Вокруг алтаря. 
Музыка древней греции и рима

Как правило, сами возлияния и сопровождавшая их музыка совершались вокруг алтаря — жертвенника, сооруженного из глины, камня или мрамора. На алтаре сжигали жертвы, предназначенные богам и умершим. Кроме храмовых алтарей в каждом доме был свой алтарь, располагавшийся рядом с очагом.

Известно, что обычай жертвоприношения существовал с диких первобытных времен, когда приносили в жертву не животных, как это было во времена античности, а людей. Тогда эти варварские акты также сопровождались музыкой. Память о человеческих жертвоприношениях сохранилась в мифах и преданиях. Плутарх («О суеверии» 13) на основании легенд описывает, как мать ребенка, приносимого в жертву богу, стояла рядом с алтарем, не издавая ни единого стона. А если вдруг раздавались ее душераздирающие рыдания, то они заглушались музыкой. По словам знаменитого херонейца, с этой целью обряд жертвоприношения «наполняли звучанием авлосов и грохотом тимпанов». Музыка там звучала, «чтобы заглушать вопли и рыдания».

Даже когда на смену дикому обычаю пришел обряд жертвоприношения животных, то и тогда функции музыки в этом ритуале оставались прежними: с одной стороны, создать у участников жертвоприношения определенное эмоциональное настроение сопричастности к богу, а с другой — заглушить крики убиваемых жертв. Сам ритуал происходил приблизительно так.

Начинался он шествием. Громадная толпа людей, мужчин и женщин, вела к алтарю жертвенное животное, предназначенное к закланию. Во время этого шествия пелась «просодия» (лроофб (а) или «просодион мелос» (npocoSiov рё^оф — песнопение помпезного и торжественного характера с инструментальным сопровождением. По свидетельству Поллукса (IV 64), аккомпанирующим инструментом была кифара, а философ и математик Прокл (400/412—485 гг.) в своей «Хрестоматии» (10) указывает на авлос. Скорее всего, выбор аккомпанирующего инструмента зависел от того, кому предназначалось жертвоприношение. Если жертва приносилась Аполлону, Артемиде или Афине, то звучали струнные инструменты, если же Дионису —то авлосы. В жертвоприношениях другим богам (Зевсу, Аресу и т. д.) могли участвовать как струнные, так и духовые инструменты.

Отличительной чертой просодии являлось то, что торжественное песнопение совмещалось с ритмическими движениями участников шествия. Это была впечатляющая картина: звучит величественный хор, прославляющий бога, и вся масса поющих людей, продвигаясь вперед, делает одновременно одни и те же движения. И таким образом шествие проходило по улицам города, вовлекая в свое движение новых людей. Наконец процессия постепенно достигала алтаря, стоящего перед храмом.

Здесь начинался новый акт действия — песня с танцем, что называлось «гипорхемой» (греч. {жорхг|ра, буквально — «сопровождаемая пляской»). Гипорхемы имели несколько разновидностей. В первом случае все участники хора пели и танцевали одновременно, во втором — хор делился на две группы, ив которых одна танцевала, а другая пела, в третьем — солист хора («корифей») пел, а все остальные танцевали. Хор, танцуя, двигался вокруг алтаря то справа налево, то слева направо.

Затем глашатай, обращаясь к окружающим, восклицал: «Молчите!» («ЕофТ)Ц?Тте!») и приглашал всех присутствующих к благоговейному молчанию. В наступившей тишине жрец под звуки авлоса или лиры возносил просьбы к божеству, чтобы жертва была принята благосклонно. Когда животное закалывали, женщины начинали гимнвопль, называвшийся «ололигмос» (бХоХоура; от «бХоХоуп» — крик, вопль). Наверно он сохранился в обряде жертвоприношения еще с тех пор, когда под жертвенный нож ставили людей. Такой гимн-вопль упомянут в «Просительницах» (ст. 387) Эсхила. Музыканты играли предназначенную специально для таких случаев музыку. Этих музыкантов именовали «тимеликами» (dupeXiKOi). Их название произошло от греческого слова «flopeXrj» — алтарь, жертвенник.

Павсаний (V 15, 6—8) описывает обряд «по старинному обычаю», принятый на западе Пелопоннеса у элейцев, когда жертвоприношение совершалось только ладаном вместе с пшеницей, смешанной с медом. Он сообщает, что забота об этих обрядах лежала на жреце, прорицателе, на том, кто подает предметы, необходимые для совершения возлияния, а также на дровосеке и авлете. Каждый из них выполнял свою часть работы по организации и проведению обряда: жрец читал молитву и непосредственно осуществлял жертвоприношение, прорицатель, наблюдая за особенностями огня и дыма, предсказывал, когда жертва будет принята богом. Специальный служитель подавал жрецу ладан, пшеницу, мед, вино, оливковые ветки и прочие вещи. Дровосек готовил костер, а авлет создавал музыкальное оформление всего ритуала. После жертвоприношения пелись гимны. Но, к сожалению, Павсаний посчитал, что ему «не следует передавать в своем рассказе (сведения ] о гимнах, которые там поются». А жаль! Это могло быть впечатляющее свидетельство современника. Писатель только сообщает, что гимны пелись на дорийском наречии. Такое указание подтверждает их древность и говорит о том, что они создавались еще задолго до того, как аттическое наречие получило всеобщее распространение в Греции. Павсаний интересовался авторами гимнов, однако, по его словам, «кто был создателем песнопений, они не говорят». Следовательно, имена авторов гимнов были уже давно забыты. Это свидетельствует о том, что обряд, описываемый Павсанием, не подвергался существенным изменениям на протяжении длительного времени.

Таких обрядов было много. Так, по преданию, институт жрецов бога войны Марса — салиев (salii, буквально — «прыгуны») — был введен еще при царе Нуме Помпилии (715—672 гг. до н. э.). Когда же в исторически более позднее время салии, одетые в пурпурные туники и плащи, под звуки тибий исполняли свой ритуальный военный танец и одновременно пели специальную песнь на древней латыни, то никто из слушателей уже не понимал ее содержания. Аналогичным образом, «арвальские братья» (от arvum — поле) — жрецы римской богини земли Теллуры — заходили в храм, удаляли оттуда всех, а затем, исполняя священную пляску, пели гимн, слова которого для них самих были загадочны. Скорее всего, это были древние заклинания, обращенные к Теллуре с мольбой о ниспослании урожая.