Петровский вариант профессиональной школы

Представление Петра I о власти, когда государь представал первым работником и учеником, заставляло его позаботиться о такой же установке для своих приближенных и подданных. Еще не получив трон, юный Петр усердно сидел над математическими тетрадками, решал задачи по артиллерии и астрономии, а чуть позже щеголял в морской куртке на верфях Амстердама, собственноручно точил, строгал, пилил, строил корабли и учился управлять ими. Он имел полное право требовать тех же профессиональных умений и ученического усердия от своих соратников.

Казалось, что самое простое решение — научиться всему за границей, как сам царь. И первой акцией нового правительства стало направление молодых людей для обучения за границу в соответствии с нуждами государства: морскому, корабельному, артиллерийскому и вообще военному делу.

Решение простое, быстрое, эффективное. Но обучение русских за границей почти сразу же столкнулось с двумя трудностями. Вопервых, посылали молодых дворянских «недорослей» насильно. Они не были подготовлены для обучения в Европе, и поэтому слишком много сил и времени уходило на освоение языка, быта, на обретение навыков учения, на решение материальных проблем. Во-вторых, даже успешнее обучение за границей могло быть только временной и частичной мерой. А преобразования меняли весь уклад жизни, что означало постоянное расширение государственного заказа на специалистов. Растущие потребности нуждались в стабильной системе образования.

Таким образом, новое светское образование было потребностью не подданных, а власти. И государство с присущей ему решительностью принялось насильственно приобщать своих подданных к богатствам науки и просвещения. Ключом к новой просветительской политике государства стала школа. Тип и характер школы определяются тем, кто учит, чему учит, кого учит.

До Петра I монополия в сфере просвещения принадлежала церкви, разумеется, это было религиозное образование. Вершиной церковного образования ко времени Петра была Славяно-1реколатинская академия, основанная братьями Лихудами в XVII в. В этом учебном заведении не было места математике, тонкостям картографии, артиллерийского или морского дела.

Теперь государство было заинтересовано в исключительно светских, практических, преимущественно военных знаниях. И первым учебным заведением для удовлетворения этой потребности стала Школа математических и навигацких наук, открытая Петром I в Москве в 1701 г. Следом за ней был создан целый ряд специальных, сугубо профессиональных учебных заведений: артиллерийская, инженерная, медицинская школы, горнозаводские училища.

Возникающие школы не были объединены в какую-либо систему. Более того, и внутри они тоже не представляли никакой системы. Классы делились не по последовательно возрастающему уровню знания, а по изучаемым предметам, по получаемой профессии: класс навигации, класс математики, класс морских наук и т. п. В такой школе можно было учиться любое количество лет или прервать обучение в любом классе. Эта школа обладала тремя новыми характеристиками: она была светская, профессиональная и государственная.

С первых дней существования профессиональных школ в России и почти до конца XVIII в. главной ее проблемой оставался набор учеников. Хотя Навигацкая школа создавалась специально для молодого дворянства, русские дворяне не спешили стать ее слушателями. Властям приходилось заставлять учиться принуждением, изменением социального статуса, дарованием привилегий. «Табель о рангах» объявляла получение образования повинностью дворянина, родом государственной службы, обязанностью перед государем.

Но не только дворянское невежественное сопротивление мешало набирать учеников, с этим решительный Петр мог бы и справиться. Было и иное препятствие. Большинство учеников даже из дворянских семей обнаруживало неподготовленность к обучению вообще. Ведь мода на домашних учителей была еще впереди, и дети часто не были обучены даже письму, чтению, иностранным языкам и арифметике. Как они могли изучать навигацию или артиллерийское дело, читать иностранные учебники, записывать формулы?

Практически сразу же при всех профессиональных школах для дворян возникли подготовительные отделения, но проблему таким образом решить было невозможно. Профессиональная школа, отвечающая государственным потребностям в специалистах, не могла существовать без школы общеобразовательной.

Петр I очень быстро нашел решение. Уже в 1714 г. были образованы «цифирные школы», где обучали основам математики и письму, чтобы подготовить учеников к изучению морских и военных наук. Проблему «кто учит» в отношении цифирных школ Петр решил по-государственному просто: он распорядился взять из каждой навигацкой школы учеников, которые уже закончили класс геометрии и класс географии и разослать их по два человека на губернию. В 1716 г. таких оказалось 24 человека, соответственно было открыто 12 школ. К концу царствования Петра их стало на 30 больше. Выбора «чему учить» фактически не существовало: учили тому, что знали сами, т. е. арифметике и геометрии, без которых было невозможно обучение «навигацким наукам».

