной и экспрессионной тенденций порождают образцы искусства, невероятно емкие по своему содержанию и необычайно гармоничные по своей форме («Дискобол» Мирона, «Дорифор» Поликлета, «Давид» Микеланджело и др.). Это своего рода инварианты узловых мер искусства; в них выражение и изображение переплелись настолько, что невозможно сказать, что абсолютно первично, а что безусловно вторично, что суть, основа, а что обоснованное, производное.

Соотношение устойчивого равновесия имитационной и экспрессионной тенденций искусства характерно только для редких произведений искусства и, по-видимому, является важнейшим атрибутивным признаком шедевра изобразительного искусства.

Шедевр — уникальное и свободное воплощение в отдельном произведении искусства конкретного тождества имитационной и экспрессионной тенденций. Диалектически снятые в эмердженте, эти противоположности гармонично взаимоотражаются и образуют такую структуру художественного объект-языка, визуально-умственное освоение которой позволяет художнику и зрителю созерцать сущности нескольких порядков.

Шедевр воплощает те или иные аспекты общечеловеческого мироотношения в форме художественно сформулированной вечной философской проблемы, которую каждое поколение прочитывает и переживает по-своему. В таких шедеврах религиозного искусства, как «Троица» Рублева, «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи, «Сикстинская мадонна» Рафаэля Санти и др., безусловно, достигнуто гармоническое единство экспрессивной и имитационной тенденций и воплощены кардинальные идеи христианства.

• [1] 57 См.: Жуковский В. И., Пивоваров Д. В. Интеллектуальная визуализациясущности. Красноярск, 1998.