Пропозиция и модальность

Диссертация посвящена рассмотрению природы, ктуры, семантического и прагматического потенциала категории модальности, категории, которая является одним из важнейших языковых факторов, определяющих процесс понимания и интерпретации речи. Всякий, кто приступает к изучению модальности неизбежно сталкивается с многочисленными проблемами, имеющими отношение не только к определению более или менее конкретных лингвистических характеристик этой категории, но прежде всего к установлению самого факта ее существования, к определению ее статуса в языке и мышлении как реального, самостоятельного семантического единства, отличного от иных языковых грамматических и/или функционально-семантических категорий.

Как универсальная понятийная, функционально-семантическая категория, модальность непосредственно связана с фундаментальной проблемой соотношения языка, мышления и действительности и не может не привлекать внимания исследователей языка. По поводу этой категории, начиная с Аристотеля, написано огромное количество работ и высказано множество самых различных, часто противоположных и не совместимых друг с другом точек зрения. Можно, однако, выделить две кардинальные идеи, каждая из которых лежит в основании соответствующего множества концепций модальности (и не только модальности). Согласно одной из этих идей, возможное производно от действительного, первичность которого не подлежит сомнениювозможное есть лишь то, что может стать действительным. Другая идея заключается в том, что действительность, напротив, представляет собой только один из вариантов возможногопонятие возможного предшествует понятию существующего, а действительное является реализацией, осуществлением возможного. Выбор одной из этих идей приводит к построению теоретических концепций знания, истинности, времени и модальностей, в принципе отличных от теорий, построенных на основе другой. Если полагать, пусть даже условно, что естественный язык —это своего рода «теория», то, как кажется, уместно задать вопрос, какая же из этих идей лежит в его основе.

Наличие категории модальности в языке обусловлено тем, что речевое общение как деятельность неотделимо от понятия цели и происходит в условиях существенно неполного знания. Этим в значительной мере не только объясняется участие модальных значений в организации лингвистических единиц практически на всех уровнях языковой системы, но и определяются принципы и специфика реализации соответствующих структур в динамике порождения и интерпретации дискурса. Как языковая категория модальность рассматривается в качестве единой подсистемы, которая обслуживает относительно самостоятельную семантическую область, обладающую, правда, весьма сложной, разветвленной структурой, имеющей многочисленные взаимосвязи с различными смысловыми и грамматическими (формальными) образованиями в языке. Она располагает множеством лингвистических форм выражения, в разной степени участвующих в организации синтаксической структуры предложения и текста и вступающих в многоаспектные парадигматические отношения друг с другом.

По наиболее распространенному (но не единственному) определению языковая категория модальности предназначена для выражения ! устанавливаемого говорящим отношения высказывания к действительности.

Однако использование указанного определения разными исследователями) показывает, что содержание инвариантного значения модальности, заключенное в понятии «отнесенность высказывания к действительности» оказывается чрезмерно широким и, следовательно, допускает множество толкований. В литературе можно встретить концепции, в соответствии с которыми модальность включает целый ряд разнородных, не связанных друг с другом значений, таких, например, как достоверность, намерение, эмоциональная оценка, отрицание, побуждение, вопрос и др. Определение модальности как отношения содержания высказывания к действительности с точки зрения говорящего позволяет включить в ее объем в сущности любое выражение мысли, чувства и побуждения и почти неограниченное множество самых различных значений, выражаемых практически всеми (лексическими, морфологическими, синтаксическими, просодическими) средствами языковой системы. Множественность значений, включаемых таким образом в сферу модальности, превосходит сколь угодно широкие границы, установление которых, однако, является необходимым, если рассматривать модальность как, может быть, и не грамматическую, но все-таки категорию языка, обладающую по крайней мере некоторой структурой.

