Двухкомпонентная теория общества Ю. Хабермаса

Интеллектуальная биография

Юрген Хабермас является ведущим представителем второго поколения Франкфуртской школы, разработавшим новую версию критической теории на основе понятия «коммуникативного разума». В его творчестве определен субъект социальных изменений — решена проблема, оставленная первым поколением Школы, не видевшим силы, противостоящей «инструментальному разуму».

Хабермас родился в 1929 г. в семье директора торгово-промышленной палаты в небольшом городке недалеко от Дюссельдорфа — регионе с сильной традицией пиетизма. Получил образование в университетах Цюриха и Бонна, защитил докторскую диссертацию в Университете Бонна, где познакомился с К. О. Апелем (Karl-Otto Apel, р. 1922), дискуссия с которым по проблемам морали стала важной темой всего творчества. Написал хабилитационную диссертацию в Университете Марбурга под руководством В. Абендрота (Wolfgang Abendroth, 1906—1985) — одного из немногих университетских марксистов в стране. В 1950;е гг. работал на кафедре философии и социологии ассистентом у Т. Адорно, затем — экстраординарным профессором Гейдельбергского университета, а с 1964 по 1971 г. — ординарным профессором Франкфуртского университета; с 1971 по 1981 г. руководил (вместе с К. Ф. Вайцзеккером) Институтом исследования условий жизни в научно-техническом мире им. Макса Планка в Штарнберге под Мюнхеном; с 1981 по 1994 г. преподавал в Университете Франкфурта-на-Майне.

В 1964 г. опубликовал книгу «Структурные изменения общественности», которую можно рассматривать как подготовительную работу к теории общества. В 1968 г. вышла в свет книга «Познание и интерес» — первая работа по критической теории. Критика этой книги в научном сообществе сформировала у Хабермаса интерес к философии языка и методологии социальных наук. В 1971 г. он вместе с Луманом издал книгу «Теория общества или социальная технология»^[1], в 1976 г. — книгу «К реконструкции исторического материализма». В 1981 г. вышел в свет его главный труд — двухтомная «Теория коммуникативного действия», посвященный всестороннему обоснованию коммуникативной рациональности и «критической теории современности». С 1980;х гг. Хабермас стал активным участником общественно-политической дискуссии в Германии, выступает со статьями по актуальным общественным проблемам, а также по вопросам философской антропологии и философии морали. В 1992 г. опубликовал книгу «Фактичность и значимость», содержащую обоснование демократии и правового государства.

Предварительные разработки проблем современности. Прежде всего отметим глубокую связь творчества Ю. Хабермаса с программой Франкфуртской школы, требующей обновления теории общества в новом периоде истории. Остались позади годы послевоенного восстановления страны. В Германии состоялось «экономическое чудо» — практически непрерывный экономический рост, основано новое государство с демократическими институтами, выдержавшими проверку временем.

Хабермас работает над критической теорией современности, а не над изучением ее немецкого варианта. Проблемы эмансипации человека и гуманизации общества остаются на повестке дня, хотя само оно быстро меняется. Хабермас возвращается к политико-экономической критике капитализма. Он опирается на программу школы, разработанную Хоркхаймером в 1930;е гг., в частности на понятие «овеществления» Адорно и Маркузе. В разработке критической теории, отвечающей потребностям времени, Хабермас придерживается следующей стратегии:

• 1) анализ основ философско-критического подхода в социальных науках;
• 2) критика современных социологических теорий и их интеграция на основе анализа современности;
• 3) создание теории современного общества.

«Познание и интерес» (1968). При обосновании философско-критического подхода в социальных науках Хабермас исходит из того, что в основе каждого типа научного познания лежит определенный интерес и что науки, свободной от интересов и ценностей, не бывает. В книге «Познание и интерес»^[2] этот тезис получил глубокое обоснование в делении наук на эмпирико-аналитические, герменевтические и философско-критические.

