Глубинное общение как фактор становления человека

Несмотря на то, что человека предостаточно расчленяли, разделяли, сводили к каким-то критериям, все же он отнюдь не сводится к набору фрагментов, где преобладает, доминирует, какая-то грань, а единство, обладающее «здесь и теперь», которые утверждают его в своем конкретном существовании.

Сегодня, как никогда, нужно открытие человека, всеобъемлющее изображение человека. Но проблема в том, что, отвечая на вопрос «что есть человек?», отмечали определенную сторону человека. Метафизическое исследование в качестве основной предпосылки выдвигает сложность и уникальность человека. Человек — существо, которое нельзя объяснить с помощью простой формулы, дать определение, например. Каждая из его особенностей превращается в предмет изучения самостоятельной научной дисциплины, что позволяет анализировать ее более тщательно. Но при изучении они все-таки ограничены односторонними подходами. Ни одна из них не занимается и не может заниматься рефлексией о человеке в целом.

Если обратиться к космологии, то видно, что она не имеет никакого отношения к человеку, как к таковому, рассматривая его лишь в качестве осколка природы.

Этику интересует функционирование человека в той мере, в которой оно является чисто человеческим. Психология может быть была приближена к философской дисциплине, она стремилась включить в сферу своего рассмотрения различные проблемы, касающиеся человека, но, получив их, превратила в частные аспекты.

Таким образом, различные философские науки накопили огромный материал: человек как бисексуальное существо, разумное, волящее, деятельное и т. д.

И, как было сказано, различные определения человека отмечали ту или иную характерную, специфическую форму человеческого существа. А дело все, наверное, в том, что проблему, с которой они сталкивались, можно выразить вопросом «что … есть человек?» Поэтому приведенные ответы образуют множество определений. Верно, что человек — живое существо, изготовляющее орудия, но также верно, что он — живое существо, пользующееся символами, знающее о своей смерти. И не потому ли «человек ускользает от определений, ибо он смертен"1?

Одно определение не может опровергнуть другое, потому что каждая отдельная сторона человека изолирована, и на ее основе невозможно создать представление о человеке в целом. Ведь эти определения не учитывают другие важные особенности человека.

А самое главное при изучении того, что есть человек, оставляют без ответа, или, в конце концов, отбрасывают вопрос «кто есть человек?».

До тех пор, пока мы не оценим взаимосвязь этих вопросов, мы не сможем найти полное, исчерпывающее определение человека. Это определение должно освещаться представлением о человеке как о едином целом, в котором бы по возможности совмещались и учитывались все те специфические особенности, о которых уже упоминалось, но и те, которые нет возможности привести в данной статье, но которые несомненно присутствуют в человеке.

Так что предстоит нелегкая задача. Человек не предмет и не вещь, которую можно рассматривать непосредственно в ее основных проявлениях, а затем определить ее сущность. Человек — это нечто гораздо большее. «Человек, в то самое мгновение, когда он благодаря осознанию мира и самосознанию и благодаря собственной психофизической природе стал человеком, когда он однажды выделился из всей природы, сделал ее своим «предметом», как бы озирается в трепете и вопрошает: «Где же нахожусь я сам? Каково мое место?».

Человек — это существо, находящееся в постоянном биологическом и культурном развитии. Его нельзя охватить целиком в какой-либо конкретный момент его существования. Человек — существо динамичное, нестабильное. По этому поводу Ясперс говорит следующее: «Если антропология обладает четким знанием о человеке, она должна дать о нем окончательное суждение. Но в силу того, что сам человек нестабилен, это невозможно». Следовательно, Ясперс отрицал возможность любой философской антропологии.

Уже неоднократно утверждалось, что человек — существо, постоянно находящееся в развитии. Это означает, что он всегда стремится к тому, что превышает его, возвышается над ним, но он все равно упорно стремится, и стремлению этому нет предела. И в этом стремлении он находится на пути к тому, чтобы стать личностью. Можно брать даже выше — сверхчеловеком2.

Основная задача человека заключается в этом постоянном стремлении, личностном совершенствовании. Без этого нельзя говорить о человеке как таковом, а лишь об индивиде. Соответственно о личности нельзя говорить как о чем-то завершенном. Ведь личность — это человек, обладающий душой (и в своей свободе, конечно, у нее тоже есть свои границы), выходящий за пределы физической вселенной. Он открыт миру и морям. Ведь начальный этап жизни человека и животного во многом схожи. Человек рождается индивидом*, и лишь затем происходит длительный процесс становления в человека.

