Законодательное обеспечение российской модели корпоративного управления как вариативной модели

Становление российской модели корпоративного управления как вариативной модели требует своего надлежащего законодательного обеспечения.

Учитывая положение п. 4 ст. 53 ГК РФ о том, что отношения между юридическим лицом и лицами, входящими в состав его органов, регулируются ГК РФ и принятыми в соответствии с ним законами о юридических лицах, представляется необходимым определить соотношение ГК РФ и законов о коммерческих корпоративных организациях в части регулирования отношений, возникающих в сфере корпоративного управления.

Как известно, в специальных федеральных законах о хозяйственных обществах указано, что они определяют порядок создания, реорганизации, ликвидации, правовое положение АО (ООО), права и обязанности их акционеров (участников) в соответствии с ГК РФ. Кроме того, как следует из ст. 3 ГК РФ, нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать ГК РФ. Поэтому ГК РФ выполняет своего рода координирующую функцию, но отношению к федеральным законам о коммерческих корпорациях. Вместе с тем с момента принятия данных законов и, но сегодняшний день они подвержены постоянным изменениям и дополнениям. Особенно это касается Закона об АО, отдельные положения которого уже давно вошли в противоречие с нормами ГК РФ.

Вместе с тем действующий в новой редакции ГК РФ содержит не только общие положения о юридических лицах, выделяя коммерческие и некоммерческие организации, корпоративные и унитарные организации, но и положения, касающиеся отдельных организационно-правовых форм, которые дублируются в специальных федеральных законах. Положения, содержащиеся в Законе об АО, включены и в ГК РФ (общие положения, содержание устава, формирование уставного капитала, ограничение на выпуск ценных бумаг и выплату дивидендов АО). Кроме того, параграф 2 гл. 4 ГК РФ («Коммерческие корпоративные организации») содержит общие положения о хозяйственных товариществах и обществах (ст. 66—68 ГК).

При этом ГК РФ отсылает к нормам специальных федеральных законов о коммерческих корпорациях. Например, ст. 97 ГК РФ определяет требования, которым должно отвечать публичное АО, и предусматривает, что «дополнительные требования к созданию и деятельности, а также к прекращению публичных акционерных обществ устанавливаются законом об акционерных обществах и законами о ценных бумагах» (п. 7 ст. 97 ГК РФ). Регламентируя управление в корпорации, ст. 65.3 ГК РФ определяет, что законом к исключительной компетенции ее высшего органа может быть отнесено решение иных вопросов.

Такое законодательное регулирование приводит, во-первых, к ненужному и неоправданному дублированию: получается, что одни и те же вопросы урегулированы и в ГК РФ, и в специальных федеральных законах. Во-вторых, это приводит к противоречиям (коллизиям) между федеральными законами и нормами ГК РФ.

Новая редакция гл. 4 ГК РФ данную ситуацию не решает, так как сохраняет заложенный в 1990;е гг. подход к регулированию правового положения коммерческих организаций: нормы ГК РФ и принятые в соответствии с ними федеральные законы. Более того, из-за включения понятия «корпорация» в ГК РФ добавляются еще и новые нормы, касающиеся общих положений о корпорации, о правах и обязанностях участников (членов) корпораций, особенностей управления в корпорации.

Представляется, что законодательное регулирование любых отношений, в том числе и корпоративных отношений, должно быть оптимальным, системным, исключающим, или, по крайней мере, сводящим к минимуму противоречия и дублирования в их регулировании. Как это можно достичь применительно к регулированию отношений в сфере корпоративного управления?

Первый вариант — увеличить количество норм о коммерческих корпоративных организациях, включая и нормы об управлении, в самом ГК РФ, иными словами, пойти по «итальянскому»^[1] пути, когда правовое положение коммерческих организаций определено ГК РФ. Соответственно нормы федеральных законов о коммерческих корпоративных организациях систематизируются и инкорпорируются в ГК РФ. Особенности правового положения коммерческих корпоративных организаций в отдельных сферах деятельности (банковской, страховой, инвестиционной, профессиональной деятельности на рынке ценных бумаг и др.) определяются специальными законами, которые регулируют не столько правовое положение таких специальных обществ, сколько осуществление соответствующей деятельности.