В основе эмпирико-аналитических наук лежит необходимость выживания человека и человечества, зависящая от решения материальных и технических проблем, что требует «космологического намерения теоретически описать мир в его закономерном порядке таким, каков он на самом деле»^[3]. Эмпирико-аналитические науки — естественно-научное знание. Оно расширяет власть над природой: «…Теории опытных наук раскрывают действительность, руководствуясь интересом возможного информационного обеспечения и расширения контролируемого успехом действия. В этом заключается познавательный интерес в отношении технического использования опредмеченных процессов»^[4].

Историке-герменевтические науки, не связанные с природой, изучающие «сферу преходящих вещей и голых мнений», заимствовали методы естественных наук. Они стремятся собрать смысловое содержание социальной жизни в «космос фактов»: «…Гуманитарные науки постигают свои факты посредством понимания и менее склонны подводить под них всеобщие законы, все же они разделяют с эмпирико-аналитическими науками общее методическое сознание: со своей теоретической позиции они описывают некую структурированную реальность. Историзм превратился в позитивизм гуманитарных наук». Таким образом, историко-герменевтические (философские) науки отражают интерес к сохранению социальных межличностных отношений, к взаимопониманию. Такой интерес лежит в основе «понимающей» социологии, начиная с работ М. Вебера. Необходимость «понимающих» наук в конечном итоге обосновывается философско-антропологически: человек не имеет врожденной программы поведения и поэтому должен определить правила совместной жизни: «Понимание смысла структурно ориентировано на возможный консенсус действующих в рамках традиционного самопонимания. В отличие от технического мы называем это практическим познавательным интересом»^[4]. Однако современные историко-герменевтические науки, как отмечает Хабермас, проникнуты позитивизмом и не в полной мере выполняют свои функции.

Науки, изучающие разные виды деятельности: экономика, социология и политическая наука стремятся обнаружить законы, стать помологическими. В отличие от них критическая социальная паука стремится обнаружить, когда «теоретические высказывания фиксируют инвариантные закономерности социального действия, а когда — идеологически замороженные, но в принципе изменчивые отношения зависимости». Подобно критике идеологии или психоанализу, критическая социальная наука пробуждает «процесс рефлексии» и саморефлексии, вытесняя «уровень неотрефлектированного сознания, относящийся к исходным условиям подобных законов», освобождая субъекта от идеологической зависимости. «Саморефлексия определяется эмансипаторским познавательным интересом. Критически ориентированные науки разделяют его с философией»^[4], — отмечает Хабермас.

Таким образом, философско-критическая социальная наука основана на интересе человечества к эмансипации, которому Хабермас придает фрейдистское звучание: Подобно тому, как психоанализ устраняет нарушение коммуникации в психической структуре личности (разрабатывает «критическую теорию субъекта»), критическая теория изучает нарушения общественной коммуникации, которые проявляются через конфликт интересов, противоборство социальных групп, отношения господства и угнетения. Критическая теория общества должна прояснить эти отношения, выявить причины репрессивного характера цивилизации и довести их до сознания конфликтующих сторон, тем самым помочь в создании «социальной коммуникации без господства». В этом и состоит интерес человечества. Формулируя этот идеал, Хабермас пишет: «Конечно, лишь в эмансипированном обществе, реализовавшем полноправность своих членов, коммуникация разовьется до свободного от господства диалога всех со всеми, диалога, у которого мы заимствуем как образец для взаимно формирующейся идентичности Я, так и идею подлинного согласия»^[7].

Таким образом, систематизация наук Хабермасом связывает естественные науки с технологическим интересом, историко-герменевтические науки — с необходимостью взаимопонимания людей в обществе и обеспечения нормативной стороны социальной жизни. Лишь философскокритические науки, свободные от позитивизма благодаря саморефлексии, обеспечивают эмансипационный интерес человечества через развитие коммуникации в обществе. Тем самым Хабермас выразительно присоединяется к теоретической программе Франкфуртской школы.

Помимо критики позитивизма в данной книге содержится оценка современной философии и социологии, в частности, феноменологической философии, а в дальнейшем и системной теории, подтверждая тем смым, что функцию эмансипации человечества может выполнить лишь теория, соединяющая элементы понимающей социологии, системной теории и руководствующаяся ценностями эмансипации.

«Проблемы легитимации позднего капитализма» (1962) и «Структурные изменения общественности»^[8] (1964). В этих книгах отмечаются существенные различия раннего и «позднего» капитализма.