Многочисленные работы, посвященные модальности, основаны на выделении в общем^ содержании высказывания основной части (диктум или пропозиция), содержащей информацию об определенном положении дел, и модальной части (модус), в которой представлены значения, относящиеся к интеллектуальному, эмоциональному или интенциональному состоянию говорящего по поводу диктума. При всей теоретической и практической полезности подобного «разделения обязанностей», следует вместе с тем признать, что именно абсолютизация противопоставления модус / диктум является предпосылкой для рассмотрения модальности как практически не ограниченной совокупности смыслов, представляющих многочисленные и самые разнообразные отношения субъекта речи к информативной части содержания своего высказывания. Возведение непреодолимой границы между диктумом и модусом на семантическом уровне, во многом заимствованное из логики и, как кажется, не подвергающееся сомнению, и определение пропозиции как структуры, содержащей сугубо «объективную» информацию, которая не зависит ни от отношения к ней говорящего, ни от каких-либо иных характеристик речевой ситуации, приводит к тому, что категория модальности утрачивает содержательную определенность и оказывается аморфным, неупорядоченным множеством разноплановых значений.

Более рациональными являются попытки выявить некоторый содержательный признак, который мог бы выступать в качестве основного, доминантного значения категории модальности. Обычно на роль такого признака (в значительной мере произвольно) выдвигается либо противопоставление «реальность / нереальность», либо дихотомия «объективность / субъективность» (в других терминах — de re / de dicto, онтологическое / эпистемическое и др.). Правда, выбор именно таких признаков в качестве доминанты модальности, как правило, не обосновывается или же объясняется самой «природой» этой категории. В результате остается неопределенным не только соотношение этих признаков, но и их собственное содержание.

Вместе с тем формулировка инвариантного значения языковой категории модальности представляет собой, по существу, «лингвистический вариант» фундаментальной философской проблемы взаимоотношения языка, мышления и действительности. Основным понятием, представляющим суть проблемы, является понятие истины или истинности. В философии определение истины опирается на отношение соответствия мысли и объективной реальности, и достижение истины, ее познание признается целью любой научной деятельности. В логике предикат «является истинным» приписывается высказыванию в результате его успе’мчой интерпретации на заданной предметной области и служит для обеспечения логического умозаключения (вывода) — обнаружение законов истинности считается одной из главных задач этой науки (Г.Фреге). Центральные понятия модальной логики — понятия возможности и необходимости — по определению соотносятся с истинностью высказывания. В языкознании же понятию истинности придается значительно меньшее внимание по той причине, что, как полагают, лингвистический анализ значения предложения не зависит от соответствия или несоответствия смысла предложения реальному положению дел в мире. Однако сравнительно недавно Д. Дэвидсону, использовавшему семантическую теорию истины А. Тарского, удалось показать, что на основе этого понятия может быть построена теория значения предложения, в которой. устанавливаются взаимосвязи между истинностным значением высказывания, смыслом предложения и его пониманием. Если мы готовы признать, что лингвистическая семантика имеет по крайней мере некоторые точки соприкосновения с семантикой логической в тех аспектах, которые относятся к проблеме соответствия между значением предложения и описываемым положением дел в мире, то мы, естественно, согласимся с утверждением, что категория модальности в языке не может не рассматриваться в контексте ее соотношения с истинностью и смыслом высказывания.

Актуальность настоящей работы определяется тем, что в процессе теоретических и экспериментальных изысканий в области модальности накоплен значительный материал, дальнейшее исследование которого настоятельно требует разработки общей теории этой языковой категории, т. е. построения лингвистической модели, интегрирующей в своей основе базовые положения о взаимоотношении мышления, языка и действительности, релевантные для лингвистического анализа функционирования языковой системы в целом и категории модальности в частности. Существование ряда современных лингвистических, логических и философских концепций (А.В.Бондарко, В. Б. Касевич, В. С. Храковский, Г. Г. Сильницкий, Дж Лайонз, Ф. Палмер, Е. Суитцер, Дж. Серль, Я. Хинтикка, С. Крипке, Дж. Фоконье) обусловливает возможность создания подобной теории, а их соответствующая интерпретация могла бы составить ее основные предпосылки.

Потребность в общей теории модальности обусловлена также тем, что лингвистика является органической частью когнитологии — научной парадигмы, в которой аккумулируется и переосмысляется вся экспертная информация о человеческом сознании, мышлении, знании и языке. Если функционирование естественного языка каким-либо образом связано с отношением мышления к реальному миру, то исследование модальности должно привести к решению по крайней мере некоторых вопросов, касающихся природы и структуры «отношения содержания высказывания к действительности с точки зрения говорящего», отношения, структуру которого и следует определить в рамках соответствующей теории.