Второй вариант — наоборот, сократить количество норм о коммерческих корпоративных организациях, содержащихся в ГК РФ, и перенести основной «законодательный груз» с ГК РФ на текущие федеральные законы. В ГК РФ остаются нормы, определяющие общие положения о юридических лицах: понятие, виды юридических лиц, требования к наименованию и месту нахождения. Особенности же правового положения отдельных организационно-правовых форм коммерческих корпоративных юридических лиц определяются специальными законами.

Такой подход заложен, например, немецким законодательством. Так, Гражданское уложение Германии содержит только общие положения о юридических лицах. Торговое уложение Германии определяет правовое положение только товариществ и лишь называет коммерсанта в силу организационно-правовой формы, под которым имеются в виду торговые общества^[2]. Правовое положение АО, ООО и производственных кооперативов определено отдельными специальными законами.

При определенной привлекательности такого варианта развития законодательства о коммерческих корпорациях он таит в себе массу опасностей. Прежде всего, ГК РФ перестает быть актом, выполняющим координирующую функцию. Возрастает соблазн постоянного внесения изменений и дополнений в отдельные специальные законы о корпорациях, подчас обусловленных сиюминутными желаниями и не имеющими четкого обоснования. В итоге это приведет к обособлению специальных законов от общего гражданского законодательства, что собственно сегодня и наблюдается^[3].

С точки зрения обеспечения стабильности законодательства, исключения в нем дублирования, противоречий целесообразнее первый вариант, а именно: сокращение множества законов, их унификация и последующая инкорпорация в ГК РФ. Именно такой подход был заложен в Концепции развития гражданского законодательства РФ.

Новая редакция гл. 4 ГК РФ, закрепляя регулирование правового положения коммерческих корпоративных организаций нормами ГК РФ и отсылая при этом к иным специальным федеральным законам о коммерческих корпоративных организациях, явно не способствует установлению системности и оптимизации законодательного регулирования. Более того, уже вступившие в силу федеральные законы, касающиеся изменений в отдельные положения ГК РФ, вызывают вопросы с точки зрения применения, так как возникает коллизия между нормами ГК РФ и специальных федеральных законов. В качестве примера можно привести вступившую с действие с 1 сентября 2013 г. новую гл. 9.1 ГК РФ «Решения собраний»^[4].

Прежде всего, ст. 181.1 ГК РФ предусматривает, что правила гл. 9.1 применяются, если законом или в установленном им порядке не предусмотрено иное. Поэтому если Законом об АО предусмотрены иные правила в части определения кворума собрания, порядка принятия решений, то применяются именно нормы специальных законов. Например, в ст. 181.2 ГК РФ записано, что решение собрания может приниматься посредством заочного голосования. Однако Закон об АО предусматривает случаи, когда общее собрание акционеров не может проводиться в форме заочного голосования (п. 2 ст. 50).

Вместе с тем согласно ст. 3 ГК РФ нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать нормам ГК РФ. С учетом этих отправных моментов, по-видимому, и следует решать, какой же акт подлежит применению: нормы гл. 9.1 ГК или нормы специального Закона об АО?

