Формирование новой системы образования

Можно сказать, что XVIII в. в России можно назвать «временем ученичества». Ключ к пониманию сущности петровского переворота в культуре, как и всей эпохи Просвещения, лежит в истории светской школы. При рассмотрении истории образования в XYIII в. поражает удивительный факт «перевернутой системы образования». В самом деле: Академия наук была образована в 1726 году, первый университет появился в 1755 г., а система школьного образования начала функционировать фактически только с екатерининской реформы 1786−1787 гг. Сначала Академия наук при отсутствии как высшего, так и начального светского образования, потом университет без средних и начальных школ — как такое могло быть?

И вторая странность: при полном отсутствии специалистов по кораблестроению, артиллерийскому и морскому делу страна обзаводится морским флотом, внушительной артиллерией, одерживает впечатляющие военные победы. В болотистом устье Невы, как по волшебству, за два-три десятилетия с 1703 г. была построена новая столица, по красоте и стилю ставшая соперницей многих европейских городов. Откуда появились так необходимые в России профессиональные моряки, артиллеристы, инженеры, строители, переводчики, знатоки европейской культуры, книжного дела, дипломатии?

Петровский вариант профессионального образования. При Петре I были опробованы две модели образования. Еще не получив трон, юный Петр усердно сидел над математическими тетрадками, решал задачи по артиллерии и астрономии, а чуть позже — щеголял в морской куртке на верфях Амстердама, собственноручно точил, строгал, пилил, строил корабли и учился управлять ими. Он имел полное право требовать тех же профессиональных умений и ученического усердия от своих соратников и подданных.

Громада задуманных им реальных дел требовала большого количества профессиональных исполнителей. Возможное число приглашенных из Европы специалистов не могло соответствовать масштабам осуществляемых изменений. Потребность в знающих людях в армии, на флоте, на дипломатической службе была просто гигантская и более того — не терпящая отлагательств. Ближайшее и самое простое решение созрело сразу: научиться всему за границей, как сам царь Петр. И первая акция нового правительства состояла в посылке молодых людей для обучения в европейские страны. Военные потребности государства заставляли молодых дворян учиться почти исключительно морскому, корабельному, артиллерийскому и вообще военному делу.

Решение простое, быстрое, эффективное. Но обучение русских людей за границей почти сразу же столкнулось с двумя трудностями. Во-первых, посылали учиться молодых дворянских «недорослей» насильно. Они не были подготовлены для обучения в Европе, и поэтому слишком много сил и времени уходило на освоение языка, быта и т. д. Во-вторых, даже успешная практика обучения за границей могла быть только временной и частичной мерой. Масштабы и темпы реальной потребности в образованных людях в России значительно превосходили возможности обучения за границей. А главное — преобразования были не временной мерой, а меняли весь уклад русской жизни. Это означало, что потребность государства в специалистах будет расти.

Таким образом, главное обстоятельство, повлиявшее на формирование русской школы, состояло в том, что новое светское образование было жгучей потребностью не самих подданных, а власти. И петровское государство с присущей ему решительностью принялось за насильственное приобщение своих подданных к науке и просвещению.

До Петра I монополия в сфере просвещения принадлежала церкви, в России существовала система религиозного образования. Ее вершиной была Славяно-греко-латинская академия, основанная братьями греками Лихудами еще в XYII в. Разумеется, в этом учебном заведении не было места математике, тонкостям картографии, артиллерийского или морского дела.

Петровское государство, напротив, было заинтересовано в исключительно светских, практических, преимущественно военных знаниях. И первым светским учебным заведением стала «Школа математических и навигацких наук», открытая Петром I в 1701 г. В дальнейшем были созданы артиллерийская, инженерная, медицинская школы, горнозаводские училища.

Созданная Петром I школа обладала тремя принципиально новыми характеристиками: это была школа светская, профессиональная и государственная.

С первых дней существования профессиональных школ в России и почти до конца XYI1I в. главной проблемой оставалась проблема набора учеников. Молодые дворяне не спешили посвятить себя учению. К тому же большинство молодых людей даже из дворянских семей обнаруживало ужасающую неподготовленность к обучению вообще. Ведь мода на домашних учителей была еще впереди, и дети часто не были обучены необходимым для новой школы иностранным языкам и арифметике. Как они могли изучать навигацию или артиллерийское дело, читать иностранные учебники, записывать формулы? Первый опыт сразу же показал, что профессиональная школа для подготовки специалистов не может существовать без школы общеобразовательной .

