Трактовка языковых универсалий

Несмотря на чрезвычайное разнообразие грамматических и фонологических систем конкретных языков, их семантических полей, в языках очевидным образом имеется нечто общее. Например, в любом языке мира предложения могут быть непереходными (состоящими из двух элементов смысла — субъекта и предиката) или переходными (состоящими из трех обязательных участников: субъект — предикат — объект). В любом языке есть гласные и согласные фонемы, образующие ритмические единицы (слоги разных типов). В любом языке элементы реального мира рассматриваются либо как термы (сущности, устойчивые во времени, — прообраз существительного), либо как предикаты (сущности, разворачивающиеся во времени, — обозначения действий или процессов, прообраз глаголов). Эти и многие другие общие для любого человеческого языка черты получили название языковых универсалий.

Единства мнений относительного того, как объяснять существование универсалий, нет. Генеративисгы считают, что языковые универсалии являются следствием врожденного характера языка. С. Линкер, как известно, даже причислил к «инстинктам» способность человека к овладению языком, т. е. получается, что способность человека говорить сродни его способности ходить.

Сепир, разумеется, не был знаком с построениями генеративистов и не читал книгу Линкера, однако он был знаком с теми идеями, которые привели к такого рода построениям. Сепир пишет: «Язык есть чисто человеческий, не инстинктивный способ передачи мыслей, эмоций и желаний посредством системы специально производимых символов». Подчеркивая символическую, знаковую природу языка, Сепир указывает на то, что общие характеристики языков проистекают из общности окружающего людей мира: «Внутреннее содержание всех языков одно и то же — интуитивное знание опыта. Только внешняя форма их разнообразна до бесконечности, ибо эта форма… не что иное, как коллективное искусство мышления»¹.

Такая трактовка языковых универсалий как общности содержательной стороны языка характерна для современных лингвистов когнитивного направления.

Важность полевой лингвистики. В своих работах Сепир указывал на необычайную плодотворность полевых исследований для начинающих лингвистов: попытки индуктивным путем определить состав фонетической системы или морфологии языка совершенно иной структуры дают лингвисту возможность использовать полученные теоретические знания на практике. «Можно даже пойти еще дальше и утверждать, что только лингвист, прошедший через такой опыт, имеет реальные представления о том, что такое язык»^[1][2], — писал Сепир.

Лингвистическая относительность. Термин относительность в применении к языковой категоризации действительности, возможно, был заимствован Уорфом у Сепира. В статье «Грамматист и его язык» Сепир размышляет о том влиянии, которое оказывает язык на осмысление действительности. Так, он отмечает, что не только обычные люди, но и, скажем, философы могут стать «жертвой обмана собственной речи»: «Форма, в которую отливается… мысль (а это в сущности языковая форма), поддается прямому соотнесению с… мировоззрением» и «многие новые идеи, многие внешне блестящие философские концепции суть не более чем перестановки известных слов в формально допустимых конструкциях»^[3].

Однако и по поводу лингвистической относительности Сепир никогда не высказывался столь категорично, как это делал Уорф. Тем не менее, устанавливая теснейшую, по выражению А. Е. Кибрика, «сокровенную связь языка со всеми проявлениями человеческого духа»^[4], Сепир не мог нс ириити к выводу о зависимости индивидуального мышления от языка, который связывает данного индивида с социумом.

При этом речь идет нс только о лексике и способах категоризации действительности, но и об особенностях грамматического строя: «Мне представляется, — пишет Сепир, — что есть психологически довольно существенное отличие между языком, наперед устанавливающим формальный статус корневого элемента, еще до того, как он назван… и таким языком, который начинает с конкретного ядра слова, а статус этого ядра определяет рядом последующих ограничений, каждое из коих урезывает в некоторой степени то общее, что предшествует»¹.

Существенные коррективы вносит Сепир и в представления Уорфа о принципиальной невозможности перевода с одного языка на другой. Сепир выделяет в языке «два различных вида или уровня искусства — обобщающее, внеязыковое искусство, доступное передаче без ущерба средствами чужого языка, и специфически языковое искусство, по существу не переводимое»^[5][6].

Действительно, почти на любой язык можно перевести бытовой диалог: передать его содержание. Однако на вопрос, можно ли перевести на другой язык без потерь художественное произведение (фольклорное или авторское), фразеологизм, юмор, просто искусный нарратив, приходится ответить отрицательно. Утраты при переводе могут быть очень значительными.

Сама по себе трактовка теории лингвистической относительности в изложении Сепира оказывается совершенно иной, нежели радикальные утверждения Уорфа. Для Уорфа язык — механизм, машина, состоящая из элементов-винтиков. Для Сепира язык — сложнейший организм: «Мы имеем все основания полагать, что языки являются по существу культурными хранилищами обширных и самодостаточных сетей психических процессов, которые нам еще предстоит точно определить»^[7]. Язык связан со сложнейшими психическими процессами, происходящими в мозгу каждого отдельно взятого человека, и со сложнейшей социальной структурой, которой является культура. Таким образом, язык оказывается звеном, соединяющим личный опыт индивида и коллективный опыт социума. Вместе с тем в отличие от Уорфа Сепир нигде не высказывается в том смысле, что язык является определяющим в этой совокупности процессов.

Язык и картина мира. Коль скоро язык выступает хранилищем коллективного опыта, этот опыт будет различным в разных коллективах, что, в свою очередь, не может не влиять на мышление и поведение конкретного индивида, а также на его представление о реальном мире. «Мир языковых форм, взятый в пределах данного языка, — пишет Сепир, — есть завершенная система обозначения, точно так же, как система чисел есть завершенная система задания количественных отношений или как множество геометрических осей координат есть завершенная система задания всех точек данного пространства. Переход от одного языка к другому психологически подобен переходу от одной геометрической системы отсчета к другой. Окружающий мир, подлежащий выражению посредством языка, один и тот же для любого языка; мир точек пространства один и тот же для любой системы отсчета. Однако формальные способы обозначения того или иного элемента опыта, равно как и той или иной точки пространства, столь различны, что возникающее на их основе ощущение ориентации не может быть тождественно ни для произвольной пары языков, ни для произвольной пары систем отсчета»^[8].

• [1] Сепир Э. Язык.

  Введение

  в изучение речи. С. 167.

• [2] Сепир Э. Отношение американистики к общему языкознанию // Сепир Э. Избранныетруды по языкознанию… С. 269.
• [3] Сепир Э. Избранные труды, но языкознанию… С. 225—226.
• [4] Кибрик А. Е. Вступ. ст. // Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993. С. 9.
• [5] Сепир Э. Избранные труды по языкознанию… С. 122.
• [6] Там же. С. 196.
• [7] Сепир Э. Грамматист и его язык // Сепир Э. Избранные труды по языкознанию… С. 255.
• [8] Сепир Э. Грамматист и его язык. С. 252.