Тенденция к нивелировке языковых стилей

Советский период для русского литературного языка связан не только со строгой нормированностью употребления этой формы языка, но также с ее максимально широким функционированием, с высоким общественно-культурным статусом, вследствие чего другие формы национального языка (диалекты, социально-профессиональная речь и т. д.) стали функционально неперспективными, с устойчивостью стилистической системы языка, с чрезмерной идеологизацией его лексико-семантического уровня.

Дифференциация и интеграция как тенденции сосуществования форм бытования национального русского языка проявляются то в обособлении его форм и стилей, то в их сближении (совмещении признаков). В русском литературном языке 80-х годов XX в. обе тенденции находят свое отражение. С одной стороны, наблюдается сохранение состава языковых средств и форм конкретных функциональных стилей, которые сложились исторически и используются в зависимости от целей и задач общения (официально-деловой, научный, газетно-публицистический, разговорный). С другой стороны, отмечается нивелировка стилистических различий, проявляющаяся в использовании средств других стилей и жанровых форм, в их контаминировании (газетно-публицистический, художественный, или язык художественной литературы, разговорный).

Стилистические сдвиги (перемещения) особенно заметны на лексико-фразеологическом уровне. Процесс стилистических перемещений состоит в том, что «одни слова приобретают те или иные специальные функции, переходят в соответствующий стилистический разряд (или разряды, если слово получает не одно назначение) лексики, другие — утрачивают какие-либо функции, уходят из данного разряда… лексики. Характер процесса стилистических перемещений неодинаков в разные периоды истории языка»^[1].

Кодифицированная различными словарями и другими нормативно-рекомендательными изданиями, стилистическая окраска слов и фразеологизмов русского литературного языка сложилась под влиянием многих факторов. Это и закрепленность за определенным жанром, и функционально-коммуникативное предназначение текстов (речи), в которых единицы традиционно используются, и устойчивость коннотативных компонентов.

Изобразительной силой и выразительностью обладают и нейтральные слова, хотя и не содержат эмоционально-оценочных сем в своих узуальных значениях:

Скамья над обрывом намокла,.

Покрылась налётами льда.

Зарёй освещённые стёкла Вдали отразила вода.

Взлетела случайная птица И села на крышу опять.

Раскрыть свои крылья боится — Ночное тепло растерять.

(С. Маршак. «Рассвет в Финляндии»).

Но именно стилистически окрашенная лексика — яркое средство создания экспрессии, точности изображения или общей стилевой тональности текста, в том числе благодаря наличию устойчивых для носителей литературного языка эмоционально-оценочных сем. Например, глагол чтить позволяет создать высокую стилистическую тональность:

Старайтесь сохранить тепло стыда.

Всё; что вы в мире любите и чтите,.

Нуждается всегда в его защите Или исчезнуть может без следа.

(С. Маршак. «Старайтесь сохранить тепло стыда…»).

В то же время разговорные глаголы ухитряться, твориться (во фразеологизированном сочетании что творится) помогают передать иронию автора:

Как зритель, не видевший первого акта,

В догадках теряются дети.

И всё же они ухитряются как-то Понять, что творится на свете.

(С. Маршак. «Как зритель, не видевший первого акта…»).

История русского литературного языка показала, что стилистические нормы «определяются практикой искусного словоупотребления, требованиями жанрово-речевого расслоения, характером социально-речевой дифференциации, а также тем „чутьем“, которое присуще подлинным мастерам словесно-изобразительного искусства»¹. Это проявляется в отборе стилистически окрашенных языковых единиц как показателей стилистической тональности текста. Некоторые поэты XX в. (например, Арс. Тарковский, Д. Самойлов) в своих художественных произведениях активно употребляют стилистически высокие единицы. Другие (например, А. Вознесенский, Р. Рождественский) отдают предпочтение экспрессии стилистически сниженных языковых единиц. В то же время, например, Ю. Друнина, И. Бродский соблюдают определенное «равновесие» в использовании полярных стилистических пластов:

Тут чайка снизится, там промелькнёт баклан.

То алюминиевый аэроплан,.

уместный [нейтр.] более средь облаков, чем птица, стремится [нейтр.] к северу, где бьёт баклуши [разг.] швед, как губка некая [книжн.], вбирая серый цвет, и пресным воздухом не тяготится [нейтр.].