Петр I попытался решить и эту задачу. В 1714—1716 гг. 24 ученика навигацких школ, уже закончившие класс геометрии и географии, стали учителями специальных школ грамоты в губерниях — «цифирных* школ. К концу царствования Петра I было основано около 40 таких школ. Выбора «чему учить* фактически не существовало: учили тому, что знали сами, т. е. арифметике и геометрии.

Однако дворянство вовсе не видело для себя необходимости постигать «цифирную премудрость* ради опасного и трудного морского дела и всячески старалось избавить своих детей от такой участи. Нетерпеливая настойчивость Петра I заставила его применить всю силу государственного принуждения. Специальный императорский указ предписывал «всем дворянским и подьячим детям* учиться «поголовно* в этих школах. Государь даже попытался пригрозить молодым дворянам, чтобы без свидетельства об окончании школы ?жениться их не допускать*.

Учение стало приобретать статус государственной службы, особой дворянской повинности. Отношение к нему было таким же: за учебу, как за службу, ученик получал жалованье и награды, а за неисполнение обязанностей — служебные взыскания, а то и телесные наказания за нерадивость.

Но и этой силы не хватило, чтобы заставить дворян осознать необходимость школьного образования, поэтому в цифирные школы принимали всех желающих. В 1727 г. в них обучалось около двух тысяч учеников. В своей книге «Очерки по истории русской культуры* историк П. Н. Милюков приводит сословный состав учеников цифирных школ. Половину учащихся составляли лица из духовного сословия, вторую половину — солдатские, приказные и посадские дети. Дворянских детей в них было менее 2,5%.

Фактически ближайшая опора самодержавия — дворянство — скрыто саботировало усилия государя-реформатора. Но нашелся и открытый противник государственной светской школы — Церковь. В начале XYIII в. церковь выступала главным и мощным соперником государства в культуре, не собираясь терять свою монополию на знание и образование. Наплыв лиц из духовного сословия в государственные цифирные школы стал веским основанием для беспокойства.

В начале 20-х гг. XVIII в. по предписанию «Духовного регламента» на местах в церковных епархиях были открыты свои школы. Учителями выступили сами архиереи, содержались школы на церковные средства. В 1725 г. таких школ было 46. Получилось, что чуть не в каждой губернии оказалось две школы: одна государственная, «цифирная», а другая церковная, с духовным образованием. Можно было ожидать, что главная битва между ними развернется за учеников. Так и вышло.

Синод требовал, чтобы лица духовного звания были возвращены из цифирных школ в епархиальные училища (они составляли почти половину учеников). Посадские дети тоже вернулись в свою «школу» (к прилавкам родителей). Таким образом, цифирные школы потеряли почти 80% своих учеников, и государство вынуждено было отступить. Число государственных школ резко сократилось, а поскольку в них, в основном, остались солдатские дети, то школы были переданы воинским гарнизонам (существовали на средства полков) и потеряли свой общегосударственный статус. В 40-е годы их осталось не более восьми и преподавали в них офицеры: артиллерию, инженерные науки и т. п. Таким образом, первая попытка развернуть широкую сеть общеобразовательных государственных школ оказалась неудачной.

Академическая модель светского образования. Петр стремился создать постоянную образовательную систему как необходимую часть государственной структуры новой империи. Это был проект дерзкий до нелепости: основать Академию наук в стране, не имеющей ни университетов, ни светских школ. Академия стала одним из тех внешне бесполезных нововведений Петра I, которые приводили в недоумение современников. Результаты становились видны только много лет спустя. Петр I всю свою жизнь сохранял детское изумление перед чудесами науки, ненасытно интересовался всеми новинками европейской жизни. Всякую европейскую новинку он стремился приспособить под нужды российского государства, а при случае и обойти своих европейских учителей. Начав с простого собирания всяческих «раритетов» в Кунсткамере, государь фактически создал в России первый естественно-исторический и анатомический музей. Из его интереса к типографскому делу и личного собирания книг по всей Европе выросла первая настоящая публичная библиотека в России. Такая же жадная любознательность, ревнивое желание ни в чем не уступать Европе привели Петра I к идее устроить в России свою Академию наук.

