Международные режимы. 
Мировая политика

Первоначально понятие «режим» использовалось при анализе взаимоотношений между высокоразвитыми капиталистическими странами, но в дальнейшем специалисты в области международных отношений начали рассматривать и режимы, созданные коллективными усилиями Востока и Запада (в том числе США и СССР) в годы «холодной войны», а затем также западных и незападных стран.

В современной политологической литературе отсутствует единое и общепринятое определение понятия «международный режим». Некоторые исследователи определяют последний как порядок, составленный из определенных и закрепленных в международном праве норм и процедур, регулирующих поведение государств по отношению к объекту установленного режима^[1].

Другие эксперты-международники относят режимы, наряду с международными организациями и неписаными правилами поведения субъектов международных отношений, к международным институтам, или постоянно действующим и взаимосвязанным наборам правил (формальным и неформальным), которые предписывают поведенческие нормы, лимитируют активизм и определяют ожидания субъектов международных отношений^[2].

В связи с этим следует отметить, что до сих пор в научной среде продолжаются терминологические споры относительно того, чем международные институты отличаются от международных режимов. Некоторые специалисты (например, С. Краснер) склонны рассматривать режимы как набор неформальных норм и договоренностей (в противоположность международным организациям, функционирующим на основании писаного международного права), другие же (в частности, американская исследовательница Лиза Мартин), признавая возможность «формализации» режимов, не видят принципиального различия между понятиями «режим», «институт» и «организация»^[3].

Авторитетный российский теоретик-международник Эдуард Яковлевич Баталов также рассматривает понятия «институт» и «режим» как достаточно близкие друг к другу: «Под международными институтами… понимается выработанная в результате международных соглашений совокупность правил (режимов), определяющих взаимодействие государств и других национальных акторов в тех или иных сферах, а также приемлемые (и неприемлемые) формы их поведения на международной арене»^[4].

При всех различиях отечественных и зарубежных подходов исследователей к определению понятий «режим» и «институт» все исследователи придерживаются той точки зрения, что режимы и институты — следствие объективной заинтересованности участников международных отношений в углублении сотрудничества и повышении его эффективности и предсказуемости в той или иной предметной сфере.

Сравнительно-исторический анализ позволяет дать развернутое описание различных двусторонних международных режимов, проследить их эволюцию, установить, в чем причина сравнительно большей функциональности одних режимов по сравнению с другими. Подобным анализом занимались такие специалисты-международники, как Роберт Кеохейн, Стивен Краснер, Волкер Риттбергер, Эрнст Хаас, Оран Янг. В трудах этих и других исследователей дан детальный анализ причин появления международных режимов, условий, при которых обеспечивается их поступательное развитие (или же, напротив, происходит их деградация), и прослеживается их воздействие на поведение субъектов мировой политики. Общим для ученых-международников оказывается понимание того, что международные режимы — это социальные институты, которые возникают в результате взаимодействия субъектов международных отношений. В то же время отсутствует единая, общепризнанная классификация международных режимов.

Так, американские исследователи Реймонд Хопкинс и Дональд Пучала предложили свою версию данной классификации, разделив международные режимы на специфические и многосторонние, формальные и неформальные, эволюционные и революционные^[5].

Своя, оригинальная версия систематизации международных режимов была предложена Дж. Наем, который разделил их на те режимы, которые определяют политические решения на краткосрочную перспективу, и те, которые влияют на долгосрочные политические решения государств. Этот же автор описал и феномен эрозии и восстановления режимов^[6].

В данной работе мы будем придерживаться того определения режима, которое было дано С. Краснером и которое стало классическим: режим — это принципы, нормы, правила и процедуры принятия решений, вокруг которых концентрируются ожидания действующих лиц в данной области^[7]. Что касается термина «институт», то последний будет употребляться как синоним международной организации. Таким образом, институты будут рассматриваться как составная часть режимов.

Вопрос о том, существуют ли режимы и институты, т. е. правила и нормы поведения субъектов мировой политики, а также структуры, воплощающие эти правила и нормы в жизнь в реальной международной действительности, а не в концептуальных построениях, оторванных от жизни кабинетных теоретиков, оставался предметом многолетнего спора среди политиков, дипломатов, военных и ученых-международников, пытающихся найти логику в эволюции мировой политики.

Первоначально феномены взаимозависимости и международных режимов и институтов были подробно рассмотрены на примере взаимоотношений между высокоразвитыми капиталистическими государствами. После окончания Второй мировой войны эти отношения постепенно утратили характер «войны всех против всех», детально описанной классиками политического реализма: развитые страны Северной Америки, Западной Европы и Дальнего Востока отказались от военной конфронтации, не рассматривая более неудачи других рыночных демократий как свои успехи.

