Понимание мотива в трудах А. Н. Леонтьева и С. Л. Рубинштейна

Мотивы и потребности (по А. Н. Леонтьеву). Один из главных вопросов — это «вопрос о соотношении мотивов и потребностей», — писал А. II. Леонтьев^[1]. Субъект уже рождается «наделенным потребностями». Предлагаются две основные схемы, выражающие связь между потребностью и деятельностью: 1) потребность — деятельность — потребность;

2) деятельность — потребность — деятельность. С точки зрения Леонтьева, вторая схема более верная, так как сами потребности производятся в деятельности.

На уровне здравого смысла сами потребности выступают в двух формах:

1) потребности, социальные по своему происхождению (возникают в деятельности); 2) чисто биологические потребности. Но при этом Леонтьев отмечал: «Сфера потребностей человека оказывается… расколотой надвое. Это неизбежный результат рассмотрения потребностей в их отвлечении… от деятельности, в которой происходит их трансформация»^[2]: Даже чисто биологические потребности — социальны по своему происхождению: «Голод — есть голод, однако голод, который утоляется вареным мясом, поедаемым с помощью ножа и вилки, это иной голод, чем тот, при котором проглатывается сырое мясо с помощью рук, ногтей и зубов», — подчеркивал еще К. Маркс^[3][4].

Само развитие потребностей связано с развитием их предметного содержания, т.е. с развития мотивов. Ведь даже витальные потребности удовлетворяются для того, чтобы с их помощью действовать. «Но субъективные переживания, хотения, желания и т. п. не являются мотивами потому, что сами по себе они не способны породить направленную деятельность, и, следовательно, главный психологический вопрос состоит в том, чтобы понять, в чем состоит предмет данного хотения, желания или страсти» (выделено нами. — Авт.)^А.

Потребность — это объективная нужда в чем-то. Мотив — это поиск конкретного предмета удовлетворения потребности. Например: голод — потребность, конкретный съедобный объект — мотив.

Правда, есть и определенные сомнения относительно соотношения мотивов и потребностей, обозначенного в работах Леонтьева, где мотив связан с предметом удовлетворения потребности. Например, И. Г. Кокурина, считает, что такое понимание мотива несколько ограниченно, поскольку «в одном предмете могут воплощаться самые разные потребности»^[5].

Но если учесть, что потребности осознаются, а осознание — эго сложный процесс, предполагающий изменение отношения и к своим потребностям, и к предметам их удовлетворения, то получается, что человек постоянно уточняет для себя, для чего ему нужно то-то и то-то. В том-то и проблема, что для удовлетворения какой-то потребности могут использоваться разные предметы. И человек постоянно решает для себя, какой предмет ему нужен в большей степени. При этом могут включаться не только чисто прагматичные соображения (например, какой-то предмет более «доступен», значит, ему и отдается предпочтение), но и различные этические ограничения, что наиболее интересно в условиях переходного или деградирующего общества, когда вопросы мотивации тех или иных действий приобретают все больше этическую окраску.

Связь мотива и цели деятельности (по А. Н. Леонтьеву). «Генетически исходным для человеческой деятельности является несовпадение мотивов и целей… мотивы актуально не осознаются субъектом… правда, нам нетрудно привести их мотивировку, но мотивировка вовсе не всегда содержит в себе указание на действительный мотив» (выделено нами. — Авт.)^[6][7][8].

Близкие мысли можно обнаружить и у С. Л. Рубинштейна, который писал о том, что в общественном производстве «прямой целью общественноорганизованной человеческой деятельности является выполнение определенной общественной функции; мотивом же ее для индивида может оказаться удовлетворение личных потребностей». Но при этом само «единство деятельности конкретно выступает как единство тех целей, на которые она направлена, и мотивов, из которых она исходит» (выделено нами. — Авт.)^[6].

Но мотивы могут и осознаваться (например, когда мы просто понимаем, что какое-то действие доставляет нам удовольствие). Здесь часто возникает противоречие таких эмоционально окрашенных мотивов и личностного смысла (чего-то более важного, глобального по отношению к простому действию). Это раздвоение является следствием полимотивироваииости деятельности. Например, трудовая деятельность общественно мотивированная, но она управляется и такими мотивами, как, скажем, материальное вознаграждение^[10].

