Жаргон как средство самоактуализации осужденных

1. Общая характеристика общения с социально-психологических позиций, особенности криминального общения.

2. Жаргон как вербальное средство криминогенного общения.

3. Подкрепление жаргона невербальными приемами криминогенного общения в целях самоактуализации осужденного Заключение Список использованной литературы.

Задачи психологии можно разделить на теоретические и практические. Теоретические задачи связаны с выявлением особенностей психологического познания, т. е. объективных связей, которыми они определяются. Психология ставит задачу изучения психики как качественно специфического свойства человека в единстве ее внутренних и внешних проявлений.

Основной теоретической задачей психологии является раскрытие специфических психологических закономерностей. В сферу психологического исследования входят также различные виды теоретической и практической деятельности, межличностные отношения, особенности общения между людьми.

Проблема общения традиционно находится в центре внимания отечественных социальных психологов в связи с ее значимостью во всех сферах жизнедеятельности человека и социальных групп. Человек без общения не может жить среди людей, развиваться и творить. Существование и развитие социальных групп также тесно связано с общением. В широком смысле общение представляет собой совокупность совершенно различных связей между людьми. Определенные особенности общения в исправительных учреждениях между осужденными связаны с его криминологическим характером.

Данная работа ставит своей целью изучение жаргона как одной из составляющих криминогенного общения и как средства самоактуализации осужденного.

Задачи исследования:

— определение понятия общения в целом, и криминогенного, в частности;

— анализ функций криминогенного общения;

— исследование жаргона как вербального приема обмена информации у осужденных;

— анализ способов подкрепления жаргона невербальными приемами криминогенного общения в целях самоактуализации осужденного.

Проблема криминогенного общения затрагивалась в публикациях Ю. М. Антонина, А. И. Гурова, И. В. Каретникова, Ю. А. Алферова, А. Д. Сафронова, Г. А. Туманова, А. В. Усса, А. Н. Сухова, В. Ф. Пирожкова, Г. Ф. Хохрякова, И. В. Шмарова, Л. А. Милъянетова и др. Рассматриваемый феномен связан с особенностями тайного общения, уголовным жаргоном, блатной музыкой, условными звуковыми сигналами, аудиовизуальным тайным общением, особенностями тайного письменного общения, техническими средствами. В результате обобщения накопленного эмпирического материала был сделан вывод о том, что субкультура связана не просто с особенностями общения преступников, а с самостоятельным его видом, качественно отличающимся от всех других видов, — криминогенным Сухов А. Н. Криминогенное общение в среде осужденных Рязань, 1993.

Структурно данная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы.

1. Общая характеристика общения с социально-психологических позиций, особенности криминального общения.

Прежде чем определить понятие криминогенного общения и роли в нем жаргона, обратимся к анализу общения как социально-психологической категории. Понятие общения, как и любое понятие социальной психологии, разрабатывалось многими исследователями и имеет разнообразные трактовки. Общение привлекало также внимание социологов, педагогов и философов. На мой взгляд, наиболее объемно это понятие представила Л. П. Буева, которая интерпретирует общение как процесс взаимосвязи и взаимодействия общественных субъектов (личностей, групп), характеризующийся обменом деятельностью, информацией, опытом, способностями, умениями и навыками, а также результатами деятельности; как одно из необходимых и всеобщих условий формирования и развития общества и личности Буева Л. П. Человек: деятельность и общение. М., 1978. С. 16.

Данное понятие разработано на стыке философии, социологии и социальной психологии и носит наиболее общий характер. Оно нацелено на изучение любых взаимосвязей между различными общественными субъектами, к которым относятся люди, социальные группы, социальные слои, общества. На социальном уровне общение является необходимым условием для передачи социального опыта и культурного наследия от одного поколения другому. В типичной социальной ситуации общение определяет организацию совместной деятельности людей.

В более узком психологическом смысле общение понимается как процесс и результат установления контактов между людьми или взаимодействие субъектов посредством различных знаковых систем (см. приложение). В психологическом словаре под редакцией А. В. Петровского и М. Г. Ярошевского общение рассматривается как сложный, многоплановый процесс установления и развития контактов между людьми, порождаемый потребностями в совместной деятельности и включающий в себя обмен информацией, выработку единой стратегии взаимодействия, восприятие и понимание людьми друг друга См. также: Петровский В. А., Виноградова А. М., Кларина Л. М. Учимся общаться с ребенком. М., 1993. С. 4. Данное определение интересно тем, что выделяет основное содержание общения, а именно: передачу информации, взаимодействие, познание людьми друг друга. Эти три характеристики содержания принято рассматривать как аспекты общения. Передача информации рассматривается как коммуникативный аспект общения; взаимодействие как интерактивный аспект общения; понимание и познание людьми друг друга как перцептивный аспект общения (Г.М. Андреева). Наиболее полно общение может быть изучено в единстве всех трех аспектов, однако при анализе феномена имеет смысл рассматривать каждый аспект отдельно. В следующих главах эти аспекты будут представлены более подробно. Иногда коммуникация, перцепция и интеракция изучаются в качестве основных функций общения.

