Средние века и Новое время

В Средневековье, как и в Античности, языкознания еще не было. Теоретические вопросы являлись частью философии, а практические пособия имели чисто утилитарную направленность. Несмотря на то что постепенно появлялись грамматики национальных языков, эти две линии никак не пересекались.

Спор реалистов и номиналистов

Средние века характеризовались спором между реалистами и номиналистами. Спор этот занимал умы ученых в течение пяти веков и сводился к определению природы общих понятий, или универсалий: являются ли они самостоятельными духовными сущностями, независимыми от вещей и предшествующими им? Такова была точка зрения реалистов. Они верили в реальное существование универсалий (общих понятий), независимое от человеческого разума. Правда, как отмечает И. А. Перельмутер, в отличие от крайнего реализма, предписывающего отвлеченным понятиям самостоятельное (отдельное от единичных вещей) существование, умеренный реализм признавал, что общие свойства существуют лишь в единичных вещах¹. Универсалии извлекаются путем наблюдения за этими единичными вещами, и они действительно присущи данным вещам, а не являются чистым конструктом человеческого разума. Именно такое представление стало ведущим.

С позиции номиналистов общие понятия — это всего лишь слова, имена, которые являются порождением человеческого ума и языка, тогда как в действительности существуют только конкретные вещи. Реалисты следовали за Платоном, номиналисты — за Аристотелем. Виднейшими номиналистами были Абеляр и Фома Аквинский.

Большой вклад в теоретическое языкознание внесли модисты. Отдельные слова они рассматривали всего лишь как условность (слово — только звуковая оболочка), но считали, что внутренняя структура языка отражает структуру реального мира, с одной стороны, и сознания человека — с другой. Согласно модистам, в основе грамматики лежат principia ‘первоначала, принципы': они и определяют грамматический строй, который вторичен^[1][2].

Различия в категориальном строении языков в данный период еще не осознавались. Роджер Бэкон утверждал, что грамматика по своему существу одна и та же во всех языках. Логика едина, следовательно, у всех одно и то же мышление, а значит, во всех языках одна и та же грамматика. Достаточно знать грамматику одного языка, и ты знаешь грамматику любого другого языка. Разница между языками состоит лишь в звуковом облике слов. По-прежнему смешивалась логика и грамматика латинского языка, который единственный в глазах мыслителей Средневековья был в полной мере языком: получалось, что система языковых категорий латыни отражала строение мироздания. Так, один из представителей средневековой логической грамматики утверждал, что есть шесть и только шесть способов рассуждения об одной и той же вещи, исходя из того факта, что в латинском языке шесть падежей. Мы видим здесь невероятную зависимость мышления от языка, которую сами люди совершенно не замечали.

Для философов Средневековья, как и для мыслителей классической античности, грамматика не была целью исследования. Их научным методом была дедукция, выведение частного из общего, а языковой материал их совершенно не интересовал. Понять явление означало установить его причину. С теоретической точки зрения грамматика по-прежнему считалась единой для всех языков, а ее основой полагалась логика. Языки, конечно, могли в той или иной степени отклоняться от общего фундамента, но для философов это не представляло интереса: они прежде всего стремились изучить первоначала. Практические грамматики строились по подобию латинской, а пособия по языкам, которые стали появляться, не поднимали никаких теоретических вопросов. Обычно это были списки рекомендованных форм, редких и непонятных слов с их толкованием и т. п.^[3]

• [1] Подробнее см.: Перельмутер И. Л. Грамматическое учение модистов // История лингвистических учений. Т. 4: Позднее Средневековье. Л., 1991. С. 7—60.
• [2] Тут налицо совпадение с учением II. Хомского, даже терминологическое (у Хомскогоосновные термины — принципы и параметры).
• [3] Современные учебники тоже перестали давать грамматику в последовательном изложении, поскольку задача практического овладения языком (для не-лингвиста) должна включать совершенно иные методики.