Цивилизационные вызовы начала XXI века и управление

Каждая эпоха предлагает свои вызовы как мировой цивилизации, так и отдельным обществам и странам. На рубеже XX— XXI вв. выявились тенденции, без адекватного учета которых в управлении любое общество обречено быть цивилизационным маргиналом и оставаться на периферии мировой истории.

В методологическом плане существенно то, что нынешний мир существенно отличается от прежнего и не может быть описан и объяснен одной-двумя универсалистскими парадигмами — ни теорией прогресса, ни марксистской концепцией капитализма, ни либерально-рыночными подходами, ни иными моделями, претендующими на однозначные, категоричные и законченные трактовки исторического процесса. Не может быть этот мир описан и одной-двумя управленческими парадигмами. Все они и прежде не имели характера безусловных истин, а сегодня это тем более невозможно в силу более глубокой методологической искушенности общества, осознавшего синергетический характер собственного развития, а также движения от классических объяснительных парадигм к неклассическим и постнеклассическим^[1].

Самым масштабным вызовом начала XXI в. является глобализация. Она существенно отличается от предшествовавшей системы национальных экономик. Прежняя мировая экономика представляла собой совокупность индустриальных, аграрных и добывающих обществ. Они покупали друг у друга и продавали различные товары. Глобализация создает единые мировые рынки для отдельных типов товаров, облегчает их продвижение и делает более доступными для людей.

Вместе с тем глобализация вышла за пределы экономики и создает угрозы политической, национальной, этнической, культурной идентичности и безопасности. Время от времени политики прислушиваются к своим народам и культурным элитам и политико-управленческими мерами пытаются защитить их от влияния глобализации. Этим обусловлено напряженное отношение к глобализации многих государств, предпринимающих попытки вести против нее своеобразную «оборонительную игру» (Д. Белл)^[2].

Радикально трансформируется мировой политический ландшафт, возникает принципиально новая геополитическая ситуация. Исчезают одни страны (СССР, Югославия, ГДР, Чехословакия), появляются другие, меняются границы. Этот процесс будет продолжаться. Важнейшими субъектами мировой политики стали Китай и Индия — державы континентального масштаба с населением более 1 млрд человек каждая. В изменившейся геополитической ситуации они превратились в ведущих игроков на мировой арене.

Другая значимая тенденция — возрастающая роль знаний, тесно связанная с научно-технической и информационной революциями. Успехи какой-либо страны все в большей мере определяются инновациями и нововведениями. На производстве, в экономике, управлении это тесно связано с развитием знаний. Экономика, основанная на знаниях, позволяет тем странам, которые успешно их продуцируют, вырываться вперед^[3] в конкуренции с менее креативными соперниками.

Сегодня нарастает дисбаланс между природными ресурсами и традиционным экономическим ростом, обеспечиваемым посредством бездумного и неконтролируемого использования ресурсов. Отсюда — усиливающаяся борьба за обладание и управление сырьевыми ресурсами, распространяющаяся на все регионы земного шара вплоть до Арктики, Антарктики, морского шельфа и самых больших глубин мирового океана. Взор бросается и в космос, в частности, на Луну и Марс. Усугубляются и экологические проблемы^[4].

Происходит регионализация мира, являющаяся результатом вакуума власти на планете: с одной стороны, национальные государства становятся все менее самостоятельными субъектами на международной арене, с другой — организации типа ООН малоэффективны как прообраз мирового правительства. В этом вакууме власти инициатива, в том числе управленческая, переходит к региональным сообществам — ЕС, НАФТА, СНГ, ШОС, ЕврАзЭС и т. д. Усиливаются интеграционные процессы в Латинской Америке, Юго-Восточной Азии. Регион становится эффективной экономической, политической, культурной, управленческой единицей^[5].

Синергетическая и вместе с тем целеполагающая и проективно-технологическая природа социума в условиях развивающихся коммуникаций, информационно-технологических и иных возможностей обусловливает два важных вывода для управления.

Во-первых, необратимые изменения в мире заложили основы «новой реальности»: уже сегодня он охвачен довольно интенсивной и практически неустранимой турбулентностью. В обозримом будущем эта турбулентность будет только нарастать и считаться вполне обыденной. Это обстоятельство делает необходимым скорейший переход к новому типу мышления, который позволит разработать новые стратегии управления, учитывающие вероятность резких и неожиданных колебаний. Поэтому управляющий класс должен будет научиться извлекать действовать в новых условиях и извлекать из них преимущества. Действовать придется сразу по всем направлениям: защищать уязвимые места, более оперативно реагировать на возникающие сложности и стремительно использовать возможности роста (стремительно, поскольку «окна» возможностей имеют свойство быстро закрываться или использоваться другими), не забывая при этом об устойчивом развитии ключевых сфер социума. Кроме того, придется заранее определить нестандартные пути выхода из кризисных ситуаций и заложить возможности для «ручного управления» выбранной стратегией, чтобы в любых условиях продолжать движение к успеху.