В 1718 г. он посетил лучшую тогда французскую Академию наук, на веру принял слух, что там вот-вот изобретут perpetuum mobile (вожделенный «вечный двигатель»), и загорелся мыслью затмить это сообщество «бессмертных*, немедленно устроив в России самую лучшую Академию наук «для славы среди иностранцев». Как ни странно, учредить в готовом виде Академию наук, не имея ни школ, ни университетов, было не так уж трудно. Ведь для Академии наук нужны всего две вещи: ученые и книги. И то и другое легко было вывезти из Европы. Петр так и сделал. До 1733 г. в Российской Академии наук не было ни одного русского академика. М. В. Ломоносову, который стал полноправным членом Академии в 1742 г., пришлось вести постоянную борьбу с иностранным засильем в российской науке.

Петр подписал указ об основании Академии в 1724 г., а открылась она уже после его смерти — в1725г. В условиях полного отсутствия в стране системы светского образования учрежденная Академия наук поневоле ориентировалась на свою самодостаточность. Она концентрировала в себе все просветительские функции: имела свою библиотеку, музей (Кунсткамеру), типографию, ботанический сад, обсерваторию, физическую и химическую лаборатории.

Кроме того Академия наук выполняла, по сути, и роль университета, так как привезенные из Европы ученые по контракту обязаны были читать лекции российским слушателям. Проблема была в другом: в России не было студентов, способных слушать лекции заморских профессоров. Их следовало еще подготовить — так возникла идея гимназии при Академии. В первый год после созданйя в ней обучалось 120 человек, но в дальнейшем их число быстро уменьшалось: ведь никаких льгот новое учебное заведение не давало, а труд обещало нешуточный. Из-за недостатка интереса со стороны дворянства в академическую гимназию брали всех без различия сословий: детей солдат, мастеровых, иногда даже крепостных.

Но в демократическом происхождении учеников был свой недостаток: государственная карьера была для них закрыта, а чтобы стать офицером, купцом, мастеровым, учителем, переводчиком, вполне достаточно было двух-трех классов гимназии. Желающих учиться в академическом университете оказалось так мало, что выписанные из Европы профессора иногда читали лекции перед аудиторией в несколько человек.

Пришлось применить силу государственного «кнута и пряника». В 1735 г. в академической гимназии была образована группа «обязательных* слушателей (20 человек). Им выплачивалась казенная стипендия и они не могли прервать обучение. Добровольцев в эту группу «крепостных от учения* не нашлось, и государственные стипендиаты были назначены принудительно из числа учащихся в лучшем церковном учебном заведении Славяно-греко-латинской академии. Кстати, именно так попал в академическую гимназию, а затем в университет и в Академию наук великий русский ученый М. В. Ломоносов.

Первый выпуск Академии двадцати своих российских ученых состоялся в 1753 г. Среди них были будущие ученые, составившие славу российской науки: энциклопедист Ломоносов, географ и путешественник Крашенинников, естествоиспытатель Румовский, профессора будущего Московского университет Барсов и Поповский, несколько талантливых переводчиков, способствовавших проникновению в Россию европейской литературы.

Но на этом возможности набирать и удерживать студентов силой государственного принуждения были исчерпаны. У преемников Петра не хватало его страстности в деле просвещения, его бурного напора и категоричности решений. Фактический результат реализации «академической* модели светского образования можно вслед за П. Н. Милюковым считать «плачевным* или, по крайней мере, недолговечным.

В целом, первая битва за общеобразовательную светскую школу государством была проиграна двум могучим противникам: косности дворянства и монополизму церкви в области общего образования. Государство вновь осталось без какой-либо системы общего светского образования. Следовало изменить стратегию просветительства: вовлечь в него все общество, пробудить интерес к знаниям, добиться, чтобы получение образования стало престижным. Таким образом, к середине XVIII в. государство встало перед задачей формирования не просто системы образования, а цельной политики перехода от государственного просветительства к всеобщему Просвещению.

Университетский проект образовательной системы. Начало реального перерастания насильственного государственного просветительства в эпоху Просвещения можно отметить с довольно успешной попытки сделать центром образования учрежденный в 1755 г. в Москве университет. При университете с самого начала предусматривалась специальная гимназия для подготовки будущих студентов. Инициатором открытия и неустанным попечителем Московского университета был фаворит императрицы Елизаветы Петровны И. И. Шувалов, красавец, умница, любитель наук и искусств. Ему принадлежала и идея систематического поощрения дворянских детей, избравших университетское образование. Целый комплекс мер делал обучение в университете надежной ступенькой к военной и государственной карьере.