Прежде всего, изменилась политическая функция общественности. Сложившись в качестве гражданского общества на заре капитализма, общественность стала контролировать государственную власть. В период позднего капитализма эта функция оказалась утраченной в результате формализации демократического процесса. «Набор формально-демократических учреждений и процедур обеспечивает возможность принятия администрацией решений в значительной мере независимо от конкретных мотивов граждан. Это происходит в процессе легитимации, который создает общие мотивы, то есть диффузную лояльность масс, не допуская их участия в принятии решений. Изменение структуры буржуазной общественности создает для формально-демократических учреждений и процедур условия применения, при которых граждане государства получают в политическом обществе статус пассивных граждан с правом отказа в аккламации»^[9], — пишет Хабермас. Более того, манипуляция средствами массовой информации препятствует общественности в формировании независимого мнения. «…Ее задача — снижать значение других тем, проблем и аргументов ниже порога внимания и тем самым препятствовать образованию общественного мнения»^[10], — заключает он. Пользуясь понятием французского социолога Ж. Бодрийяра (Jean Baudrillard, 1920—2007), можно утверждать, что современная демократия стала симулякром — понятием, маскирующим отсутствие своего реального референта.

Далее, обнаруживается, что вместо классового сознания сложился компромисс классов. «В монополистическом секторе возникла коалиция между союзами предпринимателей и профсоюзами, которая приводит к тому, что цена такого товара, как рабочая сила, устанавливается квазиполитическими средствами: механизм конкуренции на этом „рынке труда“ замещается компромиссами между организациями, которым государство делегировало легитимную власть»^[11]. Социальная интеграция общества нарушена, старая социальная идентичность исчезает, а новая не формируется. Социокультурная система не способна гибко реагировать на изменение ценностей.

Наконец, нарушен нормальный ход массовой социализации, обеспечивающий интеграцию молодежи в общество. Растет вероятность неконвенциональной, протестной социализации в случае совпадения кризиса подросткового возраста с общественным кризисом легитимации системы позднего капитализма.

Согласно Хабермасу, обществу угрожает не чрезмерная эксплуатация (по Марксу) или тоталитарная идеология (фашизм), а односторонняя рационализация и бюрократизация всех сфер жизни, возросшая в результате снижения роли общественности и усиления государства в период монополистического капитализма. Бюрократизация и расширение системы права на все сферы жизни представляют собой наибольшую опасность в современности, подавляющую демократические основы гражданского общества.

Хабермас вводит понятие социокультурного жизненного мира, имеющее ключевое значение для развития теории общества и противопоставляемое «системе», которая пока понимается скорее по Парсонсу. Хабермас дифференцирует общество на социокультурную, политическую и экономическую подсистемы со своими нормативными структурами. Социокультурная система охватывает статусы и «субкультурные жизненные формы». Политическая система — государство и политические институты, распределение легитимной власти на основе организационной рациональности.

Экономическая система — производительные силы и распределение экономической власти.

Каждая общественная система основана на «фундаментальном принципе организации», в рамках которого имеет место «взаимосвязь между нормативными структурами и проблемами управления». «Я обнаруживаю этот уровень в исторически ориентированном анализе общественных систем, который позволяет нам установить соответствующую область допустимых величин (Toleranzbereich), в пределах которых нормативные параметры данной системы могут колебаться, не подвергая при этом ее состояние критической угрозе. Границы этого вариативного пространства проявляют себя как границы исторической преемственности»^[12], — поясняет Хабермас. В том случае, если накопившиеся общественные проблемы невозможно решить в рамках фундаментального принципа организации общества, имеет место его кризис и возникает импульс для социальной эволюции. Этот тезис важен для теории общества.

Используя марксово понятие общественно-экономической формации, Хабермас отмечает: «Формация общества определяется фундаментальным принципом организации, который задает абстрактное пространство возможностей изменения общественного состояния. Под принципами организации я понимаю крайне абстрактные правила, которые в невероятных эволюционных сдвигах возникают как эмерджентные свойства и обозначают соответственно новый уровень развития. Принципы организации ограничивают способность общества к обучению без утраты идентичности. В соответствии с этим определением проблемы управления могут вызвать кризис тогда (и только тогда), когда они не могут быть разрешены в пределах пространства возможностей, которые задает принцип организации общества»^[4]. Кризис современного капитализма представляет собой кризис его легитимности, затрагивающий идентичность системы и фундаментальный принцип его организации.

