Познание осваивающее и от чуждающее
В широком смысле правда представляет собой иерархическую систему ценностей, на основе которых формируется витальная тенденция человеческого бытия. Правда является, пожалуй, основной детерминантой человеческой жизни, но наряду с ней человеческая активность испытывает огромное давление судьбой. Правда и Судьба — вот два наиболее распространенных понятия, с помощью которых человек пытается объяснить… Читать ещё >
Познание осваивающее и от чуждающее (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Учитывая плюрализм представлений об истине, целесообразно ввести в общую теорию познания два новых термина — осваивающее познание и отчуждающее познание.
Осваивающее познание (gnosis) объединяет субъект и объект так, что познаваемое субъективируется, становится жизненно ценным для познающего человека. Причем объект может быть не только внешним (даже трансцендентным) по отношению к субъекту, но и имманентным (иногда трансцендентальным), поэтому в осваивающем познании, в свою очередь, надо выделять его внешне-трансцендентную и имманентно-трансцендентальную разновидности. Осваивающее познание есть эмоциональное, откровенное и интимное отношение человека к воспринимаемому бытию; его можно охарактеризовать как экзистенциальное притяжение субъекта к объекту в таких формах любви, как сторге, эрос, агапе, филео, мания. Осваивающее познание органически связано с аксиологией сердца, духовным фидеизмом и убеждениями, и истину можно узнать по ее красоте.
В осваивающем познании объект антропоморфизируется и космоунифицируется познающим субъектом. Антропоморфизм есть уподобление инобытия человеческому самобытию, наделение объекта свойствами человека. Термином космоунификация предлагается обозначать умозрительное наделение всех возможных вселенных признаками только одного (нашего) универсума; при этом всякое «совершенно другое» стандартизируется и рассматривается только в рамках единой монистической точки зрения. Абсолютная реальность антропоморфизируется и космоунифицируется в процессе ее религиозного освоения.
Философов всегда привлекает «антропный парадокс»: мир огромен и стар, человечество же возникло недавно и созерцает мир из своего крошечного наблюдательного пункта; тем не менее все известные нам свойства мира проявляются только через отношения универсума к человеческому закоулку: кроме нас, атрибуты вселенной (ее размеры, возраст и пр.) некому наблюдать. И хотя все мы хорошо знаем, что мир существовал задолго до нас и независимо от нашего существования, все же те свойства, которые мы ему приписываем, выявляются только через наше прикосновение к миру[1]. Этот же парадокс применим к теме бытия Бога: Божественные атрибуты так или иначе релятивны человеческому существованию.
Отчуждающее познание (вяютецт], episteme), наоборот, разъединяет познающее и познаваемое, превращает субъекта в отстраненного, бесстрастного и объективного наблюдателя, а объект — в нечто «совершенно иное». Объектом такого познания могут быть как внешние (в том числе трансцендентные) предметы, так и имманентные (иногда трансцендентальные) вещи; поэтому его можно подразделить на экстерьерное и интерьерное отчуждающее познание. Отчуждающее познание устремлено к «объективной истине», определяемой, по Стагириту, как соответствие знания действительности и проверяемой нейтральными критериями (внешнего опыта и разумной самоочевидности — экспериментом, «фигурами логики»). Это внешняя истина.
Осваивающее же познание ориентировано на другое — на то, что в русском языке обозначают термином «правда», плохо переводимым, например, на английский язык. Интернациональным аналогом правды может быть экзистенциальная истина — внутренняя истина. Эпистемическая истина для всех одна, интерсубъективна и ценностно-нейтральна. Напротив, экзистенциальная истина-алетейя у каждого своя, спаяна с принципами внутренней жизни индивида и имеет явно выраженный личностный и ценностный характер. Правду трудно верифицировать критериями материальной практики или рассудочной непротиворечивости. Ее предпочитают проверять духовными мерилами — faith-верой, совестью, интуицией.
«Правда — это такое начало, которое скорее молчит о себе, чем говорит о себе. И к правде, вообще, подходить надо осторожно. Правда не бьет себя в грудь и не кричит, что она истина. Она, скорее, молчит о себе» (А. Л. Казин). По мнению С. Ф. Денисова, в узком смысле неправда связана с препочтением небытия (с танальными тенденциями) и влиянием судьбы (слепого рокового случая). Среди основных форм современной неправды Денисов перечисляет равнодушие, безразличие и эстетизм, а главную причину скуки он видит в том, что люди пребывают в неправде, хотя и помнят о былой правде. Правда — это совесть, т. с. совместная весть о жизни в соответствии с представлениями о добре и благожелании.