Целью диссертационного исследования, таким образом, является разработка теоретических основ для построения общей лингвистической модели категории модальности. Такая модель должна установить оптимальную совокупность содержательных параметров, взаимодействие которых определяет объем категории и структуру семантических противопоставлений, составляющих основу для ее существования в языке и функционирования в речи.

Достижение указанной цели предполагает решение в работе следующих основных задач: а) определение, обоснование и анализ семантических признаков, составляющих содержание и структуру языковой категории модальностиб) конструктивный анализ соотношения модусной и пропозициональной частей содержания предложенияв) определение структуры семантической интерпретации предложений, содержащих в своем составе модальные операторы.

Материалом в диссертации служили данные индоевропейских языков, причем в качестве языка-эталона использовался английский язык, в котором категория модальности представлена достаточно четкой и разветвленной системой морфолого-синтаксических средств ее выражения. Поскольку категория модальности наиболее явно проявляется на уровне предикативных синтаксических конструкций, в работе рассматривались, в основном, единицы, равные предложению.

Методологической основой настоящего исследования является современные представления о природе мышления как процессе манипулирования знаниями, организованными в виде ментальных (внутренних) репрезентаций (моделей, фреймов, сценариев), так или иначе отображающих внешний мирязык фиксирует конституенты ментального опыта, указывая место соответствующих структур в когнитивной области субъекта.

Методы исследования. Диссертация основана на логико-философском подходе и выполнена как системное исследование, предполагающее описание языковой категории как целостной системы. В процессе работы использовалась индуктивно-дедуктивная методика, концептуальный анализ, интраспективный анализ семантики предложений, моделирование семантических отношений, методика* сопоставительного анализа, хронологический анализ и другие процедуры.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка сокращений и списка цитируемой литературы. Попытка эксплицировать все три понятия — «отношение», «содержание высказывания» и «действительность» (понятие «говорящего» принимается как самоочевидное), включенные в определение модальности, неизбежно приводит к рассмотрению одного из центральных понятий семантической теории — понятия пропозиции и теснейшим образом сопряженного с ним понятия истинности. Отсюда название работы. В первой главе показана необходимость разделения «сущего в возможности» и «сущего в действительности», разделения, введенного Аристотелем и отражающего различие и единство двух «логик» отношений между понятиями возможного и необходимого. Здесь же представлена дихотомия модальностей de re и de dicto и кратко изложены центральные положения семантики возможных миров, принимаемой в работе в качестве основы рассмотрения семантической интерпретации языковых структур. Вторая глава посвящена обсуждению ряда положений, на которых строятся различные лингвистические теории модальности. Рассматриваются отношения «эпистемическое / деонтическое», «субъективное / объективное», «реальное / ирреальное» и др., обычно включаемые в содержание языковой модальности, и.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

В ходе обсуждения структуры и смыслового потенциала категории модальности мы столкнулись с необходимостью представить значение языкового знака (предложения) как способ разрешения «конфликта» между внешним и внутренним опытом познающего субъекта. И мир внешних объектов (множество положений дел, ситуаций), и мир ментальный (множество пропозициональных концептов) отображаются в значении языкового знака, составляя, в зависимости от принятой перспективы рассмотрения отношений между ними, либо область определения репрезентативной (знаковой) функции, либо ее область значения. Понятия денотата и интенсионала, в сущности, представляют собой лишь различные аспекты одной и той же функции репрезентации (идентификации). Если за точку отсчета принимается ситуация, подлежащая языковому кодированию, то мы, опираясь на понятие истинности предложения, получаем множество языковых структур, способных стать способом ее адекватного описанияпредставляя себе — через денотат — описываемое, референтное положение дел, мы составляем («идентифицируем») его ментальный образ и используем одну из множества языковых структур для его описания. Если областью определения функции знаковой репрезентации оказывается концепт, то мы способны через интенсионал и с помощью выбранной языковой формы выражения заданного содержания идентифицировать множество таких ситуаций, по отношению к которым соответствующее высказывание будет квалифицироваться как истинное.