Общение всегда рассматривалось как полифункциональный процесс. Вот далеко не полный перечень функций общения, которые определены по различным критериям: эмоциональная, информационная, социализирующая, связующая, самопознания Мудрих А. В. Общение школьников. М., 1987. С. 56.; установления общности, инструментальная, осознания, самоопределения Добрович А. Б. Воспитателю о психологии и психогигиене общения. Ы., 1987. С. 19.; сплочения, инструментальная, трансляционная, самовыражения (А.А. Брудный); контактная, информационная, побудительная, координационная, понимания, эмотивная, установления отношений, оказания влияния (Л.А. Карпенко) и др. Если же рассматривать общение в определенной системе отношений, то можно выделить совокупность трех групп функций:

1. Психологические функции обусловливают развитие человека как индивида и личности. В условиях общения многие психические процессы протекают иначе, чем в условиях изолированной индивидуальной деятельности. Общение стимулирует развитие мыслительных процессов (когнитивная деятельность), волевых процессов (активность), эмоциональных процессов (аффективность).

2. Социальные функции детерминируют развитие общества как социальной системы и развитие групп как составных единиц этой системы. Интеграция общества возможна только при условии наличия общения во всех его видах, типах и формах.

3. Инструментальные функции определяют многочисленные связи между человеком и миром в самом широком смысле слова; между различными социальными группами. Кроме того, они отвечают деятельной природе человека, социальных групп и обществ.

Социально-психологические причины криминогенного общения связаны с проявлением психофизиологической адаптации к условиям ИУ (зависит от вида режима) и с существующей в исправительных учреждениях субкультурой («другой жизнью»), тюремными традициями и обычаями. Результаты проведенных А. Н. Суховым исследований криминогенного общения позволили выделить разновидности деформации общения осужденных:

— изоляционную, возникающую в связи с фрустрацией, режимными ограничениями, проявляющуюся в стрессогенности общения, агрессивности и криминогенности;

— нравственную, являющуюся следствием негативных стереотипов восприятия, из-за чего взаимодействие между осужденными приобретает характер отчуждения;

— криминальную, образующуюся вследствие преступной деятельности лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы, обмена преступным опытом.

Деформация общения в среде осужденных затрагивает изменение всех его компонентов: информационного, перцептивного, интеракционного. Критериальные признаки криминогенного общения осужденных следующие: антиобщественная направленность недозволенных связей и содержания сообщений; сфера действий; стрессогенность; повышенная конфликтность; жесткий нормативно-ролевой характер; организующая роль в приготовлении групповых преступлений; специфика приемов изучения членов групп и каналов связи, конспиративность; использование условных речевых и неречевых средств связи; эмоциональность (экспрессия психологического воздействия) и др.

Криминогенное общение осужденных выполняет ряд специфических функций.

Коммуникативно-атрибутивная функция обусловлена криминальной деформацией общения осужденных. В процессе криминального общения происходит обмен скрываемой информацией, устанавливаются недозволенные связи. Для приготовления, совершения и маскировки преступлений осужденные используют условные средства общения (вербальные и невербальные). К вербальным средствам общения относится жаргон («блатная феня»), а к невербальным — татуировки, информация, передаваемая по коду (перестукивание через канализационные и отопительные системы), книгам, свист, условные жесты, позы, средства тайнописи. Чаще всего осужденные используют жесты рук, жаргон, особенности голоса и тайнопись.

Функция обмена преступным опытом общения осужденных. В процессе обмена информацией осужденные не только передают, но и приобретают преступные навыки. Передача опыта может происходить стихийно — под влиянием заражения, подражания, внушения, группового давления (прессинга) либо умышленно — в целях распространения и усвоения знаний, умений и навыков совершения и маскировки преступлений.

Познавательная (диагностическая) функция способствует выявлению участников криминогенного общения. В этом помогает анализ внешности, одежды, характерных поз и жестов, походки, манер, татуировок.

Организующая функция, т. е. функция организации преступной деятельности, умышленного создания криминогенных ситуаций. С помощью криминогенного общения умышленно подготавливается преступление: вырабатываются цели, план, определяются время, место, распределяются роли, осуществляется маскировка и формируется решимость.

Аффективно-побудительная функция криминогенного общения осужденных толкает их к совершению преступлений. Это достигается с помощью психического воздействия общения (насилия). Психическое насилие (прессинг) представляет собой умышленное, общественно опасное воздействие на психику человека, осуществляемое против или помимо его воли информационным или неинформационным путем, способное подавить свободу волеизъявления либо причинить психическую травму Ушатиков А. И., Казак Б. Б. Основы пенитенциарной психологии. Рязань, 2002. С. 434.

При этом используются угрозы, оскорбления, клевета, слухи, шантаж.

Компенсаторная функция криминогенного общения осужденных снимает его стрессогенность агрессивным путем, восполняет дефицит общения с помощью объединения в малые группы, приводит к насильственному удовлетворению потребностей, безнравственным способам самоутверждения, гомосексуализму, наркомании. В криминогенных ситуациях осужденные «выплескивают» накопившуюся агрессию, пытаются выйти из стрессовых состояний.

2. Жаргон как вербальное средство криминогенного общения.