«Таким образом, — пишет Леонтьев, — одни мотивы, побуждая деятельность, вместе с тем придают ей личностный смысл; мы будем называть их смыслообразующими мотивами. Другие, сосуществующие с ними, выполняют роль побудительных факторов (положительных или отрицательных) порой остро эмоциональных, аффективных, — лишены смыслообразующей функции; мы будем называть такие мотивы мотивами-стимулами» (выделено нами. — Авт.). Отсюда возникает проблема иерархии мотивов.

Интересно, что в структуре одной деятельности определенный мотив может выполнять функцию смыслообразовапия, а в другой — функцию дополнительной стимуляции. Например, мотив общения в разговоре со скучным собеседником явно не является смыслообразующим — для соблюдения норм приличия. Но если это общение с любимым человеком, то оно становится существенным.

«Парадокс состоит в том, что мотивы открываются сознанию только объективно, путем анализа деятельности, ее динамики. Субъективно же они выступают только в своем косвенном выражении — в форме переживания желания, хотения, стремления к цели… Эти непосредственные переживания и выполняют роль внутренних сигналов, с помощью которых регулируются осуществляющиеся процессы… Осознание мотивов есть явление вторичное, возникающее только на уровне личности и постоянно воспроизводящееся по ходу ее развития» (выделено нами. — Лет.)^[11].

Механизм «сдвига мотива на цель деятельности» (по А. Н. Леонтьеву). В ходе развития человеческой деятельности (прежде всего, трудовой) происходит ее усложнение, дифференциация и специализация, когда люди чаще занимаются более-менее фиксированными производственными функциями.

«Естественное следствие этого состоит в том, что происходит как бы сдвиг мотива на цель этих действий. Действие теперь тоже преобразуется, но уже превращаясь не в операцию… а в деятельность, теперь имеющую самостоятельный мотив. Благодаря этому мотивы также вступают в круг сознаваемого»^[12].

«Решающий психологический факт состоит в сдвиге мотивов как раз на такие цели действия, которые непосредственно не отвечают естественным, биологическим потребностям»^[13]. Например, это могут быть познавательные мотивы и др.

Механизм сдвига мотива на цель — это еще один штрих, объясняющий само развитие мотивов. Но возможны и обратные преобразования, когда деятельность утрачивает свой мотив и превращается в простое действие или операцию (например, автоматизированные действия и операции).

Мотивы и задачи деятельности (но С. Л. Рубинштейну). «Единство деятельности создается, прежде всего, наличием больших задач, подчиняющих себе ряд более мелких, частных задач, входящих в них в качестве звеньев. Включение действия в новый, более обширный, контекст придает ему новый смысл и большую внутреннюю содержательность, а его мотивация — большую насыщенность. Действие, становясь способом разрешения более общей задачи, теряет специально к нему относящуюся преднамеренность и приобретает особую легкость и естественность»^[14].

Сами мотивы определяются задачами, в решение которых включается человек. «Мотив для данного действия заключается именно в отношении к задаче, к целям и обстоятельствам, при которых действие возникает». Сам личный мотив человека — это своеобразный «приводной ремень для того, чтобы подчинить его деятельность объективной логике задач, в разрешение которых он включен»^[15].

Интересно, что «одна и та же задача является психологически задачей различной трудности, когда ее приходится решать в различных социальных ситуациях»^[16]. Например, одно дело читать лекции в подготовленной (мотивированной) аудитории и совсем другое — в неподготовленной (немотивированной). Правда, если использовать примитивные приемы обольщения аудитории, то и в неподготовленной аудитории может быть «успех».

Проблема оценки эффективности деятельности. Прежде всего это проблема оценки (признания) и самооценки своего труда. Это интересно, так как оценка (признание) труда сама по себе влияет и на мотивацию, и на качество труда. С. Л. Рубинштейн писал: «…оценка, направленная на личность действующего субъекта, воспринимается иначе, чем оценка, направленная на те или иные действия. Однако оценка все же совершается на основании результатов деятельности, ее достижений или провалов, достоинств или недостатков и поэтому она сама должна быть результатом, а не целью деятельности. Для того чтобы прийти к положительной оценке, надо идти по направлению цели своих действий. Там, где оценка становится самостоятельной целью субъекта… как бы минуя цель самого действия… в деятельности наступают те или иные отклонения. Это случается при публичных выступлениях»^[17].

Интересно, что «не только положительная, но и отрицательная оценка может оказать благотворное влияние, если она обоснована и мотивирована»^[18].

