Историческое познание в эпоху Возрождения (к пределам земного града)

В мировоззрении эпохи Возрождения преодолевается односторонняя средневековая ориентация на веру как единственный путь к постижению истины. Получает развитие так называемая доктрина двойной истины, в соответствии с которой проводится различие между истиной веры и истиной знания. Вера иррациональна и может быть достигнута только в Откровении. В вере человек находит внутреннюю связь с иным, вечным миром. Истина знания опирается на разум, логику и опыт. Посредством рационального познания человек ориентируется в земном мире, устраивает в нем свою временную жизнь.

С разделением двух истин утрачивается и средневековое единство двух историй — Истории Священной и истории мирской. Так в трудах Н. Макиавелли и Л. Ф. Гвиччардини (1483−1540), названных одинаково — «История Флоренции» — и написанных почти в одно и то же время, отсутствуют обязательные для средневековых авторов обращения к Библии. Земная история рассматривалась здесь сама по себе, вне контекста Священного Писания. На смену описаниям святых, чудес и ссылкам на Божественное Провидение пришел анализ реальных событий, личностей и их характеров. Основная задача изучения истории теперь виделась не в подтверждении библейских пророчеств, а в осмыслении опыта прошлой жизни, чтобы применить его для будущих свершений. «Если в истории что-либо может… оказаться поучительным, так это подробное изложение событий, а если какой-либо урок полезен гражданам, управляющим республикой, так это познание обстоятельств, порождающих внутренние раздоры и вражду, дабы граждане эти, умудренные пагубным опытом других, научились сохранять единство», — пишет Макиавелли^[1].

Именно человек в исторических сочинениях итальянского Возрождения становится гой реальной силой, которая творит и изменяет мир. Человек в своей земной жизни не просто пользуется тем, что получает от Бога через природу, но и творит собственную реальность. Совершенство земного мира зависит от знаний и умений человека, в том числе и от знания им своей истории.

Взгляд историка в эпоху Возрождения становится все более пристальным и внимательным к деталям, нюансам и подробностям. Изменяется оптика исторического видения, утрачивается, уходит за горизонт перспектива единой всемирной истории. В эти времена закладываются начала исследований истории политических режимов, права, искусства, литературы. Раздвигаются географические границы исторического мира, появляются описания жизни народов, о которых ничего не говорилось в Библии. Вслед за великими географическими открытиями следуют открытия и описания иных, нехристианских цивилизаций Америки и Азии.

В XV—XVI вв. существенным образом изменились представления европейского человека о пространстве и времени. Время, как и деньги, становится одной из основных ценностей земной жизни. Оно даровано человеку Богом, перед которым придется держать ответ за то, как ты распорядился отпущенным тебе богатством. В эту эпоху в европейскую жизнь вошли механические часы. Они стали первым сложным механизмом, первой машиной для массового пользования. Вначале часы устанавливались на башнях городских ратуш. Первые из них были установлены в Болонье в 1450 г. К концу XV в. у наиболее состоятельных граждан начали уже появляться карманные часы и будильники. Часами регулируется время мирской деятельности, еще более привязывая бытие человека к ритму земных событий.

Внимание к времени —это не только внимание к настоящему, но и озабоченность прошлым и будущим, которые именно в эту эпоху вступают в тесную живую взаимосвязь. Наше будущее, говорил Макиавелли, прежде всего зависит от тех уроков, которые мы извлекаем из прошлого. Следует тщательно изучать прошлое и делать выводы, чтобы извлекать уроки для будущего. Люди же, по мнению Макиавелли, до сих нор в большей степени были склонны развлекаться прошлым, развлекаться историческими повествованиями как мифами и легендами. Но если мы не делаем выводов из прошлых ошибок, то они будут повторяться вновь в будущем и тогда наше будущее станет воспроизведением нашего прошлого, и, может быть, правы античные мудрецы, утверждавшие, что все в этом мире движется по кругу. Сам Макиавелли соглашался с гем, что власть над событиями лишь отчасти принадлежит человеческому разуму, а отчасти — неподвластной ему, непостижимой Фортуне. Возрождение идеи Фортуны у Макиавелли и Гвиччардини означало определенное возвращение к сюжетам античной мифологии, к идее круговорота. История у этих авторов оказывается причудливой и во многом непредсказуемой сменой бытия и небытия, добра и зла, расцвета и упадка.

В то же время модель истории в эпоху Возрождения не тождественна циклическим представлениям о ней античности. Здесь круговорот событий определяется не метафизическими причинами (у Фортуны нет заранее заданной траектории движения), а волевыми действиями людей, за которыми скрывается неизменная человеческая природа, которая склоняет человека из века в век к одним и тем же стереотипам поведения. Понятие «естественного закона» объединяет картину природы и картину истории этого времени. В итоге изменяется ориентация исторической мысли, которая, формально признавая Божественный промысел, направляется, прежде всего, на ближайшие, непосредственные земные причины исторических деяний.

В связи с этим происходит изменение шкалы ценностей. Если в культуре Средних веков всему земному, мирскому как несовершенному противопоставлялось небесное и священное, то в эпоху Возрождения начинает доминировать оппозиция старое — новое. В Средние века новизна сама по себе не являлась достоинством и не привлекала внимания. Наоборот, именно древность явления повышала его статус. Чем вещь древнее, тем она ближе к своим истокам, к своему бытию, тем больше в ней существования. В эпоху Возрождения приоритет стал переходить к новизне. Земное время не удаляет от подлинного бытия, а приближает к нему, ибо оно есть условие и место для человеческих деяний. На смену средневековому ощущению медлительности и никчемности земного времени приходит сознание его скоротечности и важности для человека. Это новое, обостренное чувство времени «становится для людей Возрождения „шпорой“, побуждающей их к своего рода панэнергетизму»^[2].

В исторических сочинениях эпохи Возрождения значительное внимание уделяется вопросам исторического познания, анализу исторических источников и проблеме их достоверности. Исходной методологической установкой при изучении прошлого являлась идея антропоморфизма, согласно которой характер жизни целого общества или государства уподоблялся характеру деятельности самого человека. Деятельность государства представлялась суммой деятельностей составляющих его индивидов. Что же касается возможности достижения истины в историческом познании, то Франческо Патрици (1529−1597) в сочинении «Десять диалогов об истории» высказал достаточно серьезные сомнения в возможности достижения абсолютной истины в истории. Он отмечал, что практически не существует историков, которые всегда и обо всем сообщают только правду. Это происходит потому, что каждый человек наблюдает события с определенной позиции, которую он занимает в жизни, и многое при этом остается скрытым от него. Историк способен, по мнению Патрици, постичь лишь общие черты и закономерности в развитии земных событий, но действительные причины этих событий, как правило, остаются скрытыми от его ограниченного взгляда. Поэтому основная задача историка состоит в описании иаблюдаемых явлений с максимальной точностью. Объяснить же и понять происходившее в веках нам не дано.

• [1] Макиавелли Н. История Флоренции. Л., 1979. С. 9.
• [2] Варг М. А. Эпохи и идеи. Становление историзма. М., 1987. С. 248.