Участие «народного элемента» в уголовном правосудии россии по судебным уставам 1864 года: вопросы теории, законодательного регулирования и судебной практики

Участие представителей общества в осуществлении правосудия как принцип, определяющий качественные характеристики судебной власти, в русской юридической литературе конца XIX — начала XX века.

Судебная реформа 1864 г. в России привела к закреплению различных форм участия представителей общества в осуществлении правосудия, некоторые из которых были ранее известными российскому законодательству (сословные представители), а некоторые — новыми (присяжные заседатели). Реформа вызвала импульс в науке уголовно-процессуального права того времени по исследованию этого начала судопроизводства.

В результате, в научных исследованиях сложилось несколько подходов к пониманию сущности участия общества в отправлении правосудия в системе начал уголовно-процессуального права и судоустройства.

Первый подход состоял в признании указанного начала принципом уголовного судопроизводства.

Так в фундаментальном «Курсе уголовного судопроизводства» профессор И. Я. Фойницкий относил участие «народного элемента» в составе суда к характерным чертам и руководящим основаниям¹ уголовного судопроизводства, рассматривая эти положения в самой первой, вводной части своего курса, предшествующей как судоустройственному разделу («Судебные установления»), так и сугубо процессуальным разделам («Предмет процесса», «Движение уголовных дел»). Под участием народа в осуществлении правосудия И. Я. Фойницкий понимал «…привлечение к нему лучших из полноправных граждан, исполняющих судебные обязанности не по долгу службы, а как политическое право и государственную повинность»^[1][2].

В работе Д. И. Тальберта участие народа в отправлении правосудия признавалось основным началом уголовного судопроизводства. Автор определял «народных судей» как частных лиц, избранных из народа, для которых «…отправление правосудия составляет временное занятие, выполняемое при одном запасе житейской опытности и здравого смысла, без особой специально-юридической подготовки к этого рода деятельности»¹.

С. И. Викторский также относил участие народного элемента в уголовном суде к основным началам уголовно-процессуального права. Разграничивая категории состава судов, автор выделял «народных судей», под которыми понимал судей, выбираемых самим населением и призываемых к исполнению судейских обязанностей временно, т. е. не делающих из этих занятий специальности и не бросающих своих обычных^[3][4].

Ряд авторов относили участие народа в отправлении правосудия к принципам судоустройства.

Так В. И. Случевский в «Учебнике русского уголовного процесса. Судоустройство-судопроизводство» рассматривал участие представителей «народного элемента» в составе суда как форму внутренней организации судов, подчеркивая «особо решительное организационное для суда значение» этого начала^[5].

М. В. Духовской признавал участие народа в отправлении правосудия основанием для построения системы уголовных судов, раскрывая содержание этого начала в разделе «Судоустройство» своего учебника^[6].

Обе эти позиции соединил И. В. Михайловский в своем труде «Основные принципы организации уголовного суда», где он рассматривал «едва ли не самый трудный в теории судоустройства»^[7] вопрос об отнесении участия «общественного элемента» в осуществлении судебной власти к основным принципам судоустройства и судопроизводства. Критикуя позицию противников этого тезиса, считавших, что участие народа в отправлении правосудия — не более чем «историческая категория», автор отмечал, что «…всей полноты законодательных гарантий независимости судей не существует почти нигде»^[8], что порождает «чувство вполне естественного недоверия общества к абсолютной беспристрастности суда в тех делах, где так или иначе заинтересована власть»^[9]. В такой ситуации, подчеркивал автор, необходимы дополнительные гарантии «беспристрастия, независимости, знаний и опыта», которые дает участие общественного элемента в составе уголовного суда^[10]. Именно содержание этих «дополнительных гарантий» и их значение для уголовного судопроизводства позволили И. В. Михайловскому отнести рассматриваемое начало к основным принципам организации уголовного суда.

