Идентичность. 
Социология

В процессе социализации человек все более четко осознает собственное «Я» и свое место в окружающем социальном мире: формируется то, что принято называть идентичностью.

Анализ современных исследований социальной идентичности позволяет вычленить ее основные функции:

• — когнитивная функция, связанная с осознанием особенностей различных социальных общностей (в частности, их дифференцирующих и интегрирующих признаков, отличий «Нас» от «Них»), а также с формированием представлений о самом себе как члене социальных общностей и носителе социальных характеристик;
• — эмоциональная (аффективная), проявляющаяся в оценке значимости своего членства и формировании определенных установок по отношению к «своим» и «чужим»;
• — смысловая (ценностная), которая предполагает усвоение (интериоризацию) сложившихся в общности ценностей, норм и ориентиров индивидуального поведения (правила, разрешения, запреты) и групповых устремлений;
• — организующая (регулирующая, защитная), необходимая в ситуациях нестабильности в периоды социальных трансформаций и приводящая к росту устойчивости социальной общности.

X. Тэджфел и Дж. Тернер, представители когнитивно ориентированной психологии, понимают под идентичностью когнитивную систему, выполняющую роль регулятора поведения в соответствующих условиях. Она, по мнению авторов, включает в себя два аспекта^[1]:

• — личностную идентичность, подразумевающую самоопределение индивида в физическом, интеллектуальном и нравственном планах;
• — социальную идентичность, складывающуюся из отдельных идентификаций и определяющуюся принадлежностью человека к различным социальным категориям.

Эти аспекты — полюсы одного биполярного континуума, в пределах которого обычно осуществляется поведение человека. Согласно этой теории формирование социальной идентичности требует активизации двух когнитивных процессов — дифференциации (или сравнения категоризируемых групп) и на ее основе — групповой идентификации. А социальная идентичность как итог этого сложного процесса представляет собой «ту часть Я-концепции индивида, которая возникает из осознания своего членства в социальной группе (или группах) вместе с ценностным и эмоциональным значением, придаваемым этому членству»^[2].

Иной подход к проблеме идентичности развивался в рамках символического интеракционизма. Один из его основоположников — Мид — понимал под идентичностью способность человека воспринимать свое поведение и жизнь в целом как единство взаимосвязанных компонентов^[3]. Проблему соотношения социальной детерминации и свободы личности Дж. Мид решает, выделяя два типа идентичности: осознаваемую и неосознаваемую. Неосознаваемая идентичность — это воспринятый человеком комплекс социальных норм, ценностей, привычек. Осознаваемая же идентичность — это результат сознательного рефлексивного построения «Я-концепции».

В своих работах Дж. Мид рассматривает два аспекта идентичности: «Мы», где человек — социально детерминированное существо, — «представитель общества в индивидууме», и «Я» — аспект, в рамках которого человек способен реагировать на социальную ситуацию своим индивидуальным, неповторимым образом. Для интерпретации человеческого поведения необходимо учитывать оба эти аспекта.

В вопросе о становлении идентичности Дж. Мид придерживался мнения о ее социальной обусловленности. Он считал, что идентичность — не врожденный атрибут человека и необходимое условие ее развития — включение индивида в социальную группу. Неосознаваемая идентичность, таким образом, первична, а дальнейшее развитие идет по пути к осознаваемой идентичности. Неоднородность социальных влияний при слабости осознаваемой идентичности предполагает возможность варианта регресса идентичности — ее «расщепление». В ситуациях, когда человек находится между разными социальными группами, имеющими разные нормы и ценностные ориентации, могут возникать две (или более) различные идентичности.

Итак, очевидно, что в теориях идентичности данного направления социальный опыт играет практически подавляющую роль в образовании структуры и содержания идентичности. Личностный уровень рассматривается также в основном в его отношении к социальным взаимодействиям, другие же уровни почти не учитываются. Детальная проработка проблемы влияния социального опыта, социальных отношений на формирование и развитие идентичности делает эту группу теорий ценными для понимания идентичности.

