Гендерное неравенство в сфере труда и занятости

Сегрегация рынка тру да

Отделение работы от дома, произошедшее в эпоху индустриализации, имело, кроме всего прочего, и гендерные последствия. Дом стал рассматриваться не как место семейного производства, а как своеобразное убежище от мира наемного труда. Женщины были определены в качестве хранителей домашнего очага, что, как считалось, больше соответствует их природе, чем производство товаров и услуг.

Эта идеология «домашности» и связанное с ней разделение мужских и женских сфер изначально зародились в среднем классе, но имели последствия, хотя и разного характера, для всех женщин. Для жен состоятельных мужчин это означало праздную жизнь, для дочерей из семей низшего среднего класса — обязательный поиск хорошего мужа, так как, будучи отлученной от высшего образования и многих форм занятости, незамужняя девушка рисковала оказаться в бедности. Для женщин из рабочего класса эта идеология принесла «освобождение» не от труда как такового, а от квалифицированной занятости, хотя и менее оплачиваемой по сравнению с мужчинами. В результате большая часть работы (оплачиваемой или нет), выполняемой женщинами из рабочего класса для поддержания своих семей, стала как бы «невидимой», а одинокие, разведенные или вдовые женщины были обречены жить и умирать в бедности. Хотя идеология домашности впоследствии была практически уничтожена качественными изменениями в моделях занятости, ее наследие выжило до сих пор, что можно обнаружить в четырех важных аспектах.

Во-первых, эта идеология встроена в современное разделение труда, когда маскулинность ассоциируется с рациональным расчетом, производительностью и автономией, а феминность — с эмоциональной поддержкой, домашней работой и обеспечением ухода и заботы. Более того, женщина часто является единственным членом семьи, осуществляющим заботу о своих близких. Хотя и мужчины, и женщины одинаково ценят семью, мужчины чаще выражают свои обязательства перед семьей, обеспечивая ее материально, а женщины берут на себя каждодневную физическую и эмоциональную поддержку членов домохозяйства наряду с зарабатыванием денег.

Во-вторых, идеология домашности делает многие важные виды работ «невидимыми», что имеет далеко идущие как теоретические, так и практические последствия. Многими людьми в прошлом веке только оплачиваемая занятость (преимущественно мужчин, на больших предприятиях, занятых полный рабочий день и на основе постоянных контрактов) признавалась в качестве настоящей работы. Такое узкое понимание работы оставляло в стороне целый пласт занятости, к примеру, в неформальном секторе, включая различные варианты сочетания работы и поддержания домохозяйства. Оно также исключало из сферы занятости неоплачиваемый домашний труд (выполняемый преимущественно женщинами), который является решающим фактором в поддержании качества жизни домохозяйств и средством поддержания существования во многих сельских районах бедных стран Юга (работа, опять же выполняемая в основном женщинами).

В-третьих, эта идеология вносит свой вклад в поддержание хорошо укоренившейся тенденции рассматривать домашнюю работу как некий естественный побочный продукт феминности, а не способностей индивида. Способности, связанные с выполнением домашней работы, часто вообще не рассматриваются никем, кроме самих женщин, думающих, как измерить ткань для пошива штор или как «растянуть» деньги до следующей заработной платы. Во многих даже развитых странах работы, выполняемые частично занятыми женщинами в социальной сфере и требующие целого комплекса компетенций, часто квалифицируются и оплачиваются как «неквалифицированная работа по оказанию помощи». Транснациональные компании, использующие труд женщин бедных стран Юга, часто также опираются на их умение шить и штопать, сформированное в раннем возрасте в семье и рассматриваемое как что-то «естественное». Таким образом, как в национальном, так и в глобальном разделении труда определение способностей опирается на гендерный дискурс. Получается, что способности — это не только экономическая, но и идеологическая категория.

В-четвертых, идеология домашности вносит свой вклад в практику гендерной сегрегации на рынке труда. Более 150 лет считается, что женщины должны быть исключены из определенных видов труда, например ночной и физически тяжелой работы. Однако запрет на ночную работу женщин на предприятиях почему-то не распространяется на аналогичную работу, скажем, в больницах или уборку помещений.