Рассматривая значение этого «основного начала» уголовно-процессуальной деятельности, представители дореволюционной науки отмечали две группы задан, решение которых обеспечивается участием представителей общества в отправлении правосудия: судебно-политические (уголовно-политические)) задачи и задачи, обеспечивающие изменение качества правосудия.

Первой судебно-политической задачей, решаемой за счет привлечения общества к осуществлению правосудия, обозначалась легитимизация судебной власти.

Так И. В. Михайловский, отмечавший, что «абсолютное доверие общества к справедливости и беспристрастию суда есть одно из драгоценнейших благ для государства»¹, указывал на то, что участие представителей общества в составе суда легитимизирует судебную власть, повышает доверие населения к ней, «содействует поднятию авторитета приговоров и их репрессивности»^[11][12].

Н. Н. Полянский рассматривал участие общества в отправлении правосудия как важнейшее начало уголовного судопроизводства, обеспечивающее доверие общества к судебной власти: «Как бы ни судил суд присяжных, общество нс может не питать к нему доверия, потому что он есть „плоть от плоти“ общества, потому что присяжные заседатели несут с собою в суд… воззрения на преступление и наказание, которые являются в обществе господствующими»^[13].

Подобную точку зрения разделял и Н. Н. Розин: «Повышение доверия населения к суду и есть та основная судебно-политическая идея, на которой ныне базируется институт народного участия в отправлении уголовного правосудия»^[14].

По мнению Д. И. Тальберга, участие народа в правосудии увеличивает доверие в обществе к суду и обеспечивает уверенность, что «…всякое судебное решение основано на строго объективных данных, добытых путем обстоятельного изучения всех вопросов, возникших из судебного разбирательства»^[15]. Автор отмечал особенный аспект такой легитимизации: «Осуществление уголовного закона при участии народного элемента в правосудии, теряет значение одностороннего акта государства, и в народные массы вносится убеждение, что право есть объективный порядок, который в силу внутренней его необходимости, должен реализовываться в жизни»^[16].

В дореволюционной литературе высказывалась позиция, что участие народного элемента в уголовном правосудии усиливает независимость суда от правительства.

И. В. Михайловский отмечал, что абсолютных гарантий независимости судей создано быть не может, однако, участие общественных представителей в составе суда, «сегодня занимающих судейские кресла, а завтра их покидающих и смешивающихся с массой граждан»¹, существенно снижает опасность влияния на суд со стороны других ветвей власти. Кроме того, если профессиональный состав суда оказался под воздействием некоего внешнего влияния, «общественный элемент может представить противовес»^[17][10].

И. Я. Фойницкий рассматривал народное участие в уголовном процессе как необходимую гарантию сочетания «судебной способности», которой в наибольшей степени наделены профессиональные судьи, и независимости, которая привносится в судопроизводство именно народным элементом: «Независимость без судебной способности ведет к произволу, судебная способность без независимости создает одностороннюю, пристрастную судебную деятельность»^[19].

Другое проявление судебно-политического значения связывалось в литературе того времени с общественным контролем за правосудием.

И. В. Михайловский, отмечая, что общественный контроль и активное участие населения во всех важнейших актах государственной деятельности есть «condition sine qua поп» здоровой жизни, силы и процветания государства, указывал, что было бы в высшей степени нелогично устранять участие населения в «великой области государственной деятельности — отправлении правосудия, области, так тесно связанной с правами и интересами граждан, области, где государство осуществляет столь опасные функции власти как принудительные»^[20].

Следующая задача судебно-политического характера, решаемая рассматриваемым институтом, по мнению авторов того времени, состояла в создании препятствия вырождения судейского корпуса в касту,.

оторванную от жизни. Как указывал Д. Г. Тальберг, «…участие общества в правосудии влечет за собой выяснение живущего в народе правосознания, и в живом общении, которое устанавливается между народными воззрениями и положительным правом, познаются многие пробелы действующего законодательства…»^[21].