Например, согласно ст. 181.4 ГК РФ решение собрания может оспорено акционером, если он не принимал участия в собрании или голосовал против принятия оспариваемого решения. Такое же основание указано и в Законе об АО. Вместе с тем ГК допускает, что «участник собрания, голосовавший за принятие решения или воздержавшийся от голосования, вправе оспорить в суде решение собрания в случаях, если его волеизъявление при голосовании было нарушено». Положение о том, что акционер, голосовавший за принятие решения или воздержавшийся от голосования, праве оспорить решения собрания в суде, в акционерном законе отсутствует. Судебно-арбитражная практика на этот счет сложилась следующим образом: если акционер голосовал за принятое решение общего собрания, то он не вправе оспорить его в суде (см., например: определения Высшего Арбитражного Суда РФ от 02.02.2012 № ВАС-176/12 по делу № А10— 1096/2011, от 29.12.2011 № ВАС-17 288/11 по делу № А32−33 868/2010; 20/606; постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 16.03.2011 по делу № А40—89 085/10—83—806). Поскольку в специальном федеральном законе иное не предусмотрено, то применяется положение ГК РФ. Следовательно, акционер, голосовавший за принятие решения, вправе его оспорить в судебном порядке, если будет доказано, что его волеизъявление при голосовании было нарушено. Вопрос только в том, как доказать, что волеизъявление акционера было нарушено.

Кроме того, ГК РФ предусматривает возможность исцеления решения, которая не предусмотрена Законом об АО.

В соответствии с Законом об АО заявление о признании недействительным решения общего собрания акционеров может быть подано в суд в течение трех месяцев со дня, когда акционер узнал или должен был узнать о принятом решении и об обстоятельствах, являющихся основанием для признания его недействительным. Предусмотренный законом срок обжалования решения общего собрания акционеров в случае его пропуска восстановлению не подлежит, за исключением случая, если акционер не подавал указанное заявление под влиянием насилия или угрозы.

Согласно п. 5 ст. 181.4 ГК РФ «решение собрания может быть оспорено в суде в течение шести месяцев со дня, когда лицо, права которого нарушены принятием решения, узнало или должно было узнать об этом, но не позднее чем в течение двух лет со дня, когда сведения о принятом решении стали общедоступными для участников соответствующего гражданско-правового сообщества».

Как известно, вопрос о сроках для обжалования решений общего собрания акционеров решался очень долго и мучительно. Федеральным законом от 19.07.2009 № 205-ФЗ (так называемым «антирейдерским законом») был установлен трехмесячный срок для обжалования решений общего собрания акционеров в судебном порядке. Причем он восстановлению не подлежит. Одновременно были включены и процессуальные нормы в части разрешения корпоративных споров. Такой сокращенный срок мотивирован тем, чтобы обеспечивалась стабильная работа АО. Решения общего собрания как высшего органа управления общества обязательны для всех акционеров и подлежат исполнению и советом директоров, и исполнительным органом АО. Такой сокращенный срок является гарантией интересов самого общества и его органов управления. При этом акционер, голосовавший против такого решения, имеет право на иск, т. е. право в судебном порядке признать решение собрания недействительным. Трехмесячный срок является достаточным для того, чтобы акционер, узнав о принятом решении, получил от общества необходимую информацию (документы) для того, чтобы обратиться в суд.

Понятно, что в данной ситуации применению должны подлежать нормы специальных федеральных законов, хотя, конечно, любой акционер будет заинтересован в более продолжительном сроке для обжалования решений общего собрания акционеров.

Более того, ГК РФ предусматривает не только шестимесячный срок для обжалования решения собрания, но и указывает, что решение собрания может быть оспорено в суде «не позднее чем в течение двух лет со дня, когда сведения о принятом решении стали общедоступными для участников соответствующего гражданско-правового сообщества». Такого положения нет в Законе об АО, что и вызывает целый ряд вопросов. Что означает, что «сведения о принятом решении стали общедоступными»? Ведь АО обязано хранить протоколы общих собраний и обязано обеспечить акционерам доступ к таким документам. Можно ли в этом случае говорить, что сведения о решении общего собрания являются общедоступными для акционеров? Может ли акционер использовать двухгодичный срок для оспаривания решения общего собрания? В целом же остается непонятным, для каких целей такой срок установлен.

Федеральным законом от 05.05.2014 № 99-ФЗ определено, что впредь до приведения законодательных и иных нормативных правовых актов, действующих на территории РФ, в соответствие с положениями ГК РФ (в новой редакции), они применяются постольку, поскольку не противоречат положениями ГК РФ. Соответственно в ближайшее время и в обозримом будущем следует ждать серьезных изменений во все специальные федеральные законы, касающиеся правового положения коммерческих корпоративных организаций.

Для оптимального законодательного обеспечения российской модели корпоративного управления как вариативной модели необходима определенная унификация законодательных актов, определяющих правовое положение хозяйственных обществ.

Как известно, в России сложилось трехуровневое законодательное регулирование правового положения коммерческих корпоративных организаций. В частности, в соответствии с ГК РФ приняты специальные федеральные законы, определяющие правовое положение отдельных видов хозяйственных обществ: Закон об АО, Федеральный закон от 08.02.1998.

№ 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее — Закон об ООО). Данные законы, наряду с законами о производственных кооперативах, хозяйственных партнерствах, образуют второй уровень в регулировании правового положения коммерческих корпоративных организаций. Третий уровень в регламентации правового положения коммерческих корпоративных организаций составляют законы, определяющие особенности правового положения специальных хозяйственных обществ. Их наличие обусловлено сферой и спецификой деятельности данных организаций. К ним, в частности, относятся: Федеральные законы от 02.12.1990 № 395−1 «О банках и банковской деятельности», от 29.11.2001 № 156-ФЗ «Об инвестиционных фондах», от 27.11.1992 № 4015−1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации», от 22.04.1996 № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» и др.

Унификация законодательства о хозяйственных обществах может осуществляться путем принятия единого закона, заменяющего Законы об ООО и АО. Первый официально опубликованный проект федерального закона о внесении изменений в ГК РФ предусматривал принятие именно единого закона о хозяйственных обществах.

Примером унифицированного законодательства о коммерческих обществах может служить Коммерческий кодекс Франции 2000 г., соответствующие статьи которого содержат общие для всех коммерческих товариществ (обществ) положения, а другие статьи — особенности товарищества с ограниченной ответственностью и акционерного товарищества (общества) и его разновидностей (упрощенного тина, АО с единственным акционером, АО с участием работников)^[5].

В унифицированном законе о хозяйственных обществах могут содержаться общие положения, одинаковые для ООО и АО, а также положения, учитывающие особенности каждого из видов хозяйственных обществ. В нем же законодательно закрепляются возможные модели управления обществами, компетенция органов общества, порядок их образования. В принципе, принятие такого единого закона в будущем вполне возможно.

Однако окончательная действующая редакция ГК РФ не упоминает единый закон о хозяйственных обществах и сохраняет существующее положение: Законы об АО и об ООО.

Вместе с тем процесс унификации законодательного регулирования правового положения хозяйственных обществ сопровождается и дифференциацией регулирования. В основе дифференциации регулирования может быть положены особенности определенного вида деятельности (банковская, инвестиционная, рынок ценных бумаг и пр.), затрагивающей интересы неограниченного круга заинтересованных лиц, что и обусловливает регулирование специальными федеральными законами, содержащими в основном императивные предписания. Кроме того, основанием для дифференциации являются такие критерии, как способы образования АО, формирования капитала, преследуемые задачи и цели, особенности осуществления управления, особенности реализации акционерами прав и обязанностей. Исходя из таких критериев представляется обоснованным говорить о необходимости специального регулирования правового положения вертикально-интегрированных структур (холдингов), а также АО с государственным участием. В этом случае к регулированию такими АО применяются как общие нормы Закона об АО (в перспективе — единого закона о хозяйственных обществах), так и специальные нормы, установленные соответствующими федеральными законами.

