Аналогия между обществом и организмом у Спенсера

Спенсер смотрит на общество «как на особенный индивидуальный предмет», который становится таковым «в силу постоянства отношений между его составными частями», — и спрашивает, «не представляют ли эти составные отношения между частями общества каких-нибудь сходств с постоянными отношениями между частями, замечаемыми нами в каких-либо других бытиях». Отвечая на этот вопрос, он замечает, что существуют два большие класса агрегатов, с которыми мы можем сравнить общественный агрегат: класс агрегатов неорганических и класс агрегатов органических. Если мы вспомним, что Спенсер различает три вида развития и что на этом основании общество должно было бы являться столь же отличным от организма, насколько организм отличен от механизма, то не поймем, почему Спенсер (как бы следуя в этом отношении за Контом) включает общество в число органических агрегатов, а не называет его прямо агрегатом над-органическим. Целую вторую главу второго тома своих «Оснований социологии» он посвящает доказательству того, что общество есть организм. Мы не будем повторять здесь аргументации Спенсера. Как бы ни была она основательна, сам он считает нужным обратиться в конце главы «к рассмотрению тех крайних несходств, которые существуют между обществом и организмом». Этих несходств два. Во-первых, говорит Спенсер, «все части животного образуют одно конкретное целое, но части, составляющие общество, образуют такое целое, которое должно считаться раздельным (discrete), а не конкретным. Живые единицы, — продолжает он, — составляющие собою животное, тесно связаны между собою и находятся в непосредственном или почти непосредственном соприкосновении друг с другом, тогда как живые единицы, составляющие собою общество, свободны, не находятся в тесном соприкосновении, но рассеяны более или менее далеко друг от друга». Это, действительно, важное различие, ибо чисто физическая связь, какая существует между клеточками в организме, заменяется в обществе психическою связью между отдельными его членами, а это влечет за собою целый ряд важных теоретических последствий. Спенсер, однако, так сказать, отворачивается от этого соображения и, сам же признавая, что указанное им различие имеет основной характер, старается доказать, что оно только по-видимому устраняет всякую возможность сравнения, но на самом деле менее важно, чем это может казаться с первого взгляда. Во-вторых, между обществом и организмом Спенсер обнаруживает другой контраст — «контраст, — как он сам выражается, — имеющий очень знаменательный смысл и влияющий основным образом на нашу идею относительно той цели, к осуществлению которой должна стремиться общественная жизнь». Дело в том, что «хотя раздельность социального организма не препятствует разделению отправлений и взаимной зависимости частей, однако не позволяет такой дифференциации зайти так далеко, чтобы одна часть сделалась органом чувства и мысли, а остальные части взамен того утратили совершенно всякую чувствительность… Вот в чем, — поясняет Спенсер свою мысль, — состоит основное различие между этими двумя родами организмов. В одном сознание сконцентрировано в одной небольшой части агрегата. В другом сознание разлито по всему агрегату: все его единицы способны чувствовать наслаждение и страдание, если и не в равной степени, то приблизительно одинаково. Следовательно, тут не существует ничего похожего на какое-либо „общественное чувствилище“ (social sensorium); а потому благосостояние агрегата, рассматриваемое независимо от благосостояния составляющих его единиц, никогда не может считаться целью общественных стремлений. Общество существует для блага своих членов, а не члены его существуют для блага общества. Следует всегда помнить, что, как бы ни были велики усилия, направленные к благосостоянию агрегата, все притязания этого политического агрегата сами по себе суть ничто и что они становятся чем-нибудь лишь в той мере, в какой они воплощают в себе притязания составляющих этот агрегат единиц». Правда, это последнее соображение должно было бы считать, как замечает сам Спенсер, «скорее отклонением от предыдущей аргументации (т. е. от аргументации в пользу сходства между обществом и организмом), чем ее продолжением»; однако и тут он не дает высказанной мысли того развития, на которое она имеет право. Благодаря дискретности общества, каждый член последнего остается вполне самостоятельным существом, способным сам за себя наслаждаться и страдать и предъявлять от себя обществу известные требования. Стоит только хорошенько подумать над этим для того, чтобы отказаться от понимания общества исключительно на почве биологической аналогии и обратиться за объяснением общественных явлений к психическим факторам человеческой жизни. Говоря о притязаниях индивидуума, Спенсер, в сущности, выражается в гораздо большем соответствии с своим политическим индивидуализмом, чем с своим органическим пониманием общества. С другой стороны, отождествляя общество с организмом, он строит свою социологию непосредственно на биологической основе, хотя сам же не только теоретически помещает между биологией и социологией психологию, но и практически вводит в социологию изучение чисто психологических явлений.