Жаргон относится к вербальным средствам криминогенного общения осужденных, способствующий самоактуализации осужденного. Связь, устанавливаемая им, всегда односторонняя: это либо сигнал, либо в той или иной форме выраженное понуждение См.: Словарь тюремно-лагерно-блатного жаргона. М. 1992. Жаргон должен изобличать в преступнике «своего», доказывать его полную принадлежность к уголовному миру.

Преступники придают большое значение брани. Она имеет конкретную направленность и представляет собой оскорбление, смыть которое можно только по тюремным правилам. Среди преступников распространено принятие клятвы. Большая или меньшая сила придается и небранным блатным словам.

Осужденным свойственно хвастовство. Хвастают для сохранения самообладания, уверенности в себе и для удержания своей власти над подчиненной «бражкой». Речь преступника носит заторможенный характер, поскольку он боится произнести лишнее или запретные слова (табу).

Внутренняя напряженность жаргонной речи часто ничем не снимается. В таких случаях на помощь приходят жесты.

В словарях русского языка блатная музыка определяется как лексика деклассированных элементов. Слово «феня» обозначает то же самое, что и блатная музыка, и является одним из элементов воровского фразеологизма «ботать по фене» — говорить на языке деклассированных. «Ботать по фене» -говорить на языке офеней. (Офени — это торговцы мелким товаром, имевшие свой условно-профессиональный язык, который они использовали при обмане покупателей, в опасных ситуациях, когда нужно было скрыть свои намерения и действия). «Бродячая», полная риска профессия офеней сделала их близкими людям «дна». Современное слово «офеня» в словосочетании «ботать по фене» превратилось в лексему «феня». Позднее оно стало обозначать лексику деклассированных элементов. У слова «феня» имеется ряд синонимов: воровской язык, блатной язык, язык преступников, блатной жаргон, арго. Наиболее употребительным стал термин «жаргон», который в настоящее время смешивают с уголовно-профессиональным языком и даже с просторечием.

Жаргон вырабатывается стихийно. Он непонятен для непосвященных (законопослушных граждан), что уголовный мир нередко использует в противоправных целях. Арготизмы нашли широкое отражение в художественной литературе в произведениях Л. Леонова, П. Нилина, Г Медынского, В. Шалимова, братьев Вайнеров, Н. Леонова, В. Каверина. Все произведения, описывающие преступный мир, в зависимости от характера описываемого можно разделить на пять групп:

1) дающие общую картину социального «дна» в его естественном состоянии («Вор» Л. Леонова, «Конец хазы» В. Каверина);

2) показывающие мир деклассированных элементов и борьбу с ними правоохранительных органов («Эра милосердия» А. и Г. Вайнеров, «Неустановленное лицо» С. Устинова, «Агония» Н Леонова);

описывающие жизнь преступников в местах лишения свободы («Одлян, или Воздух свободы» Л. Габышева);

рассказывающие о жизни в местах лишения свободы политических заключенных и профессиональных преступников (произведения А. Солженицына, В. Шалимова, А. Жигулина и др.);

5) посвященные проблемам преступности среди подростков и перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей («Педагогическая поэма» А. Макаренко, «Честь» Г. Медынского и др.).

Большинство осужденных знают и употребляют от одного до нескольких десятков слов, с помощью которых маскируют цели и мотивы криминогенного общения и деятельности. Тягу к жаргону В. Ф. Пирожков объясняет следующими мотивами: владение жаргоном дает возможность повысить свой статус, знание жаргона позволяет утвердиться в уголовной среде, почувствовать превосходство над другими. Жаргон выполняет следующие функции:

Конспиративная. Жаргон используется для сокрытия противоправных намерений, замыслов и действий.

Функция узнавания своих. «Ты и я говорим на арго, значит, «мы одной крови». В 20-е годы преступники, если не знали человека, сомневались в принадлежности к уголовникам, спрашивали: «Свой! Стучишь по блату?».

Номинативная. В жаргоне много слов и фразеологизмов, которые используются для обозначения предметов и явлений, не имеющих эквивалентов в русском литературном языке.

Эмоционально-выразительная. Большинство слов жаргона имеет ярко выраженную эмоционально-экспрессивную окраску. В лексике много бравады, показного пренебрежения к опасности.

Жаргон передается из поколения в поколение, проникает в речь законопослушных граждан. Это вызвано прежде всего наличием довольно устойчивых антисоциальных групп со своей субкультурой, традициями, законами, спецификой арготического слова, что делает его привлекательным для современных преступников (рэкетиров, бандитов и др.).