И. В. Михайловский высказывал аналогичное суждение, полагая, что участие общественных представителей в составе суда «…препятствует образованию рутины и полной оторванности от жизни, препятствует корпорации судей выродиться в касту»^[22]. Автор подчеркивал, что постоянный обмен мнений с лучшими представителями общества «…способствует более полному знанию судьями жизни и интересов общества, знакомит их с правовыми воззрениями общества и вследствие этого заставляет проверять и углублять свои воззрения, а иногда и исправлять их»¹.

B. И. Случевский отмечал еще одну уголовно-политическую задачу, решаемую с участием представителей общества в отправлении правосудия, состоящую в том, что такой суд «…развивает в обществе чувство законности, подымает в массе населения сознание личной ответственности и личного достоинства и содействует сближению положительного закона с правосознанием народным»^[22][24].

«По окончании своей обязанности присяжный возвращается, — писал В. К. Случевский, — как бы преображенный; он отправлял в суде, в качестве присяжного, такую важную функцию, которая подняла его в его собственных глазах и в глазах близких ему людей и дает основание, путем рассказов домашним и соседям о вынесенном из суда, содействовать распространению сведений о том, что преступление, как ни велика сила его действия, находит свое возмездие в правосудии»^[25].

C. С. Хрулев приводил любопытный случай, как по делу об убийстве одного крестьянина его снохою, к которой он во время отсутствия ее мужа приставал с любовными предложениями, а потом, получив решительный отпор, бил и притеснял, подсудимая, молодая крестьянка, стоя пред судебным следователем, упорно отрицала свою виновность, но бывший в камере почтенного вида крестьянин, обращаясь к обвиняемой, сказал ей: «„Что ты молчишь? Помолись на святую икону и говори… правду… Нетто изверги будут тебя судить?.. Нешго суд не разберет твоего страдального дела?.. Вон, спроси Петра Климыча, бывшего присяжным, как они судили… Нетто суду то дорого человеческую душу загубить?“… Не успел закончить своих слов крестьянин, как обвиняемая упала на колени и со слезами на глазах созналась в преступлении…»^[26].

0 распространении среди населения знаний права вследствие участия в уголовном правосудии писали И. В. Михайловский^[27] и М. В. Духовской^[6].

Н. П. Тимофеев утверждал, что благотворное влияние «народного элемента» проявляется в «…искоренении взяточничества, уменьшении в некоторых местностях числа преступлений, особенно тех, на которые присяжные смотрят строже, увеличении числа подсудимых, сознающихся в совершенных преступлениях… повышении уровня правовой культуры народа и профессионального уровня коронных судей»^[29].

Очевидно, что указанные задачи, с разной степенью эффективности, могли бы быть решены в любых формах участия народа в отправлении правосудия (например, судом шеффенов и т. п.), однако в литературе выделялся особый круг задач, решение которых было возможно только в суде с участием присяжных заседателей.

Как справедливо отмечал один из авторов Судебной реформы 1864 г. С. И. Зарудный, именно суд присяжных способствовал появлению качественно нового правосудия, стал новым «судебным методом»¹.

В чем же проявлялся этот новый «судебный метод»?

И. В. Михайловский указывал, что участие присяжных заседателей в судопроизводстве в высшей степени способствует индивидуализации каждого рассматриваемого судом дела, что обусловлено мотивационным интересом представителей народа, впервые участвующих в уголовном деле: «Зная, что от его решения зависит участь человека, такой случайный судья будет глубоко интересоваться каждой мелкой подробностью дела, тут все для него ново и интересно, каждый факт обращает на себя его внимание и представляется заслуживающим всестороннего исследования»^[30][31]. Автор справедливо указывал, что «…хотя присутствие общественных представителей заставит потерять на рассмотрение этого дела в десять раз больше времени, но эта потеря с избытком вознаграждается огромной пользой для правосудия. Такой порядок препятствует чрезмерно увлекаться скоростью судебного разбирательства, препятствует вырождению этого разбирательства в „полевой суд“»^[10].

