Эксперименты в области формирования понятий

Американский лингвист и антрополог Эдвард Сепир (Е. Sapir, 1884— 1939) выдвинул гипотезу о решающей роли языка в формировании индивидуальных представлений и понятий об окружающем мире, лингвистической детерминированности понимания явлений реальности. Существующие в языке наименования предметов — это «звуковые паттерны», стереотипные формы восприятия, которые сохраняют устойчивость в культуре и оказывают решающее воздействие на процессы мышления и формирования понятий. Последователь Э. Сепира Бенджамен Ли Уорф (В. L. Whorf, 1897−1941) утверждал, что язык — не средство выражения мысли, а форма, определяющая содержание и образ мыслей. Выдвинутые теоретические положения известны в науке как «гипотеза Сепира—Уорфа». Согласно этой гипотезе, когнитивные категории формируются не в соответствии с реальностями естественного мира или с универсальными свойствами человеческого мышления, а как результат организации грамматических и лексических систем. Так, по мнению Сепира и Уорфа, «грамматические системы детерминированы произвольными условкостями в языковых общностях, когнитивные же системы создаются грамматическими системами» [31, с. 70−71].

Уорф конкретизировал высказанное положение и выдвинул две гипотезы. Первая: группы людей, говорящие на разных языках, по-разному воспринимают и постигают мир. Эта идея получила название «гипотезы лингвистической относительности». Вторая: именно разница в языке является причиной различий в протекании познавательных процессов. Эта идея получила название «доктрины лингвистического детерминизма». Для доказательства своих гипотез Уорф не проводил экспериментов, используя сравнительные лингвистические методы. В разных языках он сравнивал понятия, обозначающее одно и то же явление. По разнообразию и количеству обозначений делались выводы о когнитивных способностях этнических групп. Например, эскимосы используют множество различных слов, обозначающих снег, — падающий снег, талый снег, сухой снег. Таким образом они создают несколько лингвистических категорий, характеризующих природное явление — снег. Американцы же не создают специальных категорий, а употребляют одно слово. Означает ли это, что американцы не различают различные оттенки снега? Факты говорят о том, что влияние языка на восприятие и мышление не столь сильно, как предполагал Уорф [26, с. 57−58]. Категоризация предметов окружающего мира возникает не столько в результате развития языка, сколько как следствие активной трудовой деятельности человека.

Исследование Сепира, Уорфа и Г. Хойджера (Н. Hoijer), проведенное на материале языка американских индейцев (хоппи, нутка, навахо), выявило специфику категоризации мира индейцами, которая заключается в преобладании глагольных форм в описании окружающей действительности. Для американских индейцев характерно описание мира через действие. По мнению Хойджера, эта особенность языка индейцев является отражением их представлений о мире как находящемся в непрерывном движении. «Даже в наши дни, — пишет Хойджер, — навахо является по преимуществу бродячим, кочевым народом, перегоняющим свой скот с одного пастбища на другое» [31, с. 70].

Ч. Хоккет (С. Hockett, 1954) предположил: языки отличаются друг от друга не столько тем, что в них можно выразить, сколько тем, что в них легче выразить. Но эта гипотеза не дает ответа на вопрос о том, могут ли носители языка, в котором отсутствует какая-либо частная группа различий, существующая в других языках, воспринимать соответствующие различия. Могут ли американцы различать столько же видов снега, сколько эскимосы?

Эксперименты Р. Брауна, Е. Леннеберга (R. Brown, Е. Lenneberg). Первое экспериментальное исследование в этой области было проведено Брауном и Леннебергом в 1954 г. Предмет исследования — перцептивное различение цвета объекта, закодированное в памяти. Запоминание цвета, считали авторы, отчасти состоит в запоминании его названия. Цвета, которые могут быть легко и адекватно названы, должны запоминаться лучше тех, которые трудно обозначить словами. Соответственно легкость различения цветов соответствует частоте случаев, когда в обыденной жизни необходимо проводить их перцептивное различение. Объект исследования: испытуемые, принадлежащие к разным этническим группам, но говорящие на английском языке. Гипотеза исследования: чем проще и короче вербальное обозначение цвета предметов в том или ином языке, тем легче перцептивное различение цвета предмета. Метод исследования: испытуемым давали по одной 24 цветные фишки. Они должны были как можно быстрее назвать цвет каждой из них. Критерий оценки запоминания кодируемости цвета — степень согласия между ответами различных испытуемых. Результат: чем длиннее название цвета, тем больше латентный период воспоминания, тем меньше соответствие между ответами различных испытуемых [26, с. 60].

Предметом второго эксперимента этой серии служило узнавание цвета среди 120 возможных цветов. Гипотеза: согласие между испытуемыми в кодировании цвета влияет на скорость и точность узнавания. Метод исследования: испытуемый в течение пяти секунд рассматривал 4 из 24 цветных фишек. После этого фишки убирали, а испытуемый должен был найти соответствующие цвета среди 120 различных цветов. Критерием узнавания считалось число правильных идентификаций. Результат: обнаружилась слабая корреляция между кодируемостью (согласием в названии определенного цвета) и узнаванием [26, с. 60−61].

Эксперимент Е. Леннеберга, И. Робертса (J. Roberts). Третья серия экспериментов была проведена в 1956 г. Предметом исследования служило также узнавание цвета. Объектом исследования были индейцы племени зуни на юго-западе Соединенных Штатов. Гипотеза: у испытуемых зуни возникнут затруднения при запоминании цветов из желто-оранжевой части цветового спектра, поскольку эти два цвета на их языке не различаются. Результат: индейцы зуни, говорящие только на своем родном языке (монолингвы), в котором отсутствовали термины, различающие желтый и оранжевый цвета, допускали больше всего ошибок при узнавании этих цветов. На втором месте оказались индейцы зуни, говорящие как на родном языке, так и на английском. Испытуемые, говорящие только на английском языке, допускали меньше всего ошибок [26, с. 61−62]. Таким образом, гипотеза лингвистической относительности Б. Л. Уорфа была отчасти подтверждена. Если в языке отсутствует термин (категория), кодирующий тональность цвета, то и перцептивное различение отсутствует.

