Недостижение возраста для привлечения лица к уголовной ответственности и отставание несовершеннолетнего в психическом развитии

Недостижение возраста для привлечения лица к уголовной ответственности как иереабилитирующее основание прекращения уголовного преследования / дела (см. ч. 3 ст. 27, ч. 4 ст. 133 УПК РФ; ранее — п. 5 ч. 1 и ч. 2 ст. 5 УПК РСФСР) использовалось правоприменителями несколько реже, чем отсутствие события преступления (реабилитирующее основание). Однако от этого не уменьшилась значимость проблемы установления оптимального возрастного минимума, по достижении которого ребенок способен осознавать общественную опасность содеянного (подробнее см. в § 5 гл. 17). Решение указанной проблемы, думается, связано с определением соотношения между психическим, психофизиологическим уровнями развития и воспитательно-информационным окружением подростка. Представляется, что данные уровни выше среди тех детей, которые находятся в более насыщенном информационном пространстве, испытывают более интенсивное воспитательно-информационное воздействие.

Отставание в психическом развитии [задержка психического развития] несовершеннолетними лицами, совершившими общественно опасные деяния (см. п. 2 ч. 1 ст. 24, ч. 3 ст. 27 УПК РФ), создает проблему, связанную с необходимостью исправительной коррекции их психики. Отчасти эта проблема решается организацией благополучного социального окружения вокруг подростка, кроме того, — амбулаторными терапевтическими методами и, в исключительных случаях, — медикотерапевтическими методами в специальных лечебно-воспитательных учреждениях. В любом случае пределы исправительного воздействия в уголовно-правовом смысле не должны касаться анатомической целостности несовершеннолетнего преступника.

В зарубежной и отечественной медицинской практике отмечались случаи устранения патологического поведения несовершеннолетних путем нейрохирургических операций — выжигания патологической ткани мозга. Один из хирургов, проводивших подобные операции, Орландо Дж. Энди считает, что таким образом устраняется «синдром гиперриагирования» — сумасбродное, агрессивное и эмоционально неустойчивое поведение. В других случаях модификацию поведения проводят с помощью психотропных средств (риталина, декседрина, анектина) [которые, кстати говоря, могут вызвать лекарственный психоз], с помощью электрошока и т. д.^[1]

Перечисленные способы преследуют цель скорого устранения девиантного поведения ребенка, но не оказывают позитивного воспитательного воздействия, необходимого для формирования личности. Скорее всего, это разновидности мер безопасности (с ярко выраженным медицинским характером) и отчасти мер наказания. К тому же их применение, вероятно, должно быть направлено на правонарушителей, не способных к восприятию ПМВВ.

При нейрохирургической операции ребенок не довосиитывается, а изменяется, при медикаментозном вмешательстве — излечивается (состояние его здоровья улучшается в той или иной степени), при электрошоковом воздействии — наказывается и, может быть, посредством негативного стимула в какой-то мере исправляется. Принудительные же меры воспитательного воздействия направлены не на ущемление физической (анатомической) неприкосновенности виновного, а на самоосознание, что и является главным отличительным признаком от прочих указанных мер воздействия. Через обязанности и ограничения от неблагоприятных явлений, внедряемые посредством позитивного воспитания и самоосознания — к исправлению собственного образа поведения.

В некоторых случаях воспитательный процесс может быть подкреплен лечебным воздействием для облегчения пути самоосознания несовершеннолетним правонарушителем своего места и роли в обществе. Такой облегченный вариант социализации приемлем, если возникла надобность в коррекции психического восприятия несовершеннолетним окружающей действительности. Иными словами, это воздействие на подростка должно быть оказано для исправительно-воспитательной коррекции его поведения.

Необходимость осуществления указанного воздействия становится особенно актуальной в контексте ч. 3 ст. 20 УК РФ, в которой речь идет о своеобразной ограниченной вменяемости несовершеннолетнего лица, совершившего общественно опасное деяние. Неспособность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своего поведения либо руководить им в данном случае следует из отставания психического развития подростка. ПММХ к такому лицу применены быть не могут, поскольку указанное отставание в развитии, по условиям ч. 3 ст. 20 УК РФ, не должно быть связано с психическим расстройством. ПМВВ также не могут быть применены, ибо диспозитивному содержанию и ограничению условиями применения ст. 90 УК РФ противопоставлен императивный характер ч. 3 ст. 20 УК РФ. Уголовное законодательство по данному поводу, к сожалению, не дает ответа на вопрос: каким же образом можно воздействовать на несовершеннолетнего правонарушителя [фактически преступника], чтобы предотвратить его противоправное поведение в будущем?

Представляется необходимым применение психологических и психотерапевтических мер воздействия, в том числе в специальном учебио (лечебно) — воспитательном учреждении. Причем помещение лица в подобное учреждение закрытого типа должно стать обязательным, если подросток представляет опасность для окружающих людей. Этим не только будет обеспечена безопасность общества от неконтролируемой угрозы, но и с большей вероятностью данная угроза будет устранена систематическим учебно (лечебно)-воспитательным воздействием.

Однако и такое влияние на психическое состояние ребенка не станет гарантом его правопослушного поведения без адекватного вмешательства государства в сглаживание фоновых явлений преступности, т. е. в суживании сферы воздействия на подростка одурманивающих веществ, беспризорности, культа жестокости и мнимой свободы — по сути вседозволенности, морально-нравственной, в том числе физической, половой и прочей распущенности.

Эти явления не ведут непосредственно к социально-психологической дезадаптации, к совершению преступления, но их сглаживание, причем постепенное, необходимо в связи с тем, что они планомерно формируют патологическое поведение подрастающего поколения, которое формально не противоречит общественной идеологии, а фактически является источником преступности и не только явной, но и [в большей мере] латентной.

Влияние фоновых явлений свидетельствует о том, что значительная часть (по некоторым исследованиям 1/3) находящихся на учете в ОВД школьников имеют какую-либо форму психической патологии, невроз, психопатию, патохарактерологические аномалии личности, психопатоподобные состояния¹. Значительное количество преступлений совершается подростками в состоянии опьянения, в том числе наркотического. За период 1994—2010 гг. доля подростков, совершивших преступления в состоянии опьянения, в общем количестве осужденных в России несовершеннолетних лиц ежегодно составляла 20—30%. В 2011 г. и 2012 г. она составила соответственно 17,41 и 16,84%**.

• [1] См.: Чавкин С. Похитители разума. Психохирургия и контроль над деятельностью мозга / пер. с англ. С. Пономаренко, И. Гавриленко; под общ. рсд. и с предисл. И. Б. Михайловской. М.: Прогресс, 1982. С. 60−61.