Существуют различные типы жаргона в криминогенном общении Ушатиков АИ., Казак Б. Б. Основы пенитенциарной психологии. Рязань, 2002. С. 436.: жаргон, обозначающий различных преступников («клюквенник» — вор, специализирующийся по кражам в церкви; «жук» — вор; «блатарь» -профессиональный преступник; «кобурщик» — преступник, совершающий кражи с помощью подкопа); жертв преступления («фраер», «олень», «фраер ушастый»); характер преступления («взлом с кабуром», «дело», «работа», «гастроль» — преступление, «покупка» — кража); оружие преступников и орудие преступления («писка» — острый предмет, «перо» — нож, «пика» -заостренный предмет); преступные действия («дугошть» — избивать, «заделать» — убить, «запороть» — зарезать, «выхарить» — изнасиловать); представителей правоохранительных органов («вертухай» — надзиратель, «митрополит» — представитель суда, «пес» — представитель правоохранительных органов, «хозяин» — начальник колонии); места лишения свободы («взросляк», «дача», «курорт», «академия» и др.); предметы тюремного обихода; людей по их социальной, профессиональной, возрастной и психологической характеристике; части тела человека; деньги и драгоценности; спиртное и наркотики. Остальные жаргонные группы в криминогенном общении немногочисленны. Жаргон имеет ярко выраженную преступную окраску, поскольку большинство арготизмов относятся к «профессиональной лексике» (названия преступлений, преступных действий, орудий преступлений и т. п.). Преступный жаргон насчитывает около десяти тысяч слов и выражений. Можно выделить три основные группы жаргона: общеуголовный, тюремный и специально-профессиональный.

Современный жаргон осужденных отражен в специальных словарях. Однако в них не освещены особенности жаргона в зависимости от региона страны. Несмотря на универсальный характер жаргона, он сугубо индивидуален для каждой профессиональной группы преступников (карманных воров, карточных шулеров и др.).

О психологическом самочувствии преступников можно судить по их речевому потоку, конструкции фраз, содержанию высказываний. Это особенно важно при ведении переговоров с ними. Затрудненность контактов в условиях переговоров объясняется, например, частым отсутствием визуального общения. Такое положение заставляет обратиться к возможностям психолингвистического анализа той словесной агрессии, которая проявляется в речевом потоке преступников.

Одним из индикаторов психического состояния преступников выступает степень преобладания императивных выражений и слов в их речевом потоке в ходе переговоров. Поскольку речь преступников в большей степени состоит из жаргонных выражений и нецензурных слов, именно они составляют главный словесный арсенал «силового давления».

Среди осужденных широко распространено присвоение кличек. В них отражаются недостатки внешнего облика: Оглобля, Мотыль — нескладный, Губошлеп — большие губы, Косой; негативные черты характера и поведения: Бацилла, Прыщ, Шнурок, Хоро — хитрый, Вьюн — изворотливый, Кобра — злой; неблагозвучие измененных фамилий; ироническое подчеркивание физических недостатков и других черт: Мальчик — рослый, Интеллигентглупый; особенности преступной деятельности и мест совершения преступлений: Курортник, Робинзон, Джон, Швед, Француз — валютчик; социально-региональное и национальное происхождение: Азиат, Одессит, Херсонец, Цыган; положение личности в групповой иерархии: Король, Князь, Барон, Кролик, Чухонец; прежняя трудовая, спортивная, преступная и другая деятельность: Духарь — музыкант, Телка — престижная проститутка.

Большинству осужденных полученные клички не нравятся, они хотели бы от них избавиться. Обидные, унизительные, издевательские, оскорбительные клички у осужденных провоцируют конфликты, нередко заканчивающиеся совершением преступлений. Профилактика присвоения обидных кличек предполагает формирование доброжелательных отношений среди осужденных, а при необходимости — пресечение попыток дать такую кличку, использование сатиры и юмора в стенной печати. В жаргонной речи весьма часты семантические распады, возврат к диффузному осознанию значений, к несгабилизированной семантике юга переход от одного значения слова к другому. Так, в «Записках из Мертвого дома» Ф. Достоевского у слова «майдан» было одно значение, а сейчас имеется более десяти его интерпретаций: место тюремной торговли; суконка, на которой играют в карты; вокзал; железнодорожный вагон; чемодан; пристанционная площадь; базар; наган; колода карт и т. п.

Понятия могут дифференцироваться в зависимости от частных случаев общения. Так, «деньги» могут означать: «голяк» -деньги, украденные без кошелька или бумажника, без «тары»; «форсы» — деньги в большом количестве, которыми можно щегольнуть, «форсануть»; «воробышки» -деньги, легко пришедшие, легко доставшиеся или, наоборот, легко «улетевшие», прокрученные; «бабки» — деньги, полученные во время игры.

Некоторые исследователи отмечают, что «русскоязычные преступники не ведут между собой связных разговоров на уголовном жаргоне, а просто в нужную минуту перебрасываются друг с другом отдельными фразами или словами. Оказывается, этого вполне достаточно для передачи какой-то секретной информации или побуждения к определенному действию. Например, если речь идет о „даче взаймы“, то под этим подразумевается кража; если кого-то хотят „расписать“, то дело пахнет кровью; когда человек собрался „на бан за углом“, то подготовлена кража чемодана на вокзале…» Мильянеяков Л. По ту сторону закона. М., 1994. Речь воров постепенно становится менее яркой: уменьшается количество используемых ими слов, фразы приобретают обрывочный характер, в них пропускается сказуемое или подлежащее. Кроме того, сокращается словесный жаргонный штамп: если он длинный, то его продолжение угадывается по первым словам шаблонной фразы. Словарный запас «воровской речи» не пополняется, хотя потребность в экспансивно заряженном жаргоне остается.

3. Подкрепление жаргона невербальными приемами криминогенного общения в целях самоактуализации осужденного.

жаргон осужденный криминальный вербальный.