Законодательство о корпоративном управлении должно оптимально сочетать императивность и диспозитивность'. Как пишет О. В. Осипенко, «при нормативно-правовом регулировании нужно найти «золотую середину» в отладке и в сочетании ключевых режимов такого регулирования: императива (жесткого регулирования), диспозитива (необязательных или «вилочных» режимов), а также основных общеинституциональных инструментов: 1) запрета; 2) стимула; 3) локального ограничения;

4) общего установления; 5) фигуры умолчания"^[6][7].

При законодательном обеспечении российской модели корпоративного З’правления как вариативной необходимо иметь в вид}', что модели управления установлены законодательно императивными нормами; ими же определены порядок образования и компетенция органов корпорации. Именно императивное регулирование является условием обеспечения и поддержания баланса интересов участников корпорации, а также иных заинтересованных лиц и обеспечивает равенство условий для всех акционеров, включая миноритарных акционеров и иностранных акционеров, и равное отношение к ним со стороны общества при осуществлении акционерами права на участие в управлении.

Императивное регулирование необходимо тогда, когда деятельность АО затрагивает права и законные интересы неограниченного круга лиц. Например, в отношении публичного АО ГК РФ устанавливает императивные положения. Такие же императивные положения установлены федеральными законами, регулирующими правовое положение специальных АО, осуществляющих определенные виды деятельности (банковскую, инвестиционную, деятельность на рынке ценных бумаг и пр.).

Диспозитивное регулирование возможно в очерченных законом пределах, когда сам закон допускает возможность регулирования тех или иных отношений уставом или внутренними документами АО, исходя из того, что при таком регулировании не нарушаются права и интересы участников корпоративных отношений, не нарушается баланс интересов акционеров. Понятно, что внутренние документы АО не могут содержать положения, противоречащие уставу АО, а устав не должен противоречить закону. При этом и устав, и внутренние документы разрабатываются на основе следования принципам корпоративного з’правления.

Федеральный закон от 05.05.2014 № 99-ФЗ делает шаг в сторону диспозитивного регулирования, но основанного не на принципах корпоративного права и корпоративного управления, а на принципе свободы договора^[8].

Если для публичных АО ГК императивно устанавливает структуру управления, а также императивно определяет те требования, которым публичное общество должно отвечать, то для непубличных АО предусматривается возможность выбора структуры управления, возможность передачи некоторых вопросов из компетенции общего собрания в компетенцию коллегиального органа управления или коллегиального исполнительного органа, а также возможность самостоятельно определять требования к количественному составу, порядку формирования и проведения заседаний коллегиального органа управления или коллегиального исполнительного органа общества.

Более того, но решению акционеров непубличного общества, принятому единогласно, в устав общества может быть включено положение об отнесении к компетенции общего собрания акционеров вопросов, не относящихся к ней в соответствии с ГК РФ или Законом об АО. Наконец, иные положения об управлении непубличным обществом могут быть установлены корпоративным договором при условии, что такие положения не установлены императивными нормами ГК РФ или законов и сторонами корпоративного соглашения являются все акционеры этого общества (п. 4 ст. 66.3 ГК РФ).

Анализ перечисленных новых положений гл. 4 ГК РФ свидетельствует о том, что ГК РФ императивно не закрепляет возможные варианты управления в корпорациях (как публичных, так и непубличных), передавая регулирование управления на уставы непубличных корпораций, а в некоторых случаях — и на корпоративный договор. Так, например, п. 4 ст. 66.3, ст. 67.2 ГК РФ предусматривают случаи, когда корпоративным договором может определяться структура органов общества, а нарушение корпоративного договора может являться основанием для признания недействительным решения органа хозяйственного общества. В первом случае корпоративным договором может быть установлена обязанность его сторон проголосовать на общем собрании акционеров общества за включение в устав общества положений, определяющих структуру органов общества и их компетенцию, если в соответствии с ГК РФ и законами об обществах допускается изменение структуры органов общества и их компетенции уставом общества. При этом сторонами корпоративного договора должны являться все участники общества. Во втором случае нарушение корпоративного договора может являться основанием для признания недействительным решения органа общества, но иску стороны этого договора при условии, что на момент принятия органом общества соответствующего решения сторонами корпоративного договора являлись все акционеры общества (п. 6 ст. 67.2 ГК РФ).