Известный ученый и присяжный поверенный Л. Е. Владимиров отмечал, что доказательства, но уголовному делу — это не абстрактные доводы, а «клочки действительности», правильная их оценка предполагает знание жизни общества, его характера, что присуще именно коллегии присяжных^[33].

Д. И. Тальберт подчеркивал, что присяжный заседатель «…действует индивидуально в каждом отдельном случае, он свободен от односторонности и узости взглядов профессионального судьи, от склонности последнего к обобщениям и шаблонным взглядам»^[34].

По мнению Н. Д. Сергеевского, профессиональный судья, выполняя функцию подведения частного случая под общую норму закона, «…в бесконечном разнообразии юридических и фактических отношений неизбежно старается уловить общие родовые черты и по ним классифицирует деяние… в каждом новом деле он старается… схватить ту общую сторон}', которой оно соприкасается с массой других… подобных дел, и все менее и менее интересуют его особенности, лежащие в лице преступника и в обстоятельствах преступления»¹. Народные же судьи, призываемые для участия в правосудии, «могут самым полным и беспристрастным образом разрешить вопрос о факте и виновности; впечатлительность их не притупляется привычкой к ремеслу»^[35][10].

Л. Е. Владимиров полагал, что самое «…учреждение суда присяжных есть не что иное, как сильный протест против… осуждения, без обращения внимания на индивидуальные обстоятельства, часто изменяющие самое свойство преступления»^[37].

Выделяя еще один аспект этого нового «судебного метода», И. Я. Фойницкий совершенно справедливо отмечал: «Замечено, что и наш присяжный суд несравненно легальнее суда бесприсяжного. Основные начала непосредственности, устности, гласности и равноправности сторон в последнем утрачивают свою живучесть, превращаясь в пустые обрядности ничтожного практического значения, так как бесприсяжный суд в совещательной комнате может знакомиться с письменным производством»^[38].

С такой позицией солидаризовался И. В. Михайловский, который указывал, что суд присяжных в высшей степени содействует соблюдению процессуальных гарантий и в особенности принципу непосредственности. Автор подчеркивал, что все, что предшествовало открытию судебного заседания, весь материал, служивший для предъявления обвинения, для предания суду — не должен существовать для судей, призванных решить дело по существу. И эта особенность напрямую обеспечивает независимость судей, поскольку «…на них не оказывают никакого влияния акты предварительного следствия, когда на судебном следствии перед судьями развертывается вся картина дела»^[27].

В. И. Случевский отмечал, что последствия принятия в судопроизводстве начал непосредственности и устности «с неизбежностью проявляются в ходе всего процесса», в том, что они «низводят предварительное следствие на степень подготовительной к судебному следствию стадии процесса»^[40]. Этот эффект обусловлен тем, что «коль скоро для оценки уголовных доказательств современный процесс требует непосредственного к ним со стороны судьи отношения, то естественно, что предварительное следствие с его протоколами должно получить второстепенное значение сравнительно со следствием судебным»^[10].

Именно суд присяжных, по мнению М. В. Духовского, способен обеспечить большую справедливость приговора суда: «Народные представители привлекаются на суд, прежде всего потому, что участие их дает возможность справедливее и полнее разрешить вопрос о виновности. Присутствие их помогает составить приговор, более согласный с внутренней справедливостью и с требованиями жизни»¹.

Ы. Д. Сергеевский писал: «Суд присяжных, по существу своему, есть выразитель народного правосознания. Те из уголовных законов, которые противоречат народному правосознанию и поэтому чужды народной жизни, не будут применяться судом присяжных, так как веления, ими налагаемые, не вытекают из потребностей жизни, не понятны для граждан, а поэтому не могут и служить основанием для уголовной ответственности»^[6][43].

Таким образом, в дореволюционной науке уголовно-процессуального права участие народа в отправлении правосудия рассматривалось в качестве принципа уголовно-процессуального права, имеющего важное процессуальное и судоустройственное значение. При этом подчеркивалось существенное влияние, которое оказывало данное начало на качественные характеристики судебной власти, вплоть до их существенного изменения в суде с участием присяжных заседателей.