Здесь же сформулирован тезис о колонизации жизненного мира системой. «Так, в дифференцированных обществах политическая система (как выделенный центр управления) занимает вышестоящее положение по отношению к социокультурной и экономической». Однако социальная эволюция опирается на процессы интерсубъективного социокультурного жизненного мира: «Общества также являются системами, но способ их движения следует не только лишь логике расширения автономии системы (власти). Социальная эволюция скорее осуществляется в границах логики жизненного мира, структуры которого определяются интерсубъективностыо, произведенной посредством языка, и основываются на притязаниях на значимость, которые могут быть подвергнуты критике»^[14].

Теория коммуникативного действия, представляющая собой вершину творчества Хабермаса, изложена в одноименной книге, вышедшей в свет в 1981 г. Она содержит теорию общества (том 2) и ее обоснование — теорию коммуникативного действия (том 1).

Рис. 7.8. Ю. Хабермас — участник конференции в Вышей школе философии.

в Мюнхене. 2008 г.¹

Первый том назван «Рациональность действия и рационализация общества». Его центральный тезис, как и всего двухтомника, — односторонность рациональности западной культуры. В социологии рациональность охвачена понятием действия, восходящим к работам Вебера, которому Хабермас противопоставляет понятие коммуникативного действия. Он исходит из различения Марксом труда и общения, или, пользуясь современной терминологией, из противоположности целерационального действия, направленного на овладение природой, и коммуникации (интеракции, взаимодействия), обеспечивающей понимание. Разные понятия действия следуют из различия между системой, использующей целерациональное действие, и жизненным миром, основанным на коммуникативном действии.

Хабермас различает три области реальности: 1) объективный мир (внешняя природа, «совокупность фактов»); 2) социальный мир (мир норм и взаимодействий) и 3) субъективный мир (внутренний мир индивидов). Каждой из них соответствуют свои понятия действия, соответственно: 1) объективному миру — телеологическое (целенаправленное) действие, включающее рациональный выбор цели и средств из имеющихся альтернатив — модель, используемая в экономической науке, социологии и социальной психологии; 2) социальным отношениям — норморегулирующее действие, относящееся к членам социальной группы, координирующим свои отношения на основе общих ценностей; 3) суъективному миру — драматургическое действие, используемое для самопрезентации на публике (перед зрителями). Этой тип действия раскрыт в социологии И. Гофмана (Ewing Goffman, 1822—1982), в его книге «Представление себя другим в повседневной жизни»^[15][16].

Коммуникативное действие относится одновременно к трем областям реальности, составляя основу социокультурного жизненного мира, который первичен по отношению к общественной системе. Следовательно, коммуникативное действие является фундаментальным условием возможности социальных действий любого типа. Более того, оно полностью диалогично, в то время как целерациональное действие (труд, направленный на природу) является монологичным. Хабермас отмечает, что «понятие коммуникативного действия предполагает язык в качестве своего рода медиума процессов понимания, в процессе которого участники, имея отношения к тому или иному из миров, взаимно выдвигают притязания на значимость, которые могут быть восприняты и оспорены». Его определение таково: «Коммуникативное действие в конечном итоге относиться к интеракции как минимум двух субъектов, участвующих (вербальными или невербальными средствами) в межличностных отношениях. Действующие ищут согласия по поводу ситуация действия, чтобы тем самым согласованно скоординировать свои планы. Центральное понятие интерпретации, в первую очередь, относится к выработке определений ситуации, способствующих консенсусу. В этой модели действия… язык приобретает выдающуюся роль»^[17].

Модель, охватывающая коммуникативным действием все три области реальности, позволяет Хабермасу утверждать, что оно всюду привносит рациональность на основе общей цели взаимопонимания. «Действующий, ориентированный в указанном смысле на понимание, поддерживает три притязания па значимость», а именно:

• — что сделанное высказывание истинно;
• — что речевое действие верно по отношению к значимому нормативному контексту;
• — что говорящий действительно подразумевает то, что говорит.