Сила жаргона как средства самоактуализации осужденного повышается, если осужденный подкрепляет его невербальными приемами общения, например жестами. Данное утверждение следует из установки психологов того, что в процессе общения с помощью вербальных средств мы передаем и получаем лишь 20—40% информации. Остальная коммуникация осуществляется за счет невербальных средств. Профессор Бердвиссл показал, что в среднем человек говорит словами в течение 10—11 мин в день, а каждое предложение в среднем звучит не более 2,5 с. Рогов Е. И. Психология общения. М. 2003. С. 81 Благодаря невербальной коммуникации мы можем считывать информацию прямо со своего собеседника, как с экрана, на котором идет немой фильм. Не говоря ни слова, мы понимаем, в каких случаях следует прибегнуть к рукопожатию, а в каких воздержаться; кому приветливо улыбнуться, а к кому повернуться спиной; мы можем определить эмоциональное состояние человека, правду или ложность его высказываний и пр.

Н.И. Шевандрин выделяет следующие виды невербальных средств общения:

1. Визуальные:

кинесика: движения рук, головы, ног, туловища, походка;

выражение лица, выражение глаз;

позы, осанка, положение головы;

направление взгляда, визуальные контакты;

кожные реакции: покраснение, побледнение, вспотение;

проксемика (пространственная и временная организация общения): расстояние до собеседника, угол поворота к нему, персональное пространство;

вспомогательные средства общения: подчеркивание или сокрытие особенностей телосложения (признаки пола, возраста, расы);

— средства преобразования природного телосложения: одежда, прическа, косметика, очки, украшения, татуировки, усы—борода, мелкие, предметы в руках.

2. Акустические:

паралингвистические (качество голоса, его диапазон, тональность): громкость, тембр, ритм, высота звука;

экстралингвистические: речевые паузы, смех, плач, вздохи, кашель, хлопанье.

3. Тактильные:

— такесика: прикосновения, пожатие руки, объятие, поцелуй.

4. Ольфакторные:

— приятные и неприятные запахи окружающей среды;

естественный и искусственный запахи человека. Основными задачами невербального общения можно считать следующие:

создание и поддержка психологического контакта, регуляция процесса общения;

придание новых смысловых оттенков словесному тексту, правильное толкование слов;

выражение эмоций, оценок, ролей, смысла ситуации. Невербальные средства, как правило, не могут самостоятельно передавать значения слов (за исключением языка глухонемых). Они тонко скоординированы как между собой, так и со словами в целом Шевандрин НИ. Психология общения М, 1999. С 112.

Когда говорят о невербальной коммуникации, то прежде всего подразумевают дополнительную информацию о человеке, которую дают нам внешний вид и выразительные движения человека — жесты, мимика, позы, походка.

Жаргон как средство самоактуализации осужденного имеет большую силу, если осужденный имеет определенные татуировки, что может свидетельствовать об определенном положении осужденного в коллективе осужденных. Татуировки относятся к невербальным средствам криминогенного общения осужденных. До недавнего времени информация о фактах нанесения татуировок была закрытой. В первом российском исследовании по этой проблеме «Татуировка у преступников», проведенном Я. М. Коганом в 1928 г., было указано, что русская литература, посвященная вопросу о татуировке вообще и среди преступников в частности, очень бедна. Анализ литературы свидетельствует о том, что в нашей стране специальных достаточно глубоких исследований по этому вопросу давно не проводилось. В последние два десятилетия вышло всего несколько методических разработок Ю. П. Дубягина, Л. А. Мильяненкова, Ю. А. Баку тина, В. Ф. Пирожкова, А. Н. Сухова, Ю. А. Алферова, а также монографическое исследование А. Г. Бронникова, но их тиражи были небольшими. Отдельные направления данной проблемы нуждаются в дальнейшем исследовании.

Психологи до сих пор не установили, почему именно в уголовной среде татуировка так прижилась. Ч. Ломброзо в одной из своих книг приводит слова итальянского каторжника: «Для нас татуировка — все равно что фрак с орденами. Чем больше мы исколоты, тем большим уважением мы пользуемся среди товарищей». Кстати, одно из наименований татуировки на современном русском блатном жаргоне- «регалка» (примечательная перекличка через время и пространство). Ч. Ломброзо считал преступников лицами, отставшими в своем развитии, недалеко ушедшими от диких людей и потому склонными к жестокости и насилию. Соответственно и пристрастие к татуировке — обычаю первобытных племен — он объяснял как врожденный атавизм.

На самом же деле для уголовника татуировка — это знак принадлежности к особой касте и верности ее законам, возможность продемонстрировать свое «мужество» и безразличие к боли. Сколько в стране обладателей татуировок неизвестно даже приблизительно, но в любом случае счет нужно вести на миллионы. Выборочные исследования показывают, что примерно 70% из них приобрели свои «украшения Бронннков А. Г Татуировки осужденных, М., 1982. в местах лишения свободы, остальные — в «приблатненных» уличных компаниях. Таким образом, это явление практически целиком принадлежит криминогенной субкультуре.