Определяя человека как личность, нужно учитывать и его свободу. По Ясперсу, свобода коренится в «бытии самости». И отсюда вытекает принцип: либо человек как предмет исследования, либо как свобода. Превращение человека в предмет познания психологии, социологии, политической экономии предполагает абстрагирование от его свободы. В концепции Ясперса присутствует и еще один момент: свобода и способность человека к коммуникации неразрывны. Ибо благодаря коммуникации человек обретает самого себя, свою «самость», бытием которой является свобода. Свобода в определении целей своей деятельности, свобода в выборе средств для достижения своих целей и т. д. Но свободен он постольку, поскольку он личность. Да, он может отказаться от свободы, но тогда он перестанет быть самим собой — только ценой отказа от себя как личности. Индивид, становясь личностью, тем самым человеком, постоянно не останавливаясь на достигнутом, обретает свободу. «Быть свободным, значит быть самим собой» (Сартр). Эти размышления характерны для экзистенциалистов, которые отказываются превращать человека в инструмент, которым можно манипулировать, в инструмент познания или производства. Способность человека творить самого себя и мир других людей, выбирать образ будущего мира является с точки зрения экзистенциализма следствием фундаментальной характеристики человеческого существования — его свободы. Человек — это свобода, сохраняется в любой обстановке и выражается в возможности выбирать, делать выбор. Поэтому человек предстает и как «ищущее существо"3.

В человеке нет не только полноты совершенства, но нет также и целостности того сущностного ядра, из которого такое совершенство могло бы развиться. Человек не обладает изначально подлинностью самого себя, своего внутреннего Я, своих внутренних предпосылок и достаточностью дарований. Если человек не потрудится достаточно настойчиво во всех своих устремлениях и жизненных открытиях — познавательных, художественных или нравственных — разыскать и обрести самого себя более подлинного, нежели тот, кого он первоначально в себе застал, то напрасны и безуспешны все его ищущие устремления, сколь бы энергичны они не были. Так как человеку не хватает даже самой своей сущности в ее важнейших компонентах, ему недостает самого себя как подлинного, состоявшегося человека, то именно благодаря этому он одарен онтологической свободой: восполнить свою сущностную неполноту через культурное становление и самообретение или не восполнить, и через это утратить даже и то, чем он уже был одарен. Ему дана свобода выбора между возвышением к полноте дарований, все большей и большей, и падением и утрате себя, к самоопустошению, к деградации ниже животного. Задача обрести себя, стать личностью, рождается из свободного решения встретить в других и через других в Высшем Начале Универсума нечто такое, что не менее, а может быть даже более достойно войти внутрь и образовать обновление, обогащенное и дополненное, гораздо более подлинное собственное Я, чем-то неполное Я, которое человек в себе застал. Это обновленное и дополненное Я и есть лучший дар, который каждый из нас может и должен получить — но не иначе, как свободно — со-творчески, над-природным, над-детерминистским, чисто общительским способом.

Жить в состоянии поиска себя и обретения себя — это значит жить в пути. Путь самообретения подобен лестнице из множества ступеней, среди которых нет никакой однородности и взаимозаменимости: каждая ступенька уникальна, и ни одна из них не похожа на другую. Восходить по ней — значит вовсе не оставлять пройденные ступеньки позади, но вбирать в себя и всегда носить в себе их иерархию. Это значит наращивать круг судьбического, глубинного общения, круг доверия и верности, посвященности другим, все более емкой им сопричастности во всех измерениях разыскания и обретения самого близкого в самом далеком. Первая ступенька лестницы — опора всем остальным. Поэтому так важно, чтобы культурная «строительная среда» не была бы лишь омертвленным материалом, но была бы надлежащей и подобающей по своим душевным и духовным качествам. Важно, чтобы ближайшая среда, в которой застает себя человек, не замыкала его в себе, не изолировала, не заслоняла от него всю реальность и ее смысл, но была бы насквозь прозрачным проводником.

Таким образом, личность-свобода-коммуникация — эти три понятия неразрывны. Общение — это необходимое условие становления человека, наравне с деятельностью и творчеством, которые нет возможности рассмотреть в этой работе, они требуют отдельного внимания, поэтому остается заострить внимание на общении. «Общение стихийно, но, будучи питаемо (опредмечиваемо) деятельностью и выливаясь в творчестве, оно опосредует их в своем содержании"4. Через него раскрывается подлинная сущность человека. Все-таки не зря Маркс определял человека как существо общественное: «Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений"5, а следовательно, мир человека — общество.

Глубинное общение есть прежде всего двуединство, которое образуют равно онтологические процессы со-бытия, идущие всегда рука об руку, во взаимном переплетении и взаимном проницании друг другом: унаследование и извлечение субъектами из виртуального состояния все большей и большей бытийственной пред-общности между собою и актуальное воссоздание, претворение ее в бытие; сотворение и установление заново этой же самой общности между ними же в тех ее моментах, в которых она только и возможна как заново, свободно-креативно, «предначинательно» выбираемая каждым и как вводимая, а тем самым до-страивающая собою виртуальную пред-общность. Это — единство противоположностей пред-общности и вновь общности, осуществляемое как незавершимое становление (Батищев)6.

Глубинное общение — полная противоположность ординарного общения, под которым подразумевается процесс, ничего бытийственно не открывающий и ни к чему судьбическому не обязывающий, — процесс текстовых, жестовых и эмоциональных сообщений, циркуляция (прием и передача) информации, контакты-соприкосновения. Все это вписывается в предметы ведения психологии, лингвистики и прочих упомянутых выше наук, постольку процесс этот можно поименовать психокоммуникацией. Общение есть нечто гораздо большее, нежели любое деяние, ибо глубинность общения означает значимое участие в нем поистине громадных запороговых, не поддающихся распредмечиванию содержаний.