Во-вторых, речь идет о возрастании роли антропологического фактора, острой постановке вопросов о качестве и эффективности управляющего класса и политического и административного управления, характере смыслополагания, развитии творческих начал в человеке, балансе научнотехнической и духовной составляющих процесса развития общества.

Перемены во всех областях социальной жизни и регионах мира, многочисленные риски и угрозы меняют мироощущение масс людей и их поведение. Одни не успевают приспособиться к изменениям и испытывают дискомфорт, неуверенность, другие обретают чувство превосходства по отношению к прошлому, основанное на достижениях в области науки, технологии и информации, хотя не имеют к этому прогрессу никакого отношения.

Усложнение структуры и динамика общества вызвали его массовизацию, породив феномены «восстания масс», «массового общества», «общества массового потребления», «массовой культуры». Их описывали, предупреждали об их последствиях Ф. Ницше, Ф. Достоевский, X. Ортега-и-Гассет, Г. Маркузе, другие мыслители. И хотя в основе этих феноменов — (не)управ- ляемые процессы демократизации и либерализации, равенство людей перед законом и право каждого избирать свою судьбу, здесь содержится немало опасностей.

Так, отсутствие видимых социальных ограничений в современном обществе нередко рассматривается как отсутствие ограничений вообще. Преодоление социально-сословной иерархии рассматривается как преодоление духовной иерархии, предполагающей уважение к духовности, знанию, компетентности. Равенство возможностей и высокие стандарты потребления рассматривается как оправданность притязаний на высокое положение без заслуженных оснований. Относительность и плюрализм ценностей рассматривается как отсутствие всяких ценностей непреходящего значения.

Масса, не утруждая себя рефлексией, легко принимает простые лозунги, а не серьезные размышления, откликается на простые (популистские) управленческие решения. «Человек-масса» — не слой, а тип современного среднего человека, который распространен во всех группах и сферах общества. Он может быть и в среде, считающей себя элитной и интеллектуальной^[6]. Так, к типу «массового человека» относятся полагающие себя «успешными» завсегдатаи тусовок, представители «гламура» и всевозможных «жлоб-шоу», любители «понтов» — в этом их целеи смыслополагание.

Особо опасен «человек-масса» в политике, во власти и управлении, поскольку решения он принимает, исходя из своего ограниченного масштаба мышления и вйдения ситуации. Отсюда — практически тотальное отсутствие лидеров мирового уровня, обладающих масштабным, стратегическим и превентивным мышлением; низкое качество и эффективность политико-административного, государственного и корпоративного управления во многих, в том числе развитых странах.

Отметим, что процессы демократизации и либерализации социума, если они органичны, содержат и возможность преодоления отрицательных характеристик «человека-массы».

Эти и другие вызовы и угрозы порождают у людей ощущение тревоги. Распространение западных образцов жизни, экономических и управленческих практик, политических институтов рассматривается как угроза национальной и культурной идентичности, вызывает беспокойство во многих странах, особенно мусульманских^[7]. Эта тревога касается сотен миллионов людей, и неуклюжие действия всех сторон могут спровоцировать их на решительные действия. В сочетании с возможностями атомного оружия, терроризма, радикализма эти опасности не выглядят надуманными.

В этих условиях необходимы новые подходы и решения, в том числе управленческие, проблемы взаимодействия обществ, исповедующих разные культурные, цивилизационные, религиозные парадигмы.

Рассмотрим некоторые из вызовов и тенденций подробнее.

• [1] Подробнее см.: Митрошенков О. А. Политическая философия. Эпистемология. М., 2005. С. 10—35, 87—110.
• [2] См.: Белл Д., Иноземцев В. Л. Эпоха разобщенности. Размышления о миреXXI века. М., 2007. С. 17.
• [3] Там же. С. 17—18.
• [4] Россия и мир. Новая эпоха. 12 лет, которые могут изменить все / отв.ред. и рук. авт. колл. С. А. Караганов. М., 2008. С. 279—306.
• [5] См.: БеллД., Иноземцев В. Л. Эпоха разобщенности. Размышления о миреXXI века. С. 19; Россия и мир. Новая эпоха. 12 лет, которые могут изменитьвсе / отв. ред. и рук. авт. колл. С. А. Караганов. С. 79—82.
• [6] См.: Ортега-и-Гассет. Восстание масс. М., 2008.
• [7] См.: БеллД., Иноземцев В. Л. Эпоха разобщенности. Размышления о миреXXI века. С. 19.