Революционная толпа. 
Психология социальных общностей

Французские ученые О. Кабанес и Л. Насс в 1905 г. издали книгу «Революционный невроз». Они описывали психопатологические элементы, управлявшие французским обществом в 1785—1793 гг. Первая глава книги посвящена инстинктам толпы. В периоды революций, считали они, в обществе наблюдается «победоносное пробуждение первобытных, чисто животных инстинктов. Толпы людей оказываются во власти стихийных, не подлежащих никакому умственному контролю порывов и побуждений» (Кабанес, Насс, 1998, с. 255). Пробуждение инстинктов приводит к пробуждению панического страха и нравственному регрессу общества.

Они отмечали, что панический страх составлял характерную черту состояния умов средневекового общества. Так, например, страх перед 1000-м годом породил мистические настроения и ожидание страшного суда. В конце XVIII века Франция подверглась своеобразной эпидемии, известной под названием «Великого страха». Панические настроения сопровождались лихорадочными, бессистемными действиями людей. О. Кабанес и Л. Насс отмечали, что панический страх имел объективные и субъективные причины. Вся Франция в это время была покрыта толпами нищих, бродяг, разбойников, которые представляли серьезную угрозу и для горожан и для крестьян. Психологическими причинами панического ужаса служили зловещие слухи и чувства растерянности, неопределенности, охватившие революционное общество. «Общество было охвачено паникой именно потому, что, освободившись насильственно от мрака, в котором его держало веками королевское самодержавие, оно было внезапно ослеплено озарившим его ярким светом свободы. Оно в первый момент растерялось и, не чувствуя более над собой прежней железной руки, — остолбенело. В таком оцепенении не мудрено, что ему стали мерещиться на первых порах всякие, не существующие и фантастические страхи и опасности» (Кабанес, Насс, 1998, с. 263). Люди испугались неожиданно возникшей свободы, оцепенели, боялись, что их жестоко накажут за обретение свободы. Авторы подчеркивали, что пробуждение инстинктов —это явление атавистического свойства, которое подчиняется открытому ими всеобщему закону. «Этот общий закон подтверждается многочисленными историческими примерами и утверждает, что в ряду человеческих страстей жестокость и сладострастие следуют всегда друг за другом» (Кабанес, Насс, 1998, с. 267). В Сицилийскую Вечерню, Варфоломеевскую ночь, при армянской резне и еврейских погромах всегда пробуждались животные инстинкты жестокости и сладострастия. Описанию этих ужасов полностью посвящена их книга. Например, они отмечали, что случаи людоедства среди европейских народов были неоднократны. Они проявлялись именно тогда, когда экзальтация толпы достигала своего апогея и переходила в умопомешательство. «Тотчас после убийства Генриха IV тело Равальяка было растерзано народом на куски, который тут же съел его мясо» (Кабанес, Насс, 1998, с. 270).

Таким образом, О. Кабанес и Л. Насс сконцентрировали внимание исследователей на инстинктивной природе толпы, на том, что, находясь в возбужденной толпе, люди утрачивают культурные нормы, их поведение может стать подобным поведению агрессивных хищников. Они последовательно доказывали это множеством душераздирающих примеров.

Сходные идеи высказывал А. Фулье в книге «Психология французского народа» (1898).

Социально-психологическое исследование поведения российской толпы провел в 1917 г. П. А. Сорокин. В книге «Революция и социология» он писал: «Я опасался экстремистов и психологии толпы» (Сорокин, 1992, с. 227). П. А. Сорокин обнаружил следующие особенности поведения людей в революционный период:

• 1. Вседозволенность;
• 2. Резко возросшая социальная активность;
• 3. Безвозмездная помощь друг другу;
• 4. Энтузиазм толпы, создание кратких и емких лозунгов;
• 5. Отсутствие подчинения и дисциплины, как в армии, так на производстве;
• 6. Неуравновешенность эмоциональных состояний, проявление чувств ненависти, жестокости, презрения к человеческой жизни и страданиям людей;
• 7. Возникновение паники, проявившееся в развале армии, промышленности, погромах населения;
• 8. Беспорядок во всех сферах общественной жизни.

Он так же, как и предыдущие авторы, описывал жестокость разбушевавшейся толпы. «Осажденные министры не были убиты, их лишь загнали в Петропавловскую крепость, где томились царские министры. Участь, постигшая женщин, была куда страшнее, чем вообще способно представить наше воображение. Многие были убиты; те же, кого избежала милосердная смерть, были варварски изнасилованы. Они были обесчещены столь отвратительным образом, что вскоре скончались в ужасной агонии. Многие из официальных лиц временного правительства также были умерщвлены с садистским зверством» (Сорокин, 1992, с. 242).