Такая регламентация управления приведет в первую очередь к ущемлению прав и интересов контрагентов непубличного общества, которые вынуждены будут полагаться только на достоверность устава, а также достоверность сведений, внесенных в Единый государственный реестр юридических лиц (ст. 51 ГК РФ). Кроме того, возможность передачи некоторых вопросов из компетенции общего собрания в компетенцию коллегиального органа управления или коллегиального исполнительного органа, пусть даже и при условии, что такое положение включается в устав при единогласном решении акционеров, приведет к ущемлению прав прежде всего миноритарных акционеров.

Другое дело, что организация деятельности органов корпорации: порядок принятия ими решений, порядок проведения заседаний и пр. — могут определяться внутренними документами самого общества, содержание которых не должно противоречить уставу общества.

Не рассматривая вопрос о природе внутренних документов общества, отметим, что принимаемые самим обществом и не противоречащие законодательству и уставу внутренние документы являются обязательными для всех акционеров, органов управления, а также работников АО. Новая редакция гл. 4 ГК РФ лишь предусматривает, что «учредители (участники) юридического лица вправе утвердить регулирующие корпоративные отношения и не являющиеся учредительными документами внутренний регламент и иные внутренние документы юридического лица, положения которых не могут противоречить учредительному документу юридического лица» (п. 5 ст. 52 ГК РФ). При этом законодательно не разъяснено, что имеется в виду под внутренним регламентом и какого его содержание.

Таким образом, законодательное обеспечение российской модели корпоративного управления должно строиться на принципах корпоративного управления (равного отношения ко всем акционерам, подотчетности органов корпорации, информационной открытости и прозрачности, ответственности перед заинтересованными лицами); осуществляться при балансе императивного и диспозитивного регулирования. Законодательное регулирование императивными положениями необходимо с точки зрения обеспечения баланса интересов участников корпоративных отношений (прежде всего миноритарных), а также с точки зрения обеспечения интересов заинтересованных лиц (прежде всего контрагентов АО).

• [1] Такое законодательное решение принято в ряде развитых зарубежных правопорядков. Кроме Италии, следует назвать Францию, Швейцарию, Нидерланды.
• [2] Торговое уложение Германии. Закон об акционерных обществах. Закон об обществахс ограниченной ответственностью. Закон о производственных и хозяйственных кооперативах. М.: Волтере Клувер, 2005.
• [3] Суханов Е. Л. Сравнительное корпоративное право. С. 65.
• [4] Федеральный закон от 07.05.2013 № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4и 5 раздела 1 части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса РоссийскойФедерации». Рассматриваемые положения о недействительности решения общего собранияакционеров применимы и к решению общего собрания участников ООО.
• [5] Коммерческий кодекс Франции. М.: Волтере Клуверс, 2008. С. 159 и след.
• [6] Нельзя не согласиться с замечанием О. В. Осипенко о том, что «конструкторам эффективной системы корпоративных институтов, даже если они этого и не признают, приходитсяпостоянно решать задачу на оптимум: какие отношения следует регулировать законом, какиеподзаконными нормативными актами, а какие отдать на „откуп“ корпоративной саморегуляции». См.: Осипенко О. В. Инститз’ты корпоративного управления и акционерные конфликтыв России. М., 2004. С. 49.
• [7] Осипенко О. В. Указ. соч. С. 49—50.
• [8] Степанов Д. И. Свобода договора и корпоративное право // Гражданское право и современность: сб. статей, посвященный памяти М. И. Брагинского / под ред. В. II. Литовкииа, К. Б. Ярошенко. М, 2013. С. 338−339.