Принципиальные ограничения возможностей социального прогнозирования

Описанный выше инструментарий научного прогнозирования не может применяться для исследования перспектив развития всех без исключения социальных явлений. В качестве примеров социальных явлений, по отношению к которым инструментарий социального прогнозирования вообще неприменим или применим с существенными оговорками, можно привести науку, искусство, мораль и другие формы общественного сознания.

Наука как социальный институт (т. е. ее структура, перспективность отдельных направлений, кадры, учреждения, информационное обеспечение и т. д.) вполне поддается прогнозированию. То же относится к искусству и вообще к культуре как социальному институту. Но возможны ли прогнозы конкретного содержания науки и искусства? Возможно ли ответить на вопрос, каким может и должно стать в деталях их содержание через десять или сто лет?

На этот вопрос можно и должно попытаться ответить с помощью иных форм конкретизации категории предвидения. Например, в форме предугадывания, т. е. в форме размышлений о будущем науки и искусства, или в форме научной фантастики, т. е. в форме конкретизации не научных, а художественных категорий средствами искусства. Такие попытки очень ценны и конструктивны. Но это не прогнозирование в смысле построения поисковых и нормативных моделей. Можно ли представить себе поисковую и нормативную модель конкретного содержания науки или искусства? Это означает, по существу, попытку описания проблем, которые будет решать наука будущего: как она их будет решать, какие научные открытия подготовят решение этих проблем или какие романы и стихи будут писать через десять или двадцать лет.

Можно предвидеть (предугадать), в каком примерно направлении пойдет, допустим, решение проблемы управляемой термоядерной реакции. Но невозможно построить прогностическую модель того, каким образом и когда именно эта проблема будет решена, каким конкретно будет содержание физики через годы или века. Подобные попытки практически бесплодны. Но если бы кому-либо удалось дать достоверный прогноз в отношении того, например, какое именно научное открытие будет сделано через месяц или какие именно стихи будут писать через год, то он тем самым совершил бы научное или художественное открытие. Другими словами, произошло бы мгновенное самоосуществление (или саморазрушение) прогноза — настолько мгновенное, что не осталось бы никакой дистанции между прогнозом на будущее и текущим научным или художественным творчеством. Открытия потому и называются открытиями, что о них мало что можно сказать заранее. Эта истина, высказанная в свое время Дж. Берналом, пока что еще никем не опровергнута. Таким образом, конкретное содержание таких общественных явлений, как наука, искусство и др., не помается прогнозированию. Это, по-видимому, относится ко всем формам общественного сознания.

Другим примером принципиально непрогнозируемых социальных явлений в рамках кратко-, среднеи долгосрочных прогнозов могут служить конкретные детали далекого будущего человечества. Опыт показывает, что инструментарий социального прогнозирования (в смысле качественно-количественных оценок) оказывается практически возможным самое большее на ближайшие 20—30 лет, и только в некоторых (очень немногих) отношениях — на 50—100 лет. Все дальнейшее достижимо лишь для сверхдолгосрочных прогнозов, т. е. для научного предвидения на уровне общих закономерностей развития природы и общества. Нельзя предсказать, как именно, в каких конкретных формах будут осуществлены социальные идеалы человечества. Причина в том, что за пределами ближайших десятилетий прогнозная информация оказывается недостаточной, поскольку возникает ряд проблем, о решении которых мы сейчас не имеем никакого представления. Поэтому в отношении далекого будущего человечества подлинно научное предвидение ограничивается только общими перспективами.