Особое внимание П. А. Сорокин уделил ораторскому искусству. Вот как он описывал выступление В. И. Ленина на съезде рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. «Взобравшись на подмостки, он театральным жестом сбросил с себя плащ и стал говорить. Лицо этого человека содержало нечто, что очень напоминало фанатизм староверов. Он был достаточно скучным оратором, и его попытка разбудить большевистский энтузиазм в массах полностью провалилась. Его речь была принята холодно, а персона встречена даже с некоторым озлоблением, так что он был вынужден покинуть съезд с явным провалом» (Сорокин, 1992, с. 233). Во второй раз П. А. Сорокин слушал речь В. И. Ленина около особняка Кшесинской. «Воистину он слабый оратор, но мне показалось, что этот человек может пойти далеко. Почему? Да потому, что он был готов поощрять толпу на любое насилие, преступление, жестокость, на которые в создавшихся деморализованных условиях люди и так были готовы» (Сорокин, 1992, с. 233).

Более искусным оратором оказался Л. Д. Троцкий. «Улицы, примыкающие к Таврическому дворцу, придворцовая площадь были заполнены солдатами и матросами, а посреди всего этого столпотворения в автомобиле стоял Троцкий. «Вы, товарищи матросы, — гордость и слава русской революции. Вы ее лучшие защитники и пособники. Своими деяниями, преданностью коммунизму, безжалостной ненавистью и истреблением всех эксплуататоров и врагов пролетариата Вы пишите бессмертные страницы в историю революции. Теперь же перед Вами стоит новая задача — довести революцию до ее заключительного этапа и воздвигнуть царство коммунизма, диктатуру пролетариата, и начать тем самым мировую революцию. Величайшая драма началась. Победа и вечная слава призывают нас к этому. Пускай враги наши трепещут. Никакой жалости, никакого милосердия к ним. Сконцентрируйте всю свою ненависть. Уничтожьте врагов раз и навсегда!» (Сорокин, 1992, с. 236).

Попробовал выступать перед толпой и сам П. А. Сорокин. «Я попытался объяснить людям, что Советы не обладают всей полнотой власти, поскольку требования большевиков не возможны. Я пытался объяснить также, какие бедствия могут последовать из их намерений. Однако я как будто бы разговаривал не с людьми, а с неким монстром, глухим ко всяким доводам, обуреваемым ненавистью и бесчувственной жестокостью, соблазненным идиотическими лозунгами большевиков. Я никогда не забуду эти лица в обезумевшей толпе. Они потеряли все человеческое, укрепив в себе лишь звериное начало. Толпа ревела, угрожала, потрясала кулаками» (Сорокин, 1992, с.238).

Неудачу П. А. Сорокина можно объяснить тем, что он пытался воздействовать на рассудок толпы, на логику, он анализировал причины и последствия действий толпы. Успех же В. И. Ленина и Л. Д. Троцкого обеспечивался тем, что они говорили короткими, емкими, хлесткими лозунгами, воздействовали на чувства людей. Кроме того, Л. Д. Троцкий умело подчеркивал значимость людей из толпы, их особую роль в истории мировой революции.

В книге «Социология революции» (1925) П. А. Сорокин проанализировал причины революций. Он отмечал, что каждый революционный период отмечен ростом убийств, садизма, жестокости, зверств и пыток. Обзор серии революций, разбросанных географически и во времени, русские революции XVII века, 1905 г., 1917— 1924 гг.; французские революции 1789, 1848, 1870−1871 гг.; германская революция 1848 г.; английская революция 1648 г.; ряд античных и средневековых революций, позволил ему выявить характерные черты революций. Во-первых, революция означает смену в поведении, психологии, идеологии, верованиях и ценностях. Вовторых, она приводит к изменениям в биологическом составе населения, его воспроизводства и отбора. В-третьих, революция означает деформацию всей социальной структуры общества. В четвертых, она привносит сдвиги в фундаментальные социальные процессы. Революция, по мнению П. А. Сорокина, ухудшает экономическое и культурное положение страны. Революция не социализирует, а биологизирует поведение и психику людей.

П. А. Сорокин называет две причины революций: репрессия инстинктов населения и вырождение элиты общества. «Человеческое поведение развивается по биологическим законам. Репрессированные инстинкты, разрушившие условные фильтры поведения, начинают оказывать давление на все остальные инстинкты. Баланс между ними исчезает. Это приводит к новой серии сдвигов в условных рефлексах. Революция в поведении людей наступает незамедлительно. Условно принятые „одежки“ цивилизованного поведения мгновенно срываются, а на смену социуму на волю выпускается бестия» (Сорокин, 1992, с. 274). Наши наблюдения подтверждают мысль П. А. Сорокина о том, что в толпе, особенно в возбужденной, революционной толпе, человек утрачивает культуру и становится существом природным, управляемым исключительно своими инстинктами.