По содержанию, качеству и статусу их носителей выделяют три типа татуировок Там же.:

регалки (знаки отличия) наносят обычно «элите» преступного мира специалисты-художники с помощью современных инструментов и дефицитных красящих веществ;

портачки (портачить — портить) — самоделки, изготовленные кустарно с помощью подручных средств и инструментов, в нарушение этики «воровской жизни»;

нахалки (или позорные) делают преступнику насильно* (нахально) либо под угрозой применения силы. Они выполняют функцию позорного клейма (стигмы).

Множественные татуировки на теле осужденного — косвенный признак неблагоприятного прогноза его ресоциализации. Лица, наносящие или дополняющие татуировки перед освобождением из исправительных учреждений, обычно криминально деформированы, освобождаются неисправленными. В таких случаях татуировки имеют прогностическое значение. Ранее отсутствие татуировки у лица, находящегося в ИУ, по неписаным правилам в преступной среде воспринималось как что-то недозволенное, стыдливое. Приобретая в местах лишения свободы татуированные рисунки, осужденный внешне идентифицируется с той или иной группой, ее традициями, обычаями, нормами и правилами. Татуировки служат признаком криминогенной деформации общения и являются:

атрибутом принятия норм референтной группы;

солидаризующим фактором;

средством самовыражения, самоутверждения;

способом приспособления;

способом заработка;

средством психологической защиты;

показателем статуса личности в группе.

Татуировки выполняют функции: сигнальную (о принадлежности человека к определенной общности); информативную (о положении личности в групповой иерархии данного сообщества); декоративную (как средство украшения).

Изучение татуировок у осужденных позволяет выявить среди них активных носителей воровской (тюремной) субкультуры. Для этого необходимо систематически проводить осмотр осужденных медицинскими работниками, вести учет вновь прибывших осужденных, имеющих татуировки, с фиксацией их содержания, с занесением их в медицинскую карту и личное дело. В целях профилактики нанесения осужденными татуировок необходимо принимать своевременные режимно-оперативные меры, создавать режимные условия, исключающие возможность получения инструментов, и контролировать места уединения, где чаще всего наносятся татуировки, распространять с помощью средств массовой информации сведения о вреде нанесения татуировок.

В криминогенном общении осужденные часто используют средства тайнописи. Тайнопись выполняется с помощью симпатических (невидимых) чернил и заключается в применении в переписке жаргона и различных завуалированных фраз, шифрованной переписке путем замещения (перемещения) одних букв другими, с помощью трафарета и т. п. Тайнопись используется осужденными: а) для подготовки правонарушений и преступлений; б) учинения расправы; в) подготовки побега из мест лишения свободы и поиска убежища для укрытия; г) доведения инструкций и указаний «авторитетов» по проведению воровских норм и правил в жизнь конкретного пенитенциарного учреждения и др.

В среде осужденных успешно применяется и язык «тамтама» -специально разработанный свист, когда каждому типу звучания соответствует определенная фраза или слово. Многие из тех, кто освоил эту систему оповещения, стали искусными мастерами художественного свиста. Ю. А. Алферов приводит пример использования цвета дыма как сигнала: «Сено делало дым белым, сырые еловые сучья — темным и тяжелым, а добавление костей и перьев птицы позволяло окрашивать его в разные цвета. Осужденные ухитрялись делать дым прерывистым, если нужно было оповестить о прибытии заместителя начальника учреждения по режиму (для этого они прямо у него на глазах накрывали костровую яму покрывалом). Имело значение место появления дыма (на мысовой части острова, на крутом берегу или в лесном массиве), количество костров и т. п.» Алферов Ю. А. Пенитенциарная социология. М., 1994.

Для совершения и маскировки преступлений осужденные используют жесты. В среде осужденных не терпят многословия, почти все понимается с полуслова, порой по одному взгляду или позе. Именно это вызывает необходимость овладения сотрудниками искусством толкования языка жестов и телодвижений.

Язык телодвижений осужденных отличают некоторые особенности, присущие субкультуре преступного мира России, поэтому цитировать зарубежные печатные источники нет смысла. В преступной среде люди общаются в основном с помощью жестов. Об этом языке общения в печати нет должной информации. Некоторые исследования проводились, но они носили секретный характер. Кроме того, работы были написаны людьми, не имеющими достаточного опыта общения с осужденными. В них затрагивались лишь некоторые теоретические аспекты проблемы, которые не представляют практической ценности для пенитенциарной системы.

Движения человека можно изучать:

с точки зрения тех знаков, которые управляют равновесием человеческого тела (статика);

с точки зрения тех знаков, которые управляют последовательностью и чередованием движения (динамика);

3) как внешний знак, образ, соответствующий тому или иному психологическому состоянию души или сердца (семиотика).

Воровской язык (жаргон) не мог бы появиться, если речь воров была бы менее эмоционально насыщена, если различие слова и предмета было бы более глубоко, если каждое воровское звуковое слово не вызывало бы у переговаривающихся моторный мускульный эффект. При моторном типе мышления слово действует не только на кору головного мозга, но и на мускульную систему человека. Таким образом, воровской жест является результатом мускульно-моторного восприятия слов и вместе с тем свидетельствует о близости и неразличимости в сознании слова и предмета, слова и действия и находится в несомненной связи с эмоционально-экспрессивной стороной воровской речи Лихачев Д. С. Черты первобытного примитивизма// Словарь тюремно-лагерного бытового жаргона. М., 1992. С. 364.