Таким образом, говорящий требует истины высказываний, правильности для легитимно управляемых действий и их нормативного контекста, правдивости для объявления субъективных переживаний^[18]. В том, что действующие, ищущие согласия, ориентирующиеся в своих речевых актах на истинность, правильность и правдивость, выражается основополагающая социальность коммуникативного действия. Расширение его сферы означает рост коммуникативной рациональности, проявление коммуникативного разума.

Теория общества: жизненный мир и система. Второй том «Теории коммуникативного действия» называется «К критике функционалистского разума». Заглавие указывает на преемственность с «Критикой инструментального разума» (1947) Хоркхаймера. В настоящее время, отмечает Хабермас, доминирует миф «целерациональности», который он намерен разоблачить. В связи с этим он полемизирует со структурным функционализмом, ставшим с 1970;х гг. преобладающей теоретико-методологической позицией в социологии. Хабермас критикует Парсонса. Отдавая должное ему как классику, он отмечает, что системная теория проясняет «базовую структуру двухступенчатой концепции общества, объединяющей аспекты жизненного мира и системы». Вместе с тем «в ходе социальной эволюции меняется сам предмет теории общества. Структурированный коммуникативно жизненный мир по мере расширения и дифференциации его материального воспроизводства, требует скорее системно-теоретического анализа… Парсонс напрасно потрудился над этой проблемой. Феномены противоречивой рационализации, исследованные Марксом и Вебером, требуют теоретического подхода, достаточно чувствительного к аналитическому разделению социальной и системной интеграции». По мнению Хабермаса, выразительно присоединяясь лишь к исследованиям Макса Вебера, Парсонс закрывает себе путь к проблематике «утраты смысла» и «утраты свободы» в современном капиталистическом обществе. Таким образом, Хабермас присоединяется к изучению противоречивой рационализации общества, начатому первым поколением Франкфуртской школы вслед за М. Вебером, критикуя функционализм за утрату ценностных ориентиров теории, свойственную позитивизму^[19].

Во втором томе он намерен проанализировать процесс рационализации (овеществления), чтобы выяснить причины нестабильности социального государства и разработать перспективы изменения общества. Он интерпретирует современность как двухкомпонентную модель общества «система — жизненный мир», которые в исходной точке теории еще неразличимы. Ученый считает, что общество является социокультурной системой: «Хотелось бы предложить концептуализировать общество одновременно как систему и жизненный мир. Это следует из теории социальной эволюции, различающей рационализацию жизненного мира и усложнение общественных систем и позволяет эмпирический анализ связи форм социальной интеграции и ступеней системной дифференциации, отмеченной Дюркгеймом»^[20].

Развивая теорию общества, Хабермас полемизирует практически со всеми направлениями и школами в теоретической социологии: Э. Дюркгеймом, М. Вебером, А. Шюцем, Дж. Г. Мидом, Т. Парсонсом, Н. Луманом, использует философию, историческую науку, психологию, психоанализ 3. Фрейда, языкознание, что делает его социологию не только междисциплинарной, но и интегративной. Вместе с тем обобщения эмпирико-аналитических исследований общества содержат заранее заданные оценки, т. е. являются недостаточно критическими. Теория общества Хабермаса свободна от этого недостатка классической и современной социологии. Она представляет собой альтернативу доминирующему в науке об обществе «функционалистскому разуму».

По Хабермасу, капиталистическая современность является результатом односторонней рационализации, которая осуществляется диалектически: будучи предпосылкой современности, рациональность разрушает коммуникативную структуру жизненного мира. Она приводит к иррациональности социальной жизни, которая выражается в овеществлении коммуникативных отношений при капитализме и социализме. М. Вебер не до конца осмыслил диалектику рационализации.

Рационализация жизненного мира — часть модернизации, которую оценивают позитивно. Опасность в том, что процесс рационализации приобретает собственную динамику, дифференцируется и отделяет себя от жизненного мира. Возникают формально организованные области действия (система), противостоящие социокультурному жизненному миру.