• [1] Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. В 2 т. Переизд. СПб.: Альфа, 1996. Т. 1. С. 59.
• [2] Там же. С. 118.
• [3] Тальберг Д. Г. Русское уголовное судопроизводство. Т. 1. Киев: Т-во печ. дела и торг.И. Н. Кушнерев и Ко в Москве, Киев, отд-ние, 1889. С. 47.
• [4] Викторский С. И. Русский уголовный процесс. М.: Казенная ж.-д. ТипографияМосковского узла, 1912. С. 29.
• [5] Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство — судопроизводство. 4-е изд., испр. и доп. СПб., 1913. С. 213.
• [6] Духовской М. В. Русский уголовный процесс. С. 83.
• [7] Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда. Уголовнополитическое исследование. Томск: Паровая типо-лит. П. И. Макушина, 1905. С. 191.
• [8] Там же. С. 195.
• [9] Там же. С. 196.
• [10] Там же.
• [11] Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда. Уголовнополитическое исследование. С. 196.
• [12] Там же. С. 197.
• [13] Полянский Н. Н. Уголовный процесс. Уголовный суд, его устройство и деятельность.М.: Т-во И. Д. Сытина, 1911. С. 68.
• [14] Розин Н. Н. Уголовное судопроизводство. С. 107.
• [15] э ТальбергД. Г. Русское уголовное судопроизводство. С. 64.
• [16] Там же. С. 63.
• [17] Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда. Уголовнополитическое исследование. С. 197.
• [18] Там же.
• [19] Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. С. 125.
• [20] Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда. Уголовнополитическое исследование. С. 197—198.
• [21] Тальберг Д. Г. Русское уголовное судопроизводство. С. 63.
• [22] Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда. Уголовнополитическое исследование. С. 198.
• [23] Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда. Уголовнополитическое исследование. С. 198.
• [24] Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство — судопроизводство. С. 218.
• [25] Случевский В. К. О суде присяжных и его противниках // Журнал Министерства юстиции. СПб.: Тин. Правит. Сената, 1896. № 3. С. 180.
• [26] Хрулев С. С. Суд присяжных: очерк деятельности судов и судебных порядков / [соч.]Сергия Хрулсва. СПб.: типография Правительствующего Сената, 1886. С. 150.
• [27] Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда. Уголовнополитическое исследование. С. 200.
• [28] Духовской М. В. Русский уголовный процесс. С. 83.
• [29] Тимофеев II. П. Суд присяжных в России. Судебные очерки /II. П. Тимофеев. М. :Типография А. И. Мамонтова и Ко, 1881. С. 16.
• [30] Кони А. Ф. История развития уголовно-процессуального законодательства в России.Собр. соч. в 8 т. М" 1967. Т. 4. С. 331."
• [31] Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда. Уголовнополитическое исследование. С. 199.
• [32] Там же.
• [33] Владимиров Л. Е. Суд присяжных. Условия действия института присяжных и методразработки доказательств. М.: Изд-во СГУ, 2008. С. 61—62.
• [34] Тальберг Д. Г. Русское уголовное судопроизводство. С. 64.
• [35] Сергеевский Н. Д. О суде присяжных. Ярославль: Тин. губ. правл., 1875. С. 131.
• [36] Там же.
• [37] Владимиров Л. Е. Суд присяжных. С. 17.
• [38] Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. С. 348.
• [39] Михайловский И. В. Основные принципы организации уголовного суда. Уголовнополитическое исследование. С. 200.
• [40] Случевский В. К. Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство — судопроизводство. С. 54.
• [41] Там же.
• [42] Духовской М. В. Русский уголовный процесс. С. 83.
• [43] Сергеевский Н. Д. Избранные труды / отв. ред. А. И. Чучаев. М., 2008. С. 193.