«В широком смысле правда представляет собой иерархическую систему ценностей, на основе которых формируется витальная тенденция человеческого бытия. Правда является, пожалуй, основной детерминантой человеческой жизни, но наряду с ней человеческая активность испытывает огромное давление судьбой. Правда и Судьба — вот два наиболее распространенных понятия, с помощью которых человек пытается объяснить свою жизнь»[2]. В Древней Руси почти все поле человеческой деятельности определялось правдой и неправдой. «Человек мог жить по „правде“, потому что она — Божьи заповеди и церковные правила. И мог судиться по ней, потому что „правда“ — суд, а также судебные испытания и даже пошлина за призыв в суд свидетеля»[3]. И. С. Пересветов, оригинальный русский мыслитель XVI в., писал, что правда есть совокупность заповедей Бога, имеющих статус законов и для государя, и для его подданных. Являясь нормой жизни, правда проистекает из единственного Божественного источника — Библии. Православная вера помогает народу исполнять и понимать правду, но наиболее полное знание о Божественных заповедях имеют духовные лица[4].
Истина и правда по-разному сплетены друг с другом, равно как разнообразны взаимосвязи объективных знаний с субъективными убеждениями. Между ними (правдой и истиной, убеждением и знанием) нередки противоречия. Бывают истинная правда и ложная правда, правдивая ложь и неправдивая истина, ложь во спасение и убийственная правда. Так, народная сказка выражает глубокую правду жизни, но противоречит истине факта (русская пословица гласит: «Сказка — ложь, да в ней намек, добру молодцу урок!»).
Разумеется, названные виды познания — осваивающее и отчуждающее — суть оторванные друг от друга абстракции. В реальности же (в каждом отдельном когнитивном акте) они сочленены в той или иной пропорции, и между ними возможны противоречия. В конечном счете осваивающее и отчуждающее виды познания произрастают из одного и того же корня, а именно из процесса взаимодействия «своего» и «иного», из противоречивого опыта освоения и отчуждения. Пример познания с доминантой отчуждающего начала — техническое и естественно-научное познание. Напротив, религиозное и философское познание есть по преимуществу познание осваивающее, сопряженное не столько с поиском эпистемической истины, сколько с постижением онтологической правды жизни. По этой причине религиозные и философские системы продолжают оказывать мощное воздействие на умы людей даже тогда, когда «рационально-научный критицизм» отвергает их посредством объективных критериев эпистемической истинности. В отличие от научных теорий ни одно из великих философских учений никогда не устаревает, и в этом, вероятно, коренное отличие мудрости (лат. sapientia) от научности (лат. scientia). «Откровение — это проявление в человеческом знании основания бытия» (П. Тиллих).
Усматривая в личностном безусловном бытии калокагатию (единство в Боге абсолютного блага, истины и красоты), богословы утверждают, что бытие не поддается отчужденному познаванию, а внутренне открывается человеку через духовную сторону его души — через совесть и внутренний синтез сердца, т. е. через мистическую связь человека с Абсолютом. Экзистенциализм являет собой течение современной философии, стремящееся воссоединить и уравновесить gnosis и episteme — осваивающее и отчуждающее познание.
Религию иногда (в особенности в христианстве) предпочитают называть в е р о й, а в иных случаях ее определяют как особое «спасительное знание». Многие атеисты, пугая правду и истину, оценивают религию как «слепую» и бессодержательную веру, не имеющую своего предмета, и противопоставляют ей холодный просвещенный разум. Богословы расходятся между собой при описании постижения верой Абсолюта. Так, пантеисты полагают, что для познания Бога вполне достаточно непосредственной веры. Теисты же требуют дополнять религиозную веру эмпирическими свидетельствами Богоявления и логическими доказательствами бытия Бога.
О несоизмеримости веры и разума немало сказано апостолом Павлом, философами Тертуллианом, Паскалем, Кьеркегором, К. Бартом и др. Религиозная вера часто направлена на трансцендентное, физически невозможное, чудесное, поэтому ее истины кажутся нашему разуму парадоксальными, бессмысленными и даже абсурдными.
Противоречие между абсурдом веры и логичностью понимания отражено в формуле Кьеркегора: «верить — значит не понимать». Веру нельзя доказать, но можно выяснять. К вере, как правило, невозможно принудить — ее свободно выбирают; «невольник не богомольник». Если истина не может привлечь к себе разум собственным светом, говорил Д. Локк, внешняя сила ей не поможет. Истинная вера насаждается в сердце Богом (Р. Нибур). На заре христианства специфику осваивающего познания философы-гностики называли г н о з и с о м. Выясним теперь, что такое вера и знание и какова их взаимосвязь.