Рассмотрим, наконец, взгляды на идентичность, возникшие в рамках эго-психологии. Родоначальник этой наиболее разработанной теории — Эрик Эриксон (1902—1994). Он рассматривал идентичность как структуру, возникающую в течение детства в результате синтеза частных «Я-образов». Достижение идентичности сопровождается ощущением осмысленности и целенаправленности собственной жизни и уверенностью во внешнем одобрении^[4].

Канадский психолог Джеймс Марсия, последователь Э. Эриксона, понимал идентичность как «внутреннюю самосоздающуюся, динамическую организацию потребностей, способностей, убеждений и индивидуальной истории». Для операционализации понятия идентичности (Э. Эриксон практически не уделял внимания этому аспекту) Дж. Марсия предположил, что данная гипотетическая структура проявляется через наблюдаемые паттерны «решения проблем»^[5]. По мере принятия человеком все более разнообразных решений относительно себя и своей жизни развивается структура идентичности, повышается осознание своих сильных и слабых сторон, целенаправленности и осмысленности своей жизни. Дж. Марсия подчеркивал, что развитие идентичности может включать и другие аспекты.

А. Ватерман в развитии идентичности акцентирует внимание на ценностно-волевой сфере^[6]. Как элементы идентичности в работах рассматриваются атрибуты четкого самоопределения, включающего выбор целей, ценностей и убеждений, которым человек следует в жизни. Они формируются в период кризиса идентичности и являются основанием для определения жизненного направления, смысла жизни.

По мнению Ватермана, все эти ценностные ориентиры и убеждения можно условно распределить между основными областями человеческой жизни:

• — выбор профессии и профессионального пути;
• — принятие и переоценка религиозных и моральных убеждений;
• — выработка политических взглядов;
• — принятие набора социальных ролей, включая половые роли и ожидания в отношении супружества и родительства.

Таким образом, Э. Эриксон и его последователи понимали развитие идентичности как взаимодействие трех процессов: биологических, социальных и личностных (эгопроцессов), причем эго — это системообразующий элемент, интегрирующий биологический и социальный планы. Некоторая конфигурация элементов идентичности (результат эго-синтеза) строится в течение всего детства. В подростковом возрасте происходит переструктурировапие совокупности детских идентификаций в новую конфигурацию посредством отказа от некоторых из них и принятия других.

Таким образом, процесс развития идентичности представляет собой одновременно интеграцию и дифференциацию различных взаимосвязанных элементов. Для каждого человека эти элементы образуют уникальную целостную структуру.

Процесс становления идентичности, по Э. Эриксону, непрерывен, «находится в постоянном изменении и развитии: в наиболее благоприятном варианте эго процесс постоянной дифференциации и он становится все более содержательным по мере того, как расширяется круг значимых для индивида лиц: от матери до всего человечества. Он начинается где-то во время первой „настоящей“ „встречи“ матери и ребенка… и не „кончается“ до тех пор, пока в человеке не гаснет способность узнавать другого». Приведенное высказывание Э. Эриксона обращает внимание на значение социального опыта в формировании идентичности, идентичность мыслится не только как персональная, но и как групповая. Далее он пишет: «…говоря об идентичности, нельзя отделить кризис идентичности отдельного человека от современных ему исторических кризисов, поскольку они помогают понять друг друга и действительно взаимосвязаны»^[7].

Согласно Э. Эриксону, человек на протяжении жизни переживает ряд психосоциальных кризисов.

Э. Эриксон выделяет восемь стадий развития идентичности, на каждой из которых человек делает выбор между двумя альтернативными фазами решения возрастных и ситуативных задач развития.

На первой стадии (от нуля до 18 месяцев), которую Э. Эриксон вслед за 3. Фрейдом называет орально-сенсорной (или инкорпоративиой), младенец решает фундаментальный вопрос всей своей последующей жизни — доверяет он окружающему миру или нс доверяет. Этот вопрос о базовом доверии к миру решается в общении ребенка с взрослым и контакте со средой своего обитания, впитывая звуки, цвета, жесты, тепло и холод, пищу, улыбки. Критерием сформированности доверия к миру Э. Эриксон считает способность ребенка спокойно переносить исчезновение матери из поля зрения.