В университетской гимназии предусматривалось два отделения: для детей дворян и для детей разночинцев со значительной разницей в программах. Для дворян преподавались не только языки, арифметика, геометрия, философия, но и «рыцарские» дисциплины: фехтование и танцы. Само учение засчитывалось как годы военной службы. По окончанию гимназии учащиеся получали шпагу и звание дворянина (если его не было), а после университета выходили сразу с обер-офицерским чином, который давал право на потомственное дворянство.

И сама государыня Елизавета Петровна, которая старалась подражать своему великому отцу, старалась формировать новый образ монарха: гуманного к своим подданным покровителя искусств и наук. При дворе все больше подражают европейским модам, архитектуре, манерам. Елизавета Петровна отменила в России смертную казнь.

Однако открытие университета не могло решить общей проблемы массовой подготовки образованных людей. Когда в 1764 г. медицинская коллегия (выполняя реформаторские проекты новой государыни Екатерины II) потребовала 25 студентов, то профессура университета выразила свой протест, поскольку это означало бы фактическое закрытие медицинского факультета.

Дворянство не спешило обременять себя университетским образованием. Даже в 1785 г. из 90 студентов московского университета только 19 были дворянами. Кроме московской удалось открыть еще только одну гимназию — в Казани. Большинство студентов получали казенное содержание как плату за государственную службу. Проблема учащихся оставалась попрежнему трудно разрешимой.

Проекты воспитания и образования в эпоху «просвещенного абсолютизма». Во второй половине XYIII в. государственное просветительство постепенно приобретает черты общенационального культурного процесса, что означало наступление полноценной эпохи Просвещения.

Освобожденное от обязательной государственной службы дворянство само стало проявлять растущий интерес к образованию как к надежному средству достичь жизненного успеха. А поскольку приоритетный выбор дворянства по-прежнему принадлежал военной или дипломатической карьере, то более всего ценилось знание языков, законов, общий культурный уровень, светские навыки. Распространение правил светской жизни требовало знания искусств, литературы, воспитания вкуса.

Важным фактором государственной политики в области культуры было и то, что сама Екатерина стремилась предстать в образе «мудреца на троне* и сформировала новую политику самодержавия, которую историки называют «просвещенным абсолютизмом*. «Просвещенному* типу государя требовались и иные подданные: образованные, умные, светские. Государству теперь понадобился целый слой просвещенных людей как опора «просвещенного монарха* и залог процветания нации. Появляется новый идеал: «просвещенный человек *. Школе теперь надлежало не просто обучать наукам, но «вкоренить в сердца добронравие*— воспитывать нового человека, нового подданного, который бы сознательно готовил себя для службы Отечеству.

Можно говорить, что именно тогда в России появилась педагогика как наука о воспитании. Екатерина пробует ввести в России новый тип воспитания — гуманистический, просветительский, основанный на уважении к личности и беспредельной вере в разумного педагога, который способен вылепить из любого «материала* «новую личность* —просвещенного «сына Отечества*. Единомышленником Екатерины в этом ее замысле был ее личный секретарь Иван Иванович Бецкой. Уже спустя год после воцарения Екатерины И, в 1763 году, он представил свой план учебно-педагогической реформы. Его сочинение «Генеральное учреждение о воспитании юношества обоего пола* содержало в себе достижения педагогической мьщли Я. Коменского, Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо. План был немедленно утвержден, и первая екатерининская реформа образования началась.

Исходная позиция реформы заключалась в следующем рассуждении: воспитание просвещенных и преданных Отечеству граждан следует сделать общественным и государственным, но не семейным делом. Первое и главное условие — вырвать ученика из семьи. И с 1764 г. начинается формирование системы закрытых учебных заведений по типу пансиона, где влияние родителей рассматривалось как нежелательная и досадная помеха воспитанию. Для нейтрализации влияния семьи ребенка принимали в пансион с семи лет, а то и ранее. Потребовались не только учителя, но и гувернеры-воспитатели. В уже существующих учебных заведениях (Академическая гимназия, гимназия при Московском университете, Шляхетский корпус и др.) были открыты отделения-пансионы для малолетних детей.

Достижением новой системы образования было полное равенство мужских и женских учебных заведений: и те и другие строились по закрытому типу пансионов, различия существовали лишь в программах, но не в воспитании (во всех учебных заведениях стремились воспитать «опору государства»). Самым первым и знаменитым женским учебным заведением был пансион для девочек при Смольном монастыре, попечителем которого стал сам И. И. Бецкой.