Мотивация и уровень притязаний. Связь мотивации с уровнем притязаний личности давно является не только предметом научного исследования, но и воспринимается многими даже на уровне обыденного сознания. Например, если ученик без успеха решает задачу, с которой не справляются и студенты, то вряд ли он сильно огорчится, но если ему скажут, что такую задачу легко решают учащиеся младших классов, то это его огорчит и заставит как-то освоить пути ее решения. При этом возникает интересная закономерность: «с повышением уровня достижений личности, как правило, повышается и уровень ее притязаний»^[19].

Связь мотивации и успешности деятельности (А. Н. Леонтьев, С. Л. Рубинштейн). Проблема переживания успешности как основа формирования личностного смысла деятельности. До сих пор очень популярны «гедонистические концепции» мотивации, где все объясняется «принципом удовольствия». Интересно, что если крысам вживляют электроды в центры удовольствия, то они доводят себя до изнеможения; мотивы здесь не развиваются, а разрушаются. «Особенность эмоций состоит в том, что они отражают отношения между мотивами (потребностями) и успехом… они возникают вслед за актуализацией мотива (потребности) и до рациональной оценки субъектом своей деятельности»^[20]. На основании переживания успеха (или неуспеха) деятельности формируется «личностный смысл деятельности» (но А. Н. Леонтьеву).

Интересно, что «даже успешное выполнение одного и того же действия вовсе не всегда ведет к положительной эмоции» (например, чихание во время спектакля). Интересно также и то, что «успех или неуспех в одной области деятельности может существенно сместить вверх или вниз уровень притязаний детей в другой области, особенно если уровень притязаний во второй области еще не установился»^[21].

Важно при этом различать личный успех и успех общественный.

С. Л. Рубинштейн пишет: «В действительности мотивы личного успеха вовсе не безраздельно господствуют в поведении людей. Все подлинно великое и ценное, что было сделано людьми, сплошь и рядом делалось не только в целях личного успеха и признания, но иногда и с явным пренебрежением к нему. Сколько больших новаторов в общественной жизни, в науке, искусстве делали свое дело, не получая при жизни признания, и тем не менее не отступались от него, не сворачивали на те проторенные дорожки, которые с наименьшей затратой сил вели к личному признанию и успеху! Но одно дело — личный успех, успех данного индивида, который достигается и в том деле, которое он ради этого успеха делает, совсем другое дело — общественный успех, успех того дела, которому человек отдается и ради которого он готов приносить всяческие жертвы. Именно этот мотив — успех большого дела, а не успех личный — должен стать основой мотивации деятельности человека социалистического общества»^[22].

Мотив в структуре деятельность (по А. Н. Леонтьеву). Сама деятельность определяется целью (где деятельность выступает как преобразование отношений между потребностями субъекта и возможностями их удовлетворения). Действие — мотивом. Операция — задачей (соотношение цели с условиями определяет задачу, где задача — это цель, данная в определенных условиях и требующая использования конкретных способов, средств ее решения).

К этому можно добавить, что существуют и более мелкие элементы операций — операторы (как конкретные исполнительные акты), которые, в свою очередь, определяются особенностями объекта и средства деятельности (включая внутренние средства деятельности).

• [1] Леонтьев А. II. Деятельность. Сознание. Личность. С. 204.
• [2] Там же. С. 207.
• [3] Там же.
• [4] Там же. С. 208.
• [5] Кокурина И. Г. Методика изучения трудовой мотивации. С. 5.
• [6] Леонтьев А. Я. Деятельность. Сознание. Личность. С. 211.
• [7] Рубинштейн С. //. Основы общей психологии: в 2 т. Т. 2. М.: Педагогика, 1989. С. 40−41.
• [8] См.: Леонтьев А. Я. Указ. соч. С. 212.
• [9] Леонтьев А. Я. Деятельность. Сознание. Личность. С. 211.
• [10] 6 Там же.
• [11] Леонтьев А. II. Деятельность. Сознание. Личность. С. 213—214.
• [12] Там же. С. 310−311.
• [13] Там же. С. 313.
• [14] Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. Т. 2. С. 41.
• [15] Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. Т. 2. 42—44.
• [16] Там же. С. 44.
• [17] Там же. С. 43—45.
• [18] Там же. С. 47.
• [19] Там же. С. 46.
• [20] Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. С. 209—210.
• [21] Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. Т. 2. С. 48.
• [22] Там же. С. 48−49.