Эта трансформация в отношениях между развитыми капиталистическими странами объяснялась многими западными исследователями «плотностью ткани» режимов, сформировавшихся после 1945 г. При этом внимание было обращено как на регулятивную, так и на конституирующую функцию режимов: последние не только помогают субъектам международных отношений улаживать неизбежно возникающие между ними разногласия, но и формируют ожидания участников мировой политики. Устойчивые и эффективные международные режимы, трансформируя международную среду, позволяют государствам сделать выбор в пользу сотрудничества при решении своих внешнеполитических задач. Голландский исследователь Ян Роод отметил: «Режимы, по-видимому, обеспечивают недостающее звено между взаимозависимостью и сотрудничеством… международные режимы помогают нам объяснить различие между сотрудничеством и разногласиями в межгосударственных отношениях»^[8].

Концепции взаимозависимости и режимов позволяли удовлетворительно объяснить трансформацию во взаимоотношениях между высокоразвитыми рыночными демократиями Северного полушария. В какой мере, однако, эти концепции применимы при анализе отношений между Западом и не-Западом, в частности в российско-американских или американо-китайских отношениях? Иными словами, можно ли говорить о том, что международные режимы оказывают существенное влияние на эти отношения?

По мнению многих сторонников неолиберального подхода, идеологические различия исключают появление прочных и эффективных режимов между западными и не-западными государствами. С этим подходом были согласны и многие исследователи, придерживавшиеся реалистической парадигмы. Так, например, по мнению американского специалиста в области ядерной стратегии Роберта Джервиса, международный режим предполагает наличие сотрудничества, которое выходит за рамки ограниченного эгоистического интереса: «Тот факт, что ни одна из сверхдержав не напала на другую, — это форма сотрудничества, но не режим»^[9].

Однако не все специалисты-международники готовы разделить ту точку зрения, что политические разногласия и идеологические противоречия исключают саму возможность существования режимов в российско-американских отношениях. Соглашаясь в принципе с тем, что эти отношения — даже в период инициированной администрацией Барака Обамы «перезагрузки» — качественно отличались от взаимоотношений между США и их союзниками, многие исследователи обращают внимание на то, что во многих областях российско-американских отношений сформировались устойчивые и дееспособные режимы, которые сумеют в конечном итоге пережить и неблагоприятную политическую конъюнктуру^[10].

Особую позицию в этой дискуссии заняли сторонники функционалистского подхода. Для них вопрос об идеологической подоплеке международных режимов никогда не был первостепенным; в гораздо большей степени их интересовала проблема взаимовыгодного сотрудничества в областях, представляющих интерес для всех суверенных государств (вне зависимости от их природы, социального и политического строя). Для функционалистов представляется самоочевидным, что успех международного сотрудничества в таких «неполитических» сферах, как транспорт, связь, торговля, может иметь позитивное влияние и на мировую политику.

• [1] Введение в теорию международных отношений. М.: Изд-во МГУ, 2001. С. 57.См. также: Keohane R. International Institutions: Can Interdependence Work? //Foreign Policy. 1998. Spring; RoodJ. The Functioning of Regimes in an InterdependentWorld // Interdependence and Conflict in World Politics. Aldershot: Avebury, 1989.P. 61—82; Waltz K. Theory of International Politics.
• [2] International Regimes; Keohane R. International Institutions and State Power: Essays in International Relations Theory. Boulder: Wcstview Press, 1989. P. 3—4.
• [3] Martin L. An Institutionalist View: International Institutions and StateStrategies // International Order and the Future of World Politics / ed. by T. Paul, J. Hall. Cambridge: Cambridge University Press, 2001. P. 79—80.
• [4] Баталов Э. Я. Мировое развитие и мировой порядок (анализ современныхамериканских концепций). М.: РОССПЭН, 2005. С. 194п.
• [5] См.: Puchala D. International Regimes: Lessons from Inductive Analysis /D. Puchala, R. Hopkins // International Regimes. P. 248—250.
• [6] Cm.: Windows of Opportunity: From Cold War to Peaceful Competition inU. S. Soviet Relations / ed. by Allison G., W. Ury, B. Allin. Cambridge: BallingerPublishing Co, 1989. P. 148—155.
• [7] International Regimes. P. 1. О терминологических спорах вокруг понятий"режим", «институт», «организация» см.: Theories of International Regimes /A. Hasenclever, P. Mayer, V. Rittberger. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P. 8−22.
• [8] RoodJ. The Functioning of Regimes in an Interdependent World P. 62.
• [9] Jervis R. Security Regimes // International Organization. 1982. № 2 (36). P. 357.
• [10] См. Батюк В. И. Российско-американское партнерство в постбиполярнойсистеме международных отношений // США — Канада. Экономика, политика, культура. 2010. № 8.