Теорию инстинктов социального поведения П. А. Сорокин применял для объяснения причин революции в России в 1917 г. В книге.

«Социология революции» он пишет: «Все возрастающее подавление основных инстинктов населения, их базовый характер и бессилие групп, стоящих на страже порядка, — таковы три элемента адекватного описания условий революционного взрыва» (Сорокин, 1992, с. 19). П. А. Сорокин выдвигает исходный тезис о том, что социальное поведение основано на психофизических механизмах, и что субъективные аспекты поведения суть переменные величины. Интегральным фактором всей социальной жизни он считал коллективный рефлекс или инстинкт.

Анализируя причины революций, он отмечает, что «предпосылкой всякой революции всегда было увеличение подавленных базовых инстинктов большинства населения, а также невозможности даже минимального их удовлетворения». Он обнаружил восемь подавленных базовых инстинктов у большинства населения России накануне революции:

• 1. Подавленный голодом пищеварительный инстинкт.
• 2. Подавленный деспотическими экзекуциями, массовыми убийствами, кровавыми зверствами инстинкт индивидуального самосохранения.
• 3. Подавленный инстинкт коллективного самосохранения (к примеру, подавление семьи, религиозной секты, партии посредством осквернения их святынь, измывательств над их членами и т. п.).
• 4. Неудовлетворение потребностей населения в жилище и одежде.
• 5. Подавленный половой инстинкт во всех его проявлениях.
• 6. Подавленный собственнический инстинкт масс, господство бедности и лишений, в особенности, если это происходит на фоне благоденствия других.
• 7. Подавленный инстинкт самовыражения; люди сталкиваются, с одной стороны, с оскорблениями, пренебрежением, перманентным и несправедливым игнорированием их достоинств и достижений, а с другой — с преувеличением достоинств людей, не заслуживающих того.
• 8. Подавленный инстинкт борьбы и соревновательности, творческой работы, приобретения разнообразного опыта, потребности в свободе (в смысле свободы речей и действий) (Сорокин, 1992, с. 272−273).

Если подавляются эти инстинкты, то мы имеем все слагаемые революционного взрыва. Репрессированные инстинкты, разрушившие условные фильтры поведения, утверждает П. А. Сорокин, начинают оказывать давление на все остальные инстинкты (см.: Сорокин, 1992, с. 274).

При этом П. А. Сорокин не проводит принципиальной терминологической разницы между понятиями «инстинкт», «рефлекс», «импульс», «потребность», используя их синонимично. Он проводит исторический анализ случаев подавления базовых инстинктов в разных странах в разные времена и приходит к выводу' о том, что репрессированные инстинкты всегда служили поводом для народных волнений.

П. А. Сорокин анализирует последствия подавления инстинктов масс и делает следующие выводы. Во-первых, в течение предреволюционного периода мы должны обнаружить исключительно сильное подавление серии базовых инстинктов масс. Во-вторых, к революционным действиям будут склонны те индивиды и группы, чьи базовые инстинкты репрессированы. В-третьих, поскольку подавленные инстинкты разных людей и групп отличаются по характеру и глубине, то можно предсказать и объяснить сколь далеко в революционности зашла каждая группа, кто первой из них начнет революцию, в каком порядке все последующие группы будут вступать в революционное движение.

Вторая причина революций состоит в вырождении элиты общества. Во всех странах, во все предреволюционные эпохи правящие элиты «несут в себе черты анемии, бессилия, нерешительности, некомпетентности, растерянности, легкомысленной неосмотрительности, моральной распущенности, коррупции, безнравственной изощренности» (Сорокин, 1992, с. 288). П. А. Сорокин предлагает принципы управления обществом, способствующие профилактике революционных взрывов:

• 1. Социальные реформы не должны попирать человеческую природу и противоречить ее базовым инстинктам.
• 2. Тщательное научное исследование конкретных социальных условий должно предшествовать любой практической реализации реформирования.
• 3. Каждый реконструктивный эксперимент вначале следует тестировать на малом масштабе.
• 4. Реформы должны проводиться в жизнь правовыми и конституционными средствами (Сорокин, 1992, с. 271).

Итак, П. А. Сорокин подчеркивает инстинктивную основу, утрату культурных форм поведения и однотипность психологических проявлений революционной толпы, независимость от национальных характеристик.