(И. Бродский. «Песчаные холмы, поросшие сосной…»).

О неустойчивости стилистической системы русского литературного языка на рубеже XX—XXI вв. свидетельствует отсутствие единства стилистической квалификации разговорных и просторечных слов, трактовки помет «ирон.», «неодобр.», «презр.», «пренебр.», «шутл.» в толковых словарях, что отражает динамику колебаний норм и сдвиги в эмотивно-оценочной сфере.

Литературный язык «советского стандарта» уже в 70-х годах XX в. отражался лишь в образцовой речи интеллигенции — поколения, воспитанного не только на высокохудожественных текстах русской литературы XIX—XX вв. (прежде всего изучаемых в школе), но и на газетно-публицистических текстах, создававших практически однородное идеологизировашюе речевое пространство.

В это пространство был интегрирован и официально-деловой стиль (дать обещание, дать ответ, сделать пояснение, высказать предположение, совершить ошибку и т. п.), языковые черты которого от;

Кожин А. Н., Крылова О. А., Одинцов В. В. Функциональные типы русской речи. С. 32.

разили и произведения мастеров слова, и разговорный стиль литературного языка. Это, например, сказалось в использовании в художественных текстах оборотов официально-делового стиля [Затем наступила пауза, всё замерло, а Самохлебов высказал предположение, что сейчас выкатят пушки (Б. Васильев. «И был вечер, и было утро»); Я встал, оделся и настроился идти к Олёше, а когда принял это решение, то сразу стало как-то легче… (В. Белов. «Плотницкие рассказы»)].

Единообразие средств выражения в письменной и устной речи, давление стандарта приводят к тому, что в 70—80-е годы XX в. намечается тенденция к нивелировке стилей литературного языка и выдвижению языка публицистики в качестве образцового.

Газетно-публицистический стиль как стилевая разновидность публицистического стиля прочно удерживает ведущее положение в стилистической системе литературного языка, потому что оказывается наиболее представленным текстами и востребованным обществом. Он быстро приспосабливается к изменениям в политике и экономике, отражает смену общественных настроений. В публицистических текстах за короткий срок произошли «десоветизация» лексики и фразеологии, снятие старых идеологических коннотаций и формирование новых. В результате единицы активно использующихся лексико-семантических групп оказываются на разных полюсах оценочной шкалы, отражая общественные настроения: с одной стороны — господа, демократы, реформаторы, западники, радикалы, с другой — государственники, коммунисты, совки, товарищи, шовинисты. Вышли из употребления эпитеты, составлявшие символику партийно-советского «официального языка» (незыблемые основы; нерушимое братство народов; героическое историкореволюционное прошлое ит. п.).

В конце XX в. социальная раскованность носителей языка отражается на состоянии речевых норм и функционально-стилистической системы литературного языка. Отмечается прямое взаимодействие разговорного стиля с публицистическим, художественным. Язык художественной литературы этого периода не воспринимается как образцовый: в нем очевидно сближение с разговорной речью. Тексты популярных писателей конца XX в. (например, Б. Акунина, В. Ерофеева, В. Пелевина) показывают, что разговорно-сниженные и просторечные единицы используются авторами как элементы литературного языка [выродок, гадить, офицерик, пичкать, привереда, рожа, серчать (Б. Акунин. «Как вам это понравится»); вонять, дуреть, ерунда, морда, налететь, по донок, псина (В. Ерофеев. «Пятиконечная звезда»); баба, вонь, дрыгать.

дыра, каморка, мужик, напоследок, похабный, ткнуть, чавкать (В. Пелевин. «Девятый сон Веры Павловны»); блат, грызня, драный, озвереть, приставать, трепыхаться, тяпнуть (Т.Толстая. «Кина не будет»)]. В современных текстах обнаруживается фактическое неразличение разговорных и нейтральных, разговорных и просторечных средств.

В современном обществе численно доминирующим, массовым следует признать среднелитературный тип языковой личности. Представители этого типа владеют профессиональной речью, осваивают отраслевую терминосистему и в любой коммуникативной ситуации пользуются разговорно-бытовым стилем¹.

• [1] Петрищева Е. Ф. Изменение в составе интеллектуально-оценочной лексики врусском языке советского времени // Развитие лексики современного русского литературного языка. С. 51.