Идеи раннего христианства

Их возникновение связано с тем же стремлением найти спасение от страха, порождаемого непредсказуемостью иррационального мира. Эпикурейство, стоицизм и скептицизм — все-таки достаточно сложные философские теории, требующие для своего понимания соответствующего образовательного и культурного уровня. Но новый мир страшит и вполне обычного, рядового человека, который так же (если не больше) нуждается в защите.

Переход от полиса к империи сопровождается распадом и разложением рода, и этот процесс также ведет к серьезным мировоззренческим сдвигам. Член рода ощущал свою постоянную с ним связь, которая не прерывается даже после его смерти. Вина или заслуга человека продолжают оказывать влияние на судьбу его прямых потомков. Эта связь судьбы рода с деяниями предков прекрасно видна в известном библейском выражении: «Отцы ели кисло, а на зубах у сыновей оскомина». Но распад рода и индивидуализация человека ведет к переосмыслению смерти: из события просто неприятного она превращается в событие трагическое.

Смерть обретает значение фактора, грозящего разрушить моральный порядок, разорвав связь между виной и наказанием, заслугой и наградой. Предположим, что человек вел разгульную жизнь, потакал своим греховным страстям и умер, уйдя, таким образом, от заслуженного наказания. Или наоборот, человек вел праведную жизнь, сдерживал свои греховные желания и тоже умер. В смерти они оказались равны, и праведник ничем не отличается от грешника. Их в равной степени мало интересует, что их вина или заслуга может отразиться на судьбе потомков, — ведь прочная связь индивида с родом разорвана. В морально упорядоченном мире наказание или награду должен получать не абстрактный потомок, а именно тот, кто их заслужил!

Восстановление морального порядка требует выполнения по меньшей мере трех условий.

> Во-первых, необходимо, чтобы субъект наказания или награды сохранился и после смерти.

> Во-вторых, необходимо, чтобы существовал абсолютный судья, способный беспристрастно оценить жизнь человека и назначить справедливое воздаяние за его прегрешения и заслуги. Причем этот судья должен быть всеведущим, чтобы от него ничего нельзя было скрыть, и всемогущим, чтобы никто не мог отменить или пересмотреть его приговор.

Эти две идеи: бессмертия души и абсолютного судьи — формируются в рамках античной философии. Но для создания завершенной конструкции необходима еще одна идея, которой мы не обнаружим в греческой мудрости. Она приходит из другого источника. Что же это за идея?

Отношения между Богом и человеком явно несимметричны. На одной стороне абсолютно совершенное существо: всеведущее, всемогущее и всеблагое, на другой — человек: существо неизмеримо меньшего масштаба, чьи грехи и заслуги равно ничтожны перед величием Бога. Чего ради будет Он разбираться в мелких грешках человека, судить, взвешивать их на весах справедливости, назначать награду или наказание и следить, чтобы приговор был исполнен? В греческой философии мы не найдем ответа на этот вопрос. Он приходит с Востока, из иудейской религии, одной из центральных идей которой является идея Завета — заключенного между Богом и человеком договора, согласно которому Бог дает своему народу Закон и следит за его выполнением.

> В христианстве идея Закона, сменяется идеей любви, распространяемой теперь на все человечество, ибо «…нет различия между Иудеем и Эллином, потому что один Господь у всех… призывающих Его» (Рим. 10:12).

Эти три идеи и составляют основу новой религии, защищающей человека от страха перед жизнью. Христианская вера как бы говорит человеку: «Не бойся. Ничего страшного с тобой произойти не может, ведь Бог любит тебя. И если даже тебе бывает больно, то и любящий отец порой причиняет боль своему ребенку, но делает он это для его же блага».