Под жизненным миром в первоначальной формулировке А. Шюца (Alfred Schutz, 1899—1959), восходящей к философии Э. Гуссерля (Edmund Husserl, 1859—1938), понимались межличностные отношения, основанные на доверии. Применительно к позднему капитализму Хабермас понимает под жизненным миром частную и общественно-политическую жизнь общества, которые основаны на коммуникативном действии, а под системой — экономическую систему с ее особыми средствами коммуникации (деньги) и систему власти (власть также является средством коммуникации). Жизненный мир и система находятся в равновесных отношениях обмена: а) труд обменивают на доход при соответствии спроса и предложения товаров и услуг на рынке; б) налогоплательщики сохраняют лояльность в «обмен» на организующая деятельность институтов власти, включая ее политические решения.

Дифференциация жизненного мира и системы как разных областей действия обеспечивает функционирование сложных общественных систем, но может повлечь за собой «колонизацию» жизненного мира системой. Обособившись, система становиться безразличной к запросам жизненного мира. Она уничтожает традиционные формы человеческой солидарности: «Императивы автономных подсистем, сбросив идеологические прикрытия, завоевывают извне, подобно колонизаторам, прибывшим в первобытное общество, жизненный мир и навязывают ему ассимиляцию»^[21]. Это явление особенно сильно выступает в растущей бюрократизации и омассовлении отношений, затрагивающих сферу символического воспроизводства культуры.

Воссоздание сбалансированности жизненного мира и системы. Коммуникативная рациональность. Рассматривая классические и современные теории общества, Хабермас отмечает, что Дюркгейм усматривал возможность интеграции общества на основе понимания. Парсонс соединяет теорию действия с теорией систем, но рассматривает действие лишь внешним образом и не интересуется смыслом, который вкладывают в него действующие. Его теория не имеет субъекта. Хабермас заимствует у Мида мысль о том, что люди управляют своими реакциями и создают общую социальную реальность, но критикует Мида за рассмотрение лишь способов координации смыслополагания, упуская из виду нормативные аспекты действия. Этнометодология также заслуживает критики, так как исследует лишь методические приемы взаимодействия в мире повседневности.

Становление человека основано не на производстве средств к существованию (по Марксу) и не на использовании орудий труда (по Руссо), а на обретении языка. Язык представляет собой универсальное средство понимания, представляющее собой коммуникативное действие. В речевом действии содержится требование к идеальному взаимодействию, представляющему собой идеальную речевую ситуацию, обеспечивающую истинность, правильность и правдивость высказываний. Отсюда возникает новое понятие рациональности — коммуникативная рациональность, обладающая способностью конструирования и воссоздания жизненного мира и основанная на коммуникативном действии. Оно — предмет социологии Мида и Гарфинкеля.

Путь решения проблем современности состоит в усилении коммуникативной рациональности. В практическом плане — это защита демократического порядка, участие в работе демократических институтов. Чтобы овладеть историческим процессом, следует обратиться к изначальным задачам критической теории и реализовать их: это вопросы о дифференциации системы и жизненного мира, формы интеграции человека и общества, содержание и формы воспитания, функции искусства и задачи научной критики. Этот тезис направлен против пессимизма Хоркхаймера и Адорно, которые были убеждены в закате западной культуры и конце индивидуальности. Системы не могут обойтись без коммуникации, но коммуникация может противостоять засилью системной целерациональиости.

Критическая оценка. Рассмотрение Хабермасом в качестве основы социальности и теории общества коммуникативного действия, ориентированного на истинность, правильность и правдивость высказываний, подтверждается социолингвистическими исследованиями вербальной коммуникации.

Критическая теория Хабермаса строится по аналогии с психоанализом Фрейда. Подобно тому, как Фрейд стремился восстановить структуру личности, помогая пациенту в сознательной переработке подсознательных проблем, Хабермас стремиться к устранению нарушений в макрокоммуникации общества (конфликты интересов, отношения господства и угнетения), выясняя и устраняя их причины, внося их в общественную дискуссию и тем самым подвергая публичному осознанию. Вместе с тем данная функция коммуникативного действия, эффективная на практике, является сомнительной в качестве исходной точки теории общества как необоснованный нормативизм, допускающий спорную возможность наступления окончательного социального консенсуса.