В глубинном общении количество — почти ничто, качество и повышение достоинств — почти все. В противовес психокоммуникации с ее заведомой частичностью человек вступает в общение или онтокоммукникацию, по словам Батищева, во всей своей становящейся целостности, единой и неделимой, ничего не оставляя в себе неввергаемым в обращенность: здесь адресуется не нечто от себя и вместо себя, но человек всего себя адресует, сознающего, мыслящего, бытийствующего, виртуального — ведомого и неведомого, ставшего и становящегося и даже могущего быть инаковым.

Суть дела в том, что эту онтокоммуниктивную обращенность к другим невозможно создать на уровне средств речевой самовыразительности или мышления. Ее нельзя сотворить ни вербально, ни идейно, ее нельзя выдумать и ввести в реальность даже при максимуме искренности, ее можно лишь выявить вовне символически, если она уже есть бытийственно, если само действительное бытие человека уже выработано таким, что оно все целиком проникнуто самоадресованностью. Когда каждый жизненный шаг стал не половинчатым, но всецело ценностно-ответственным, безусловным, тогда может вложить в каждый поступок всего себя и всю свою адресованность, все в себе привести в состояние смыслового замыкания, стягивая и собирая себя в нем. И таким поступком должно быть все во мне, каждое движение, жест, переживание, мысль, чувство.

Такое общение проникнуто радикальной устремленностью к торжеству правды бытия — в правде услышанности.

Такое общение «предполагает высшего нададресата (третьего), абсолютно справедливое ответное понимание которого предполагается… Каждый диалог происходит как бы на фоне ответного понимания незримо присутствующего третьего, стоящего над всеми участниками диалога"7.

Глубинное общение есть не только вновь и вновь стихийно осуществляемое единение универсального с уникальным, а и могущее быть сознательно, намеренно вызываемым к присутствию, смысловое представительство одного в другом.

Здесь человек не сообщает нечто о чем-то, но являет самого себя, не толкует, не внушает, а раскрывает правду даже за пределами толкуемости. Здесь он не вопрошает о чем-то, а самого себя ставит под вопрос — проблематизирует себя как возможного для другого. Здесь в глубинном общении человеческое слово выступает в редкой функции — голоса самого целостного поступка, это высказывание бытия в его самоадресованности другому. Слово есть уже дело.

Глубинное общение никак не может быть приравнено ни к передаче сообщений, ни даже к обмену сообщениями. «Общение — это процесс выработки новой информации, общей для обогащающихся людей» (М.С.Коган). Диалог предполагает уникальность каждого человека принципиальное равенство друг другу; различие и оригинальность точек зрения; ориентацию каждого на понимание и активную интерпретацию его точки зрения собеседником; ожидание ответа и его предвосхищение в собственном высказывании, взаимную дополнительность позиций, соотнесение которых является целью диалога. В него вступают разные умы, истины и культурные позиции, в дальнейшем составляющие единый ум, истину и общую культуру.

В общении люди достигают общности, но при этом сохраняют неповторимую индивидуальность. Именно другие вводят человека в окружающий мир. Хотя человек, как и животное, рождается с потребностями, но, в отличие от животного, он не обладает способностями их удовлетворить: тому, как жить, он учиться у других людей, и понимание достигается лишь в глубинном общении. И поскольку человек существо незавершенное, подобно пустому сосуду, он постоянно совершенствуется, и это, в свою очередь, возможно лишь в общении с другими людьми и с Универсумом. В глубинном, проникновенном общении и открытости на другого возможно обретение себя. Благо разумного существа — общение.

Лишь относясь к другому как к себе подобному человек обретает самого себя. Глубинное общение — это основное условие существования и становления людей.

«Мы приблизимся к ответу на вопрос „кто есть человек?“ после того, как научимся видеть в нем существо, в чьей динамической природе и органической способности быть вдвоем совершается и опознается встреча Одного и Другого» (М.Бубер).

человек совершенствование глубинный общение.

Cписок литературы

• 1. Глюксман. Похождения двуногого без перьев // Философские науки. — 1990. — № 4. — С. 86.
• 2. Наиболее ярко идея сверхчеловека выражена в работе: Ницше Ф. Так говорил Заратустра. — Мн.: ООО «Попурри». 1997. — 624 с.
• 3. Батищев Г. С. Найти и обрести себя // Вопросы философии. — 1995. — № 3. — С. 95−129.
• 4. Колумбаев Б. Е. Третий человек. — Алматы, 1992. — С. 15.
• 5. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. — Т. 42. — С. 255.
• 6. Батищев Г. С. Культура глубинного общения // Вопросы философии. — 1995. — № 3. — С. 95−129.
• 7. См.: Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М. — С. 305, 306.