В закрытых учебных заведениях формировался свой внутренний мир, обычаи, традиции. На первое место ставилась «светскость»: умение поддержать разговор, тонкость чувств, знание литературы, умение петь и танцевать, воспитание вкуса. В закрытых учебных заведениях екатерининских времен воспитывались целые поколения светских красавиц, образованных законодательниц мод и вкусов.

Но такое насильственное, оторванное от семьи воспитание не могло иметь широкого распространения, и проблема всеобщего светского образования оставалась. В поздний период своего правления (в 80-е гг.) Екатерина обращается к более практичным проектам всеобщей школы. Главной задачей теперь становилось создание системы массового школьного образования, которая могла бы функционировать без постоянного попечительства со стороны государства и обладала бы способностью к саморазвитию.

Для нового дела государыня умела найти подходящих исполнителей. В беседе с австрийским императором Иосифом II Екатерина услышала имя известного своими педагогическими идеями серба Янковича и пригласила его в Россию. Имя Янковича де Мириево в России незаслуженно забыто, а именно он стал истинным творцом русской общеобразовательной школы, создав в России тип школы, некоторые черты которой сохраняются до сих пор.

Образцом послужила прусская школьная система — самая передовая в то время. Янкович создал «школьный план», который был принят специальной «Комиссией об устройстве народных училищ» и стал основой для «Устава народных училищ», высочайше утвержденного Екатериной II 5 августа 1786 г.

В каждом цлассе существовала самостоятельная система знаний, прервать образование можно было на любом уровне. Любимые дворянством предметы — танцы и языки — не изучались вовсе, оставшись сферой домашнего воспитания. Екатерининские учебные заведения получили название «народных училищ* и вполне соответствовали своему предназначению.

Педагогическими новинками стало введение урочной системы и повышение обучающей роли учителя. Заучивание текстов учебника еще долго оставалось главным педагогическим методом. Учитель читал, а ученики хором или поочередно повторяли. Телесные наказания в соответствии с педагогическими идеями Просвещения в новой школе были отменены.

Проблему учебников Екатерина II решила просто. Она лично получила учебники императора Австрии Иосифа И. Янкович нанял переводчиков, и к 1786 г. были подготовлены 27 учебников. Их содержание точно соответствовало учебному назначению — быть выученными наизусть.

Для подготовки учителей народных школ стали открываться учительские семинарии и училища. В 1783 г. в Санкт-Петербурге открылась первая Учительская семинария, которая просуществовала 15 лет и подготовила 425 учителей. Для первого набора в эту семинарию поступили старым способом, вызвав в столицу более ста воспитанников из духовных семинарий и московской университетской гимназии. Первый выпуск учителей состоялся в 1786 г. — и тогда $ке были открыты первые народные школы. 22 сентября 1786 г. открылось 26 народных училищ, через год — еще 14. Пока это были только четырехклассные губернские училища. Открытие двухклассных уездных предполагалось по мере подготовки новых учительских кадров.

В замечательном проекте организации народного образования не было ответа на один прозаический вопрос: кто будет платить учителям жалованье и давать деньги на содержание помещений. Императрица своим указом разъяснила, что все расходы ложатся на местный бюджет. Но у местной власти дополнительные расходы вовсе не вызвали восторга, их всячески старались урезать, приукрашивая положение дел в отчетах.

Наиболее серьезной оставалась проблема набора учеников. Дворянство по-прежнему неохотно отдавало своих детей в государственную школу. До конца XYIII в. их доля среди учащихся не превышала 15%. Большинство учащихся были детьми купцов, солдат, крестьян (кроме крепостных), стремившихся получить образование для получения хорошей должности. Чаще всего они ориентировались на два низших класса училища, т. е. проблема подготовки студентов для университета оставалась нерешенной.

Пик школьного строительства Екатерины II пришелся на юбилейный год 25-летия ее восшествия на престол. Как водится в России, придворные постарались именно к юбилею: в 1787 г. в России было открыто 169 новых школ (в четыре раза больше, чем в предыдущем году). Местные власти в своем усердии нередко были готовы обеспечивать новые школы учениками при помощи полиции или просто закрывая все старые учебные заведения. Почти 400 учителей и более 11 тысяч учащихся — никто не мог назвать это иначе, как чудом. Но награды были розданы, продвижения по службе состоялись, юбилейные речи и торжества завершены — и чудеса прекратились.