Диагностическим признаком психологической дистанции между сотрудником и осужденным служит наличие в процессе общения жестов, предшествующих речевым высказываниям, что указывает на существование доверия и взаимопонимания. Отсутствие доречевых жестов свидетельствует о настороженности и недоверии. Непроизвольные реакции должны использоваться сотрудником как определенные ориентиры на пути к истине. В случае расхождения между вербальными и невербальными выражениями соответствовать истинной позиции осужденного будут последние. Скрыть истинные отношения к сотруднику легче всего при помощи слов, мимики, голоса, труднее — при помощи невербальных средств общения.

При оказании психологического воздействия на осужденного невербальные средства общения могут использоваться для повышения убедительности высказывания сотрудника. Кроме того, как правило, те невербальные средства, которые выражают положительное отношение, вполне соответствуют преобразованию межличностных отношений. Выражение уважения и доверия к осужденному при помощи невербальных средств может эффективно влиять на его поведение, особенно если осужденный открыто противится влиянию и воздействию сотрудника. В связи с этим использование невербальных средств общения повышает эффективность деятельности сотрудников в ситуации конфликта.

Диагностическая ценность жестов заключается в их спонтанности и непосредственности: осужденный едва ли осознает, что он жестикулирует. Свободная жестикуляция осужденного свидетельствует об ощущении им психического комфорта, безопасности, положительном отношении к сотруднику, скупая жестикуляция или полное ее отсутствие — об отрицательном отношении к сотруднику, нежелании контактировать, замкнутости Кириленко ГЛ. Проблема исследования жестов в зарубежной психологии // Психол. журн. Т.8.1987. №.4. .

Жесты позволяют передавать публично информацию тайного содержания, причем на значительное расстояние или при невозможности использовать речь. Они обеспечивают быстроту передачи информации и понятность ее определенному кругу лиц.

Жесты делятся: на указывающие; приглашающие; запрещающие; предупреждающие; констатирующие; технические. Жесты как условное средство общения распространены весьма широко. Активное жестикулирование отмечается у людей, говорящих на разных языках. Однако у лиц, находящихся в местах лишения свободы, язык жестов носит тайный характер, на который указывал еще М. Н. Гернет Гернет М. Н. В тюрьме. Очерки тюремной психологии. М., 1925.

Согласно данным опроса 120 положительно и 120 отрицательно характеризующихся осужденных, проведенного А. Н. Суховым и У. Р. Ильмом, впервые судимые лица мужского пола (общий режим) знают и применяют в среднем 5 жестов; женского (общий режим) — 2−3 жеста. 90% опрошенных из первой категории ответили, что не видят в жестах никакой нужды. Неоднократно судимые лица мужского пола (строгий режим) знают и применяют 30 и более жестов, более 90% из них указали, что: а) легче и понятнее общаться; б) можно передать любую информацию Сухов А. Н. Ильм У.Р. Жесты как невербальные средства общения осужденных. Рязань, 1998.

Исследования информативности жестов и поз показывают, что жесты несут наибольшую информацию о модальности состояния. Семантическое поле жестов включает значения, относящиеся главным образом к психомоторным характеристикам личности. Позы дают большую информацию о характерологических чертах, социальном статусе, типе отношений. Они несут более дифференцированную психологическую и социально-психологическую информацию.

Изучая жесты и мимику осужденных и другие характеристики внешнего облика (ношение одежды, наличие или отсутствие татуировок, приветствие старших, поведение во время беседы и др.), сотрудник может сделать вывод о выдержанности, скромности, естественности поведения обследуемого. В то же время психологу следует учитывать, что мимика и жесты зависят от того, какова стратификация осужденного и какую из групп он представляет. Так, представитель авторитетной группы отрицательной направленности нередко намеренно бравирует независимостью, самостоятельностью, наглостью, прибегает к определенным используемым только в данной группе жестам и мимике. «Вора в законе» или «авторитета» отличают: хорошая, непринужденная осанка; свободно опущенные плечи; ясное направление движений вверх; спокойные широкие движения; твердый взгляд.

Для «униженных», «шестерок» в занимаемых позах характерны следующие элементы: высоко поднятые плечи, сгорбленная спина, втянутый подбородок, суженная грудная клетка, закрытая посадка, заметное преобладание движений вниз и к себе, маленькие быстрые шаги, умоляющий взгляд.

Заключение.

Деформация общения осужденных возникает под влиянием изоляции, стереотипизации восприятия лиц, обладающих криминальным профессионализмом. Криминогенное общение взаимосвязано с преступной деятельностью. Криминогенное общение в среде осужденных — это особый вид общения, который возникает в результате проявления деформации общения в местах лишения свободы. Жаргон является одним из элементов криминогенного общения и используется осужденными для передачи определенной информации и является средством самоактуализации осужденного. Криминогенное общение, характеризуется повышенной стрессогенностью, конфликтностью, жесткой ролевой заданностью и конспиративностью, используется для установления недозволенных связей, обмена преступным опытом, создания предпосылок, подготовки, маскировки, умышленного совершения преступлений посредством психического (информационного) насилия, а также для снятия эмоционального напряжения путем интери аутоагрессии.

