Эдикты магистратов. 
История государства и права зарубежных стран древнего мира

Одним из своеобразных источников, характерных для римского права, являются эдикты магистратов. Термин «эдикт» происходит от латинского «dico» — говорю. В соответствии с этим первоначально он обозначал устное объявление магистрата по тому или иному вопросу. С течением времени эдикт получил значение программного заявления, которое в соответствии с традицией делали республиканские магистраты при вступлении в должность, но уже в письменной форме. По сообщениям юриста Гая, наибольшее значение имели эдикты преторов (как городского, так и перегринского), которые ведали гражданской юрисдикцией по спорам (первый — между римскими гражданами, второй — между Перегринами или нерегринами и римскими гражданами), а также правителей провинций, курульных эдилов и квесторов.

В своих эдиктах магистраты объявляли, какие правила будут лежать в основе их деятельности, в каких случаях будут даваться иски, в каких нет и т. д. Эдикт, содержавший подобного рода годовую программу деятельности магистрата, называли постоянным в отличие от разовых заявлений. Формально эдикт был обязателен только для того магистрата, которым он был издан, и на тот год, в течение которого магистрат находился у власти. Отсюда эдикт часто называли законом на год. Однако те пункты эдикта, которые оказались удачным выражением существующих правоотношений, повторялись в эдиктах вновь избранных магистратов и приобретали устойчивое значение. Постоянная составляющая, переходящая из эдикта в эдикт, получила название edictum tralaticium.

Экономическое и социальное развитие римского государства неизбежно вело к усложнению общественных отношений, и, как следствие, выявилось несоответствие неподвижных и малочисленных норм цивильного права запросам общественного развития.

Эдикты магистратов, и прежде всего преторов, стали инструментом решения этих проблем. Осуществляя руководство гражданским процессом, претор стал отказывать в иске в тех случаях, когда по букве цивильного права должна была быть предоставлена защита, но это противоречило принципам справедливости, и наоборот, давать право на иск в случаях, не предусмотренных цивильным правом. Тем самым праву придавался прогрессивный характер, хотя формально не отменялись традиционные нормы, к которым римляне относились с особым почтением.

Ни претор, ни другие магистраты не обладали компетенцией в области законотворчества. Они не могли отменять, изменять или принимать новые законы. Закон не мог исходить от магистрата, поскольку он в этот период выражал волю народа. Однако магистрат руководил деятельностью суда и в силу особой власти (imperium) предоставлял судебную защиту новым общественным отношениям, нуждавшимся в ней.

Подобного рода правотворческая деятельность судебных магистратов развивалась постепенно. Сначала претор не посягал на авторитет и силу норм цивильного права, а только помогал их осуществлению, подкрепляя их своими исками. Затем с помощью своего эдикта претор стал заполнять пробелы цивильного права. И наконец, эдикт претора стал содержать пункты, направленные на изменение и исправление цивильного права. Например, когда старое, агнатское родство, основанное на подчинении власти одного домовладыки, стало терять свое значение, претор объявил в своем эдикте, что в определенных случаях наследство будет закреплено не за известным наследником, а за другим лицом. Претор не имел права отменять нормы цивильного права и не делал этого. Наследник по цивильному праву не утрачивал своего права, но становился номинальным наследником, так как преторский эдикт обеспечивал защиту другому лицу. Право наследника оставалось «голым», поскольку было лишено исковой защиты.

Таким образом, преторский эдикт, формально не отменяя норм цивильного права, указывал пути для признания новых отношений и становился формой правообразования. Преторский эдикт имел возможность быстро откликаться на новые запросы жизни и удовлетворять их.

После отмены в 17 г. до н.э. легисакционного процесса эдикты магистратов заняли почти монопольное положение в регулировании гражданского процесса. Это привело к формированию особой, имевшей прикладное значение в отношении цивильного права нормативной системы, которая получила название ius honorarium (от слова honores — почетные должности) — магистратное право, или ius praetorium, т. е. преторское право, поскольку наибольшее значение в этой правотворческой деятельности имел преторский эдикт.

В эпоху принципата за преторами оставалось прежнее право издавать эдикты. Однако независимое положение преторов и самостоятельное осуществление ими своей власти не согласовались с новыми формами государственного устройства. Преторы не могли вступать в конфликт с императорской властью; подчиненные сенату, они потеряли всяческую инициативу. Сенат обычно предписывал преторам проводить свои постановления, и они послушно предоставляли специальные иски. В эдикты предшественников вводилось уже мало нового, и главным образом это делалось по предложению сената или особо влиятельных юристов.

В 131 г. император Адриан поручил юристу Сальвию Юлиану провести систематизацию преторского права, собрав и пересмотрев уже существующие преторские эдикты. Кодификации подверглись не только эдикты городских преторов, но и правителей провинций. Сам текст кодификации не сохранился, и нам он известен по комментариям римских юристов, главным образом Гая, Ульпиана и Павла.

Специальным постановлением сената по предложению императора содержание эдикта было объявлено неизменным, право делать исправления и добавления было оставлено за императором. Преторский эдикт в редакции Юлиана стали воспринимать как «вечный эдикт» — «edictum perpetuum». Преторы, вступая в должность, по-прежнему объявляли эдикт, но лишь в редакции Юлиана. С этого времени правотворческая деятельность преторов и других магистратов прекратилась.