Особенности личностной динамики в процессе боевой деятельности

Излагаемые в этом разделе вопросы можно было бы включить в главу, где анализируются данные психологических исследований. Однако, учитывая, что метод непосредственного наблюдения в последние годы все реже упоминается среди объективных (что, по нашему мнению, совершенно необоснованно), здесь будут отдельно приведены лишь обобщенные впечатления, полученные в процессе непосредственного наблюдения и личного общения с солдатами и офицерами боевых частей.

При психологическом изучении и непосредственном наблюдении обращало внимание снижение моральной нормативности и повышение групповой сплоченности военнослужащих, что выражалось в особенностях поведения, межличностного общения, характере невербальных реакций и маргинальных высказываниях относительно моральных норм и правил. О специфичности в динамике моральной нормативности может, в частности, свидетельствовать своеобразие продуцируемых свободных ассоциаций, особенно при их сравнении с данными, полученными при обследовании военнослужащих учебно-боевых частей на территории СССР (табл. 3.1). Основной формой межличностного общения боевых контингентов в основном являлся особый «сленг», часть которого приведена в табл. 3.2. Эта форма общения преобладала среди рядового состава, но практически в равной степени встречалась и в офицерской среде.

Таблица 3.1

Примеры качественных различий содержания свободных и связанных ассоциаций у военнослужащих 40-й армии и личного состава учебно-боевых частей

Окончание табл. 3.1

* Одним из показателей состояния психических функций является так называемая флуентность — способность продуцировать максимальное количество ассоциаций: слов и понятий за конкретный отрезок времени. У военнослужащих боевых частей этот показатель был в среднем на 20—30% ниже. При постановке задачи дать ассоциации на конкретное понятие или слово, флуентность также характеризует уровень осведомленности. В данном случае косвенные показатели уровня осведомленности о том, что происходит на войне, у военнослужащих учебно-боевых частей на территории СССР был в среднем в 2,5 раза ниже.

Наблюдения за поведением военнослужащих в период выхода на боевые задания позволили сделать вывод, что эмоциональная устойчивость у боевых контингентов существенно возрастает, приобретая в большинстве случаев характер повышенной стеничности и эмоциональной холодности в сочетании с импульсивными действиями преимущественно в форме гетероагрессии и гораздо реже — аутоагрессии (различные формы суицидов^[1]). Наиболее ярко отмеченные изменения в коммуникативной и эмоциональной сфере проявлялись в пунктах постоянной дислокации и на заставах в межбоевой период. Отличительной особенностью являлись также примитивизация общения, односложность обращений и фраз, сужение и снижение интеллектуальной направленности интересов, а точнее — сведение их почти исключительно до жизненно-важных. Несмотря на обилие агитационной и даже хорошей художественной литературы, анализ читательских билетов в трех крупных гарнизонах показал, что посещения библиотеки рядовым составом в абсолютном большинстве случаев (94%) прекращались уже на второй месяц после прибытия в боевые части.

Таблица 3.2

Примеры наиболее часто употребляемых образцов сленга и заимствованных слов в лексиконе боевых контингентов.

Окончание табл. 3.2

При психолого-психиатрическом (клинически ориентированном) собеседовании с военнослужащими было установлено, что под влиянием интенсивной боевой деятельности в их состоянии развивались специфические изменения, среди которых ведущими являлись: астенодепрессивные тенденции и психопатизация со склонностью к эксплозивным реакциям, особенно при воздействии любых факторов, непосредственно затрагивающих личность конкретного военнослужащего. Истероидные и ипохондрические реакции также наблюдались, однако они были единичными и, что характерно, в отличие от упомянутых выше («фоновых» или общих для всех боевых контингентов), обладали более значительной выраженностью, достигая уровня, предполагающего необходимость стационарного лечения или применения средств фармакологической коррекции.

Эти психофармакологические средства («боевая психофармакология», преимущественно — стимуляторы и седативные препараты) были разработаны отечественными учеными еще в конце 70-х годов XX века и прошли испытания в нашей лаборатории и в войсках. Они имелись на складах 40-й армии, однако, учитывая, что «войны как бы не было», эти средства оставались недоступными для применения в целях психокоррекции.

При индивидуальном обследовании военнослужащих также было установлено значительное повышение внушаемости, что рассматривалось как показатель снижения уровня психологических защит. Если

в обычных условиях воинской деятельности на территории СССР стандартная проба на внушаемость типа: «Не можете разжать рук!» — реализовалась у 35% рядового состава, то у военнослужащих боевых подразделений этот показатель составлял как минимум 17%.

Сочетание негативной «групповой динамики» (снижение моральной нормативности и повышение групповой сплоченности) и отмеченных личностных изменений, нередко приводили к различным противоправным, противозаконным и преступным (по эталонам мирного времени) действиям, совершение которых характеризовалось полной или конвенциальной анонимностью. По результатам проведенного анкетирования, 39% военнослужащих признавали, что совершали такие действия на территории ДРА (хотя, по мнению командиров обследованных частей, эти данные нужно рассматривать как существенно заниженные). Заслуживает внимания и то, что лишь 21% обследованных из этой группы считали, что заслуживают сурового наказания за свои поступки. Самым типичным вариантом «самореабилитации» был: «Виноваты не мы, а те, кто нас сюда послал». И в этом была значительная доля правды. 28% военнослужащих признавали, что совершали противозаконные и противоправные действия до службы в армии. Некоторые «самостоятельно» писали в военных комиссариатах заявления с просьбой о направлении в действующую армию «под давлением обстоятельств» — чтобы избежать суда за совершенные преступления. В качестве дополнительного фактора следует упомянуть социальнодемографическую характеристику военнослужащих, направляемых в состав боевых контингентов (параграф 3.6 настоящей главы).

Естественно, что коррекция указанных изменений и личностных нарушений требовала систематического применения специальных мер воспитательного, психологического, психофармакологического и психотерапевтического воздействия, координируемых квалифицированными специалистами. Такие предложения, в том числе о целесообразности создания психологической лаборатории и психологической службы боевого района, выдвигались нами еще в мае 1986 года, однако они так и не были реализованы до вывода советских войск из Республики Афганистан (1989).

• [1] Учитывая характер войны, который очень быстро осознавался в период непосредственного нахождения в действующей армии, суициды в ряде случаев «покрывались"командирами и выдавались за боевые потери. Как сказал мне один из командиров высокого ранга, «покрывались практически все суициды, если прокуроры еще не дознались, а замполит — нормальный мужик». Когда я попросил пояснить вопрос подробнее, мойсобеседник добавил: «Так хоть мать пенсию какую-то получит. А по-другому один позор. И за что?»