В последующие годы рост школ значительно замедлился, их количество за следующие 10 лет выросло только вдвое. Основательность школьной реформы Екатерины заключалась в том, что начавшись усилием государственной власти, школьное дело могло теперь развиваться самостоятельно.

Изменения в системе образования при Александре I. Строительство законченной системы светского образования как части государственной структуры, соответствующей запросам общества, завершилось в правление внука великой Екатерины — императора Александра I. Принципы образования остались почти неизменными: светское, государственное, европейское. Важность этой сферы государственной деятельности Александр, подобно Петру I и Екатерине И, подтвердил немедленно: он начал свое правление практически с реформы образования в 1801—1804 гг.

Правительство Александра I не отказалось и от прежней практики подготовки высших чинов государственного управления в закрытых дворянских учебных заведениях. В 1801 г. был открыт знаменитый Царскосельский лицей под Санкт-Петербургом, открывались лицеи и в других городах. Но этого было недостаточно для задуманных императором широких преобразований в государстве. Важным делом нового царствования стал поиск опоры в виде молодого, образованного, общественно активного дворянства. Система образования под контролем государства представлялась обязательным условием задуманных преобразований.

Первым решительным шагом правительства Александра I явилось учреждение в 1803 году специального министерства народного просвещения. Первым министром просвещения в России стал граф П. В. Завадовский. Это был типичный екатерининский вельможа, искушенный более в дворцовых интригах, нежели в просветительстве. У министра, однако, было одно достоинство: не имея собственной программы деятельности, он послушно выполнял волю императора. При помощи? молодых друзей «Александра I в январе 1803 г. был составлен документ? Предварительные правила народного просвещения *. Первый параграф этого документа гласил: … народное просвещение в Российской империи составляет особенную государственную часть …».

Указ 26 января 1803 г. вводил четкую систему государственного управления образованием с вертикальным соподчинением: министр народного просвещения и Главное правление — шесть попечителей учебных округов — шесть университетов как центры учебных округов. При Александре помимо единственного в то время Московского университета было образовано еще пять: в Вильно, в Юрьеве (Дерпте), гимназии в Казани и Харькове выросли в университеты, университетом стал Петербургский педагогический институт.

Университетам в российской системе образования с самого начала принадлежала особая роль центров просветительской политики вообще. В каждом из шести учебных округов университет представлял собой самодостаточную систему, в которую входили библиотеки и музеи, типографии и издательства, гимназии и учительские семинарии, а также книжные лавки. Университеты сами выпускали почти всю учебную и художественную литературу, журналы и газеты.

В 1804 г. был принят первый общий университетский устав, самый либеральный в истории университетского дела. Все последующие университетские уставы были гораздо жестче.

Государство взяло на себя контроль и исключительную инициативу открытия новых школ и университетов. (К концу царствования Александра I университеты субсидировались государством на 100%, гимназии в 39 городах — почти на 70%, а уездные училища — на 20%).

После александровской реформы в России все-таки сохранялись признаки * перевернутой" системы образования, начальная школа оставалась в наибольшем небрежении. В этих условиях домашнее образование как ступень поступления в гимназию и университет сохраняло сильные позиции, а неимущие слои были поставлены в трудное положение.

Реформатор М. М. Сперанский с досадой говорил Александру I, что все делается вопреки здравому смыслу, ибо следовало бы начать с начальной школы, а завершить Академией.

Поскольку проблема набора учащихся в государственные школы еще сохранялась, правительство предприняло некоторые шаги для увеличения привлекательности университетов. Университетское образование давало обер-офицерский чин и личное дворянство, а также (особенно с 1809 г.) увеличивало возможности сделать государственную карьеру, поскольку усилиями М. М. Сперанского был введен экзамен на чин.

Но еще в 1828 г. количество дворян-студентов Санкт-Петербургского университета лишь незначительно превышало число слушателей элитного «Благородного пансиона» и было в 2,5 раза меньше, чем в Высшем училище для дворян. Позже государственные университеты стали наиболее привлекательным местом получения образования для «разночинцев». И в государственных гимназиях число дворянских детей было в 5 раз меньше, чем в частных пансионах того времени. Только с широким привлечением в государственные учебные заведения дворянских детей во второй половине XIX в. начались частичные, а затем все более жесткие сословные ограничения.

Становление системы государственного светского образования в XVIII в.

Таким образом, путем проб и ошибок эпоха Просвещения в России в первой четверти XIX в. завершила процесс становления системы светского государственного образования.