Естественным результатом такого рассмотрения языкового значения явилось определение пропозиции как модуса языковой репрезентации пропозиционального концепта — смыслового комплекса («мысли» по Фреге), не зависимого от конкретного естественного языка, на котором он выражается. Модусы репрезентации пропозиционального концепта в языковом сознании соответствуют двум аспектам рассмотрения «сущего», а именно, по Аристотелю, сущему в возможности и сущему в действительности. Аспекты сущего отражают динамический (дискретный) и статический (континуальный) способы рассмотрения реального мира и характеризуются различными, но взаимодополнительными логическими системами взаимоотношений возможного и необходимого,. На этой основе выделяются два типа пропозиции — дескриптивный и креативный, т. е. два взаимно дополнительные способа представления концептуального содержания высказывания, соответствующие не только определенным интенциональным характеристикам психолологического (ментального) состояния говорящего субъекта по поводу отображаемого положения дел, но и основным функциям языка — дескриптивной и инструмента тивной.

Различие типов пропозиции как «носителя» истинностного значения высказывания обусловлено также различием «направлений» в отношении соответствия между пропозициональным концептом и отображаемым положеним дел или фактом, выполняющим условия истинности данного высказывания. Понятие истинностного значения пропозиции реинтерпретируется в терминах теории речевой деятельности и в этом толковании не только продолжает играть индивидуирующую роль по отношению к значению предложения, но и оказывается непосредственно связанным с понятием первичной цели коммуникативного акта, а именно цели достижения взаимопонимания. Истинностное значение предложения — «истина» — можно рассматривать как некую идеальную точку, к которой направлены процессы порождения и интерпретации высказывания, т. е. как «фокальную» точку, в которой конфликт ментального и материального получает свое разрешение. Такая ситуация возникает в процессе интерпретации, когда и значение предложения соответствует заданным условиям истинности (положению дел), и условия истинности приводятся в соответствие со значением предложения. Поскольку порождение и интерпретация высказывания имеют одну цель — идентичность сказанного и понятого, то эта цель является коммуникативным эквивалентом «истины» .

Тип пропозиции маркируется в языке соответствующей формой глагола и детерминирует либо de dicto, либо de re интерпретацию предложения. Указанная дихотомия видов интерпретаций предложения, как и известное противопоставление эпистемической (субъективной) и онтологической (объективной, «корневой», деонтической, динамической) модальностей, должна рассматриваться как следствие выражения в предложении пропозиции определенного типа. Модальность нельзя определить (или интерпретировать) вне пропозиции предложения, которую она модифицирует, а модусная часть семантики предложения не отделена от его пропозициональной части. Определение модального статуса высказывания оказывается невозможным без предварительного" установления типа выражаемой в предложении пропозиции. Иными словами, пропозиция или, точнее, ее принадлежность к тому или иному семантическому типу является неотъемлемым компонентом собственно модальной квалификации предложения.

Категория модальности занимает общирную семантическую область, структурированную посредством взаимодействия, по крайней мере, трех относительно не зависимых друг от друга параметров — противопоставлений «дескриптивность / креативность», «возможность / необходимость» и признака «реальность / ирреальность / виртуальность». Каждый из параметров так или иначе представлен в сложной системе способов языкового выражения модальных значений, центром которой, как и следовало ожидать, является категория наклонения. Предложенные схемы интерпретации высказывания отражают способы взаимодействия этих признаков в семантике предложения.

С функциональной точки зрения, категория модальности предназначена для определения места пропозиции — репрезентанта пропозиционального концепта или отображаемого положения дел — в структуре множества возможных миров, соответствующего совокупности ментальных состояний субъекта, и служит способом (инструментом) управления — процессом интерпретации речевого высказывания. Функционирование этой категории детерминировано ее смысловой структурой, обеспечено специальными формальными средствами ее языкового выражения и направлено на достижение основной цели речевой коммуникации — цели взаимопонимания.

В настоящей работе мы не стремились к демонстрации различий в способах выражения модальных значений в разных естественных языках, но, напротив, пытались более или менее обоснованно представить то общее, что должно принадлежать категории модальности как общей функционально-семантической, ментальной категории, управляющей процессом ориентации смысла высказывания в когнитивной области субъекта. Многочисленные вопросы, связанные с функционированием конкретных языковых структур и взаимодействием модальности с другими языковыми категориями (временем, видом, отрицанием, интеррогативностью, референтностъю, условием, причиной и др.), остались за рамками диссертации. Есть, однако, надежда, что предложенная концепция модальности дает возможность взглянуть на многие лингвистические проблемы с новой точки зрения.