Эксперимент Д. Лентса, В. Стефлера (D. Lantz, V. Steffler).

Четвертая серия экспериментов была проведена в 1964 г. Ленте и Стефлер разработали новый метод измерения кодируемости, названный методом точности коммуникации. Рассматривая память как коммуникацию человека с самим собой по истечении определенного промежутка времени, они выдвинули гипотезу: то, что передается точно интерперсонально (то есть другому человеку), передается точно и интраперсонально (то есть самому себе). Метод исследования: группе испытуемых предъявляется набор цветных карточек. Людей просят описать представленные цвета таким образом, чтобы и другие могли найти их в этом наборе. Затем полученные описания зачитываются другой группе испытуемых, которых просят найти соответствующие цвета в предъявленном наборе. Результаты: были обнаружены очень высокие, статистически значимые корреляции между точностью коммуникации и показателями узнавания цветов. Однако корреляция между точностью коммуникации и согласием в назывании (критерием кодируемости) оказалась невысокой. Эти результаты получили дополнительное подтверждение в 1966 г. В исследовании, проведенном на Юкатане (Мексика) с испытуемыми, говорящими не на английском, а на юкатеке (языке индейцев майя) и на испанском языке. В юкатеке сравнительно мало слов, обозначающих цвета, в то время как цветовой словарь испанского языка близок к английскому. Результаты исследования показали, что ошибки в узнавании цвета зависят скорее от лингвистического и коммуникативного кодирования, чем от физических параметров цвета [26, с. 63−64].

Эксперимент Б. Берлина, П. Кея (В. Berlin, Р. Кау). Пятая серия экспериментов была посвящена исследованию кодирования цвета в различных языках. Берлин и Кей в 1969 г. изучали не границы между цветами, а цветовой центр — фокусный цвет, согласно их терминологии. В первой серии экспериментов участвовали испытуемые — представители 20 языковых групп, проживающие в США и знающие кроме родного языка английский. Гипотеза: существует система цветовых универсалий, поэтому категории фокусных цветов в разных языках должны совпадать. Испытуемых просили выделить базовые термины для обозначения цветов на их родном языке. Испытуемые должны были из 329 разноцветных образцов выбрать, во-первых, те цвета, которые соответствуют каждой из существующих в их языке цветовых категорий; во-вторых, найти наиболее типичные цвета, соответствующие каждой категории в наибольшей степени. Результаты исследования: границы обозначения цветовых категорий в разных языках не совпали. Однако выбранные испытуемыми «лучшие» для базовых цветов образцы (фокусные цвета) совпали: для черного, белого и красного цветов — в 20 языках, для зеленого — в 19, для желтого — в 18, для синего — в 16, для коричневого и фиолетового — в 15, для серого — в 14, для оранжевого и розового — в 11 [64, с. 81].

Берлин и Кей выдвинули следующую гипотезу: последовательность возникновения цветовых категорий в разных языках мира является универсальной. Языки отличаются друг от друга по числу названий цветов. В каждом языке есть название для черного и белого или красного. Есть языки, в которых кодируются только эти три цвета. Исследовав 78 языков, они пришли к выводу, что 11 основных цветов стали кодироваться в истории любого языка в строго последовательном порядке, а стадии появления терминов представляют собой ступени лингвистической эволюции кодирования цвета, а Первой и второй категориями кодирования являются белый и черный цвета. Названия для белого и черного цветов имеются во всех языках мира.

а Третьей категорией кодирования является красный цвет, а Четвертой категорией является либо желтый, либо зеленый цвет. Если язык содержит четыре категории, то в нем имеются термины либо для желтого, либо для зеленого цвета, а Пятая категория кодирования включает и зеленый, и желтый цвета. Если язык содержит пять категорий, появляются термины и для зеленого, и для желтого цветов.

• ? Шестая категория — синий цвет. Если язык содержит шесть категорий, то в нем имеется термин для синего цвета.
• ? Седьмая категория — коричневый цвет. Если язык содержит семь категорий, то в нем имеется термин для коричневого цвета.

а Восьмая и последующие категории: если язык содержит восемь или больше категорий, то в нем имеются термины для обозначения фиолетового, розового, оранжевого, серого цветов [64, с. 82−83,67, с. 121−123].

На рис. 3 представлена последовательность кодирования цветов в разных языках.

Рис. 3. Ступени лингвистического кодирования цветов

За последние годы собрано множество экспериментальных доказательств универсальности теории Берлина и Кея. «В настоящее время, — пишет Т. Г. Стефаненко, — можно считать доказанным, что все фокусные цвета легко кодируются представителями всех исследованных культур. И даже если для некоторых цветов нет вербальных „ярлыков“, при необходимости категоризации человеку удается их запомнить» [64, с. 83]. Дети научаются распознавать цвета в той же последовательности, что доказывает универсальные закономерности в категоризации цветов.

Таким образом, универсальность процесса категоризации предметов окружающего мира (в данном случае на примере кодирования цвета в разных языках) доказана экспериментально. Категоризация предметов не только по цвету, но и по форме, размеру, полезности для человеческих нужд также подвергалась экспериментальной проверке. Далее обратимся к проблеме социальной категоризации, то есть типизации и классификации не предметов явлений природы, а окружающих людей.