Вклад Хабермаса в развитие теории Франкфукртской школы очень велик. В то время, когда она была создана, было ясно, что рабочий класс после двух десятилетий беспрецедентного улучшения социального положения в Германии, Франции и Великобритании больше не чувствовует себя обездоленным и готовым бороться за смену общественнотй системы. В те годы возникло движение стдуденческого протеста, выступления которого в 1968 г. в приобрело огромный резонанс. Численность студенчества с 1960;х гг. стала расти внушительными темпами и составляет от десятков тысяч на страну в начале XX в. до нескольких миллионов через столетие. Образованная часть общества приобрела способность воссоздать и поддерживать гражданское общество. Именно эту возможность теоретически укрепил Ю. Хабермас.

После него перспективной фигурой «франкфуртцев» считается Аксель Хоннет {Axel Honneth, р. 1949), с 2001 г. директор Института социальных исследований в Университете Франкфурта-на-Майне, которого выдвинул в лидеры школы сам Хабермас. Возникает вопрос, наступил ли новый этап в развитии критической теории общества? С одной стороны, работы Хоннета сохраняют связь с идейным началом критической теории общества, заложенным классиками марксизма и философией Гегеля. С другой стороны, они преемственны с работами Хабермаса по философии морали.

Коллективные попытки обновить ядро критической теории, предпринятые в Германии в 1990;е гг., привели к фиксации факта ее дифференциации на несколько тем без ясной преемственности в анализе современного общества. Некоторые темы, например, гендерные отношения, исследование глобального неравенства, по масштабности способны стать новым ядром критической теории, но пока этого не произошло и не обязательно должно произойти. Конкуренция идей за статус главной темы школы в начале XXI в. лишь усиливается^[22].

• [1] Ср. параграф 6.3.
• [2] HabermasJ. Erkenntnis und Interesse.il. Aufl. Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1994.
• [3] Хабермас /О. Познание и интерес // Философские науки. 1990. № 1. URL: http://gtmarket.ru/laboratory/expertize/6261/6266 (дата обращения: 16.09.2015).
• [4] Там же.
• [5] Там же.
• [6] Там же.
• [7] Хабермас Ю. Познание и интерес // Философские науки. 1990. № 1. URL: http://gtmarket.ru/laboratory/expertize/6261/6266 (дата обращения: 16.09.2015).
• [8] Хабермас Ю. Проблема легитимации позднего капитализма. М.: Праксис, 2010 ;Habermas J. Strukturwandel der Offentlichkeit. Untersuchungen zu einer Kategorie der btirger-lichen Gescllschall. Neuwied: Luchterhand, 1962.
• [9] Хабермас Ю. Проблема легитимации позднего капитализма. М.: Праксис, 2010. С. 63.
• [10] Там же. С. 118.
• [11] Там же. С. 97.
• [12] Хабермас Ю. Проблема легитимации позднего капитализма. М.: Праксис, 2010. С. 17—18.
• [13] Там же.
• [14] Там же. С. 15−29.
• [15] Автор фотографии Вольфрам Хук (Wolfram Huke).
• [16] Habermas J. Theorie des kommunikativen Handels. Bd. 1. Handlungsrationalitat undgesellschaftliche Rationalisierung. Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1981. S. 126—135, 148—151.
• [17] Habermas J. Theorie des kommunikativen Handels. Bd. 1. Handlungsrationalitat undgesellschaftliche Rationalisierung. S. 128.
• [18] Ibid. S. 148−149.
• [19] HabermasJ. Theorie dcs kommunikativen Handels. Bd. 2. Zur Kritik der funktionalistischenVernunft. Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1981. S. 447—448.
• [20] Ibid. S. 180.
• [21] Хабермас 10. Отношения между системой и жизненным миром в условиях позднегокапитализма //THESIS. Весна 1993. Т. 1. Вып. 2. С. 136.
• [22] Бруккмайер К. Вопрос базы знаний критической теории общества // Вторые Давыдовские чтения: сб. науч. докладов симпозиума 9—10 октября 2014 года / Институт социологииРАН. М.: Институт социологии, 2014. С. 111—113.