Самой трудной снова оказалась проблема учеников в цифирных школах. Дворянство не считало необходимым постигать «цифирную премудрость» ради опасного и трудного морского дела .и всячески старалось избавить своих детей от такой участи. Специальным императорским указом предписывалось «всем дворянским и подьячим детям» учиться «поголовно», а без свидетельства об окончании школы «жениться их не допускать», хотя последнее пришлось почти сразу отменить. Но категоричность государственной позиции показательна. Это была именно и исключительно государственная школа, и поэтому была применена сила нового государства.

Учение приобрело статус государственной службы, особой дворянской повинности. Отношение к нему было таким же: за учебу, как за службу, ученик получал жалованье и награды, а за неисполнение обязанностей — служебные взыскания, а то и телесные наказания за нерадивость.

Но и этой силы не хватило, чтобы заставить дворян осознать необходимость школьного образования, поэтому в цифирные школы принимали всех желающих. В 1727 г. в них обучалось более 2 тыс. учеников, по данным П. Н. Милюкова. Почти половину учащихся составляли лица из духовного сословия, остальные — солдатские, приказные и посадские дети. Дворянских детей в них было менее 2,5%.

«Западничество», «европеизация» в XVIII в. коснулись даже богословия и духовного образования. В начале XVIII в. в Славяногреко-латинской академии учились 200 студентов, а затем и 600. Это были дети всех сословий православного вероисповедания, начиная с 13 лет. В правление Петра I Славяно-греко-латинская академия сделала шаг навстречу секуляризации образования, нередко поставляя то учителей, то учащихся в новые светские учебные заведения. Сама академия исправно готовила высокообразованных мыслителей и богословов.

В «Духовном регламенте» Ф. Прокоповича намечена довольно аргументированная программа нового духовного образования, в которой за образец была взята Киевская академия с философскими и богословскими классами. Такая семинария, где ученики жили и учились, начала действовать еще в 1721 г. в доме самого Ф. Прокоповича. В Москве в Заиконоспасском монастыре открылась латинская школа под протекторатом другого просветителя петровского времени — Стефана Яворского. Критики упрекали новые школы в «латинстве», в близости к иезуитам, к западным религиозным течениям.

Поначалу Петр I хотел «переучить» всех священников на новый, «западный» лад. По указу 1723 г. предполагалось собрать всех молодых монахов в Заиконоспасскую академию, вменив им обучение в повинность. Позже государь планировал превратить монастыри в центры «полезных переводов», в рассадники нового просвещения. Однако духовное, церковное образование слишком плохо поддавалось новаторству, не обещая в близком будущем.

«полезных» результатов. Изучение греческого, латыни, риторики, богословия, философии, церковной истории не могло оказать прямого воздействия на конкретные потребности государства в математиках, кораблестроителях, лоцманах, архитекторах. Духовное образование в XVIII в., испытав заметное обновление, стало соперником для другого новшества — светской общеобразовательной школы, которая черпала из семинарий и учительский персонал, и учеников.

Еще при Петре I, в начале 20-х гт., по предписанию «Духовного регламента» на местах в епархиях были открыты школы при архиерейских домах. Учителями выступили сами священнослужители, содержались школы на церковные средства. В 1725 г. было 46 таких школ. Чуть не в каждой губернии оказалось две школы: одна — светская, государственная «цифирная», а другая — церковная, с духовным образованием. Главная битва между ними развернулась за учеников.

Церковное руководство потребовало, чтобы лица духовного звания из цифирных школ перешли в епархиальные училища (они составляли почти половину учеников). Посадские дети вернулись в свою «школу»: к прилавкам родителей. Дворянские дети также были освобождены от обязательной повинности обучения в «цифирных школах». Таким образом, эти школы потеряли почти 80% своих учеников, и государство вынуждено было отступить. Число государственных школ резко сократилось, а поскольку в них остались, в основном, солдатские дети, школы были переданы воинским гарнизонам на средства полков и потеряли свой общегосударственный статус. В 40-е гт. их осталось не более восьми, офицеры преподавали в них артиллерию, инженерные науки и т. п.

Духовные же школы сохранили свои позиции. В середине XVIII в. их было около 50. При равнодушии дворянства церковь пока удерживала свое лидерство в просветительстве.