В целях уменьшения негативных последствий криминогенного общения осужденных необходимо неукоснительно расширять в соответствии с Минимальными стандартными правилами обращения с заключенными правовые нормы, регулирующие ограничения в области переписки, свиданий, более активно привлекать к работе с осужденными священнослужителей, шефов, родственников, использовать в качестве психологической помощи психокоррекционную работу и психологическое консультирование.

Воздействие на криминогенное общение осужденных с позиций ресоциализации предполагает устранение последствий изоляционной деформации. В этой связи необходимо: устранять конфликт между личностью осужденного и обществом; укреплять здоровые связи преступника с лицами на свободе и сохранять у него объем позитивных знаний об обществе; пополнять эти знания до уровня, гарантирующего невозможность продолжения конфликта; уделять особое внимание организации и проведению вечеров, спортивных мероприятий, бесед, комплектованию библиотек и видеотеки.

Телефонные переговоры, отпуска, деятельность шефов, церкви, общественности и родственников должны снизить изоляционную деформацию. Проблемы нейтрализации правовой и нравственной деформации общения связаны с восстановлением позитивных контактов, позитивным общением, внушением или верой в общечеловеческие ценности и преодолением утраты смысла жизни, недоверия к правовым институтам, искажения шкалы ценностей. Для нейтрализации нравственной деформации общения осужденных следует использовать организационно-правовые и психолого-педагогические меры с тем, чтобы вырвать их из негативного круга общения. В данном случае в качестве объекта воздействия выступают тюремные традиции, обычаи, стратификация, конфликты, слухи, групповые мнения. Необходимо устранить разлагающее влияние отрицательной части осужденных на другие категории. Это возможно при раздельном содержании различных категорий осужденных в зависимости от степени их исправления.

Чем хуже поведение, тем сильнее степень социальной изоляции осужденных, и наоборот. При этом расширение социальных контактов оказывает большое влияние на ресоциализацию осужденных. Нравственная деформация криминогенного общения осужденных требует отдельного содержания лидеров преступных группировок и дифференциации исполнения наказания внутри колонии. Осужденные по-разному воспринимают проповеди и ответы священников на вопросы, но психотерапевтический эффект катарсиса налицо. Возможность в ходе бесед со священником выговориться, осознать, что привело к преступлению, создает условия для привития осужденным потребности в позитивном общении.

1. Андриенко Е. В. Социальная психология. М., 2001.

2. Айви А. Е. Лицом к лицу. — Новосибирск, 1995.

3. Алферов Ю. А. Пенитенциарная социология. М., 1994.

4. Аудиовизуальная психодиагностика осужденных / Под общ. ред. А. И. Ушатикова. Рязань, 1997.

5. Богомолова Н. Н. Социальная психология печати, радио и телевидения. -М., 1991.

6. Бодалев А. А. Личность и общение. — М., 1995.

7. Бронников А. Г. Татуировки осужденных. М., 1982.

8. Брушлинский А. В., Поликаров В. А. Мышление и общение. — Минск, 1990.

9. Буева Л. П. Человек: деятельность и общение. — М., 1978.

10. Вакутш Ю. А. Словарь жаргонных слов и выражений. Татуировки. Омск, 1979.

11. Гернет М. Л. В тюрьме. Очерки тюремной психологии. М., 1925.

12. Доценко Е. Л. Психология манипуляции. — М., 1996.

13. Добрович Л. Л. Общение: наука и искусство. М., 1980.

14. Еникеев М. И. Основы общей и юридической психологии. М., 1996.

15. Кан-Калик В. А. Учителю о педагогическом общении: Книга для учителя. -М., 1987.

16. Коллектив. Личность. Общение: Словарь социально-психологических понятий. Ред. Кузьмин Е. С., Семенов В. Е. Л., 1987.

17. Крижанская Ю. С., Третьяков В. П. Грамматика общения. М., 1999.

18. Кириленко Г. Л. Проблема исследования жестов в зарубежной психологии // Психол. журн. Т.8.1987. № 4.

19. Лихачев Д. С. Черты первобытного примитивизма // Словарь тюремнолагерно-блатного жаргона. М., 1992.

20. Ломов Б. Ф. Общение и психические процессы // Методологические проблемы социальной психологии — М., 1975.

21. Маслоу А. Мотивация и личность. -СПб., 1999.

22. Милъяненков Л. По ту сторону закона. М, 1994.

23. Олейник А. Н. Основы конфликтологии. Психологические средства деятельности сотрудника ОВД в ситуации конфликтов. М, 1992.

24. Рогов Е. И. Психология общения. М., 2003.

25. Социальная психология/ Под ред. Сухова А. Н., Деркача А. А. М., 2002. М, 2002.

26. Сухов А. Н. Криминогенное общение в среде осужденных. Рязань, 1993.

27. Сухов А. Н., Ильм У. Р. Жесты как невербальные средства общения осужденных. Рязань, 1988.

28. Ушатиков А. И., Казак Б. Б. Основы пенитенциарной психологии. Рязань, 2002.

29. Шевандрин Н. И. Психология общения. М, 1999.