Вторая стадия (с 18 месяцев до четырех лет) характеризуется тем, что прогрессирующая автономность младенца (прежде всего способность передвигаться, развитие речи, манипулятивных способностей) позволяет ребенку перейти к решению второй жизненной задачи — обретению самостоятельности (альтернативный/нсгативный вариант — неуверенность в себе, стыдливость, непрерывные сомнения). Если взрослые свсрхтрсбоватсльны к ребенку или, напротив, спешат сделать за него то, что ему под силу сделать самому, то это провоцирует неблагоприятный исход: развитие у ребенка стыдливости и нерешительности. В этом возрасте ребенок интериоризируст то, что названо Э. Эриксоном «глазами мира», т.с. то, что видят в нем другие люди.

Трстья стадия (с четырех до шести лет) названа Э. Эриксоном локомоторно-генитальной или эдиповой. Здесь решается альтернатива между инициативой и чувством вины. В этом возрасте расширяется пространство жизнедеятельности ребенка, он начинает сам себе ставить цели, придумывать занятия, проявлять изобретательность в речи, фантазировать. Это возраст игры, овладения реальностью посредством экспериментирования и планирования. В пространстве ребенка появляется все больше людей. Уже не только отец и мать, но и другие взрослые являются предметом идентификации ребенком себя со взрослыми как основы становления новой ступени идентичности.

Четвертая стадия (с 6 до 11 лет) связана с овладением ребенком различными умениями, в том числе и умением учиться. Ребенок активно овладевает символами культуры. Этот возраст — оптимальное время для учения — готовность к тяготам дисциплины, усвоению знаний, стремление делать все хорошо, заряжснность на дух соревнования. Здесь формируется чувство умелости, компетентности, а при негативном протекании возраста — неполноценности. Овладевая основами знаний, дети начинают идентифицировать себя с представителями отдельных профессий, для них важным становится общественное одобрение их деятельности.

Пятая стадия (с 11 до 20 лет) — ключевая для приобретения чувства идентичности. В это время подросток колеблется между положительным полюсом идентификации «Я» и отрицательным полюсом путаницы ролей. Перед подростком стоит задача объединения всего, что он знает о себе самом как сынс/дочсри, школьнике, спортсмене, друге. Все это он должен интегрировать в единое целое, осмыслить, связать с прошлым и спроецировать на будущее. При удачном протекании кризиса подросткового возраста у юношей и девушек формируется чувство идентичности, при неблагоприятном — спутанная идентичность, сопряженная с мучительными сомнениями относительно себя, своего места в группе, в обществе, с неясностью жизненной перспективы.

111естая стадия (с 21 года до 25 лет), по Э. Эриксону, знаменует переход к решению уже собственно взрослых задач на базе сформировавшейся психосоциальной идентичности. Молодые люди вступают в дружеские отношения, в брак, появляются дети. Юношеский кризис в определенном смысле «проверяет прочность» установившейся идентичности, так как только человек, обладающий зрелой идентичностью, способен на установление глубоких эмоциональных связей с другими людьми, не боясь «раствориться» в них, утратив свою собственную идентичность.

Под близостью Э. Эриксон понимает не только и не столько физическую близость. В это понятие он включает способность заботиться о другом человеке и делиться с ним всем существенным без боязни потерять при этом себя. С близостью дело обстоит так же, как с идентификацией: успех или провал на этой стадии зависит от того, насколько успешно пройдены все предыдущие. Если ни в браке, ни в дружбе человек не достигает близости, тогда, по мнению Э. Эриксона, уделом его становится одиночество — состояние человека, которому не с кем разделить свою жизнь и нс о ком заботиться. Социальные условия могут затруднять или облегчать достижение близости.

Седьмая стадия (с 25 до 50—60 лет) — зрелый возраст, т. е. уже тот период, когда дети стали подростками, а родители прочно связали себя с определенным родом занятий. Эта стадия характеризуется развитием чувства сохранения рода (генеративности), выражающегося главным образом в интересе к следующему поколению и его воспитанию. Этот период отличается очень высокой продуктивностью и созидательностыо в самых разных областях. Если, напротив, эволюция супружеской жизни идет иным путем, она может застыть в состоянии псевдоблизости, что обрекает супругов на существование лишь для самих себя с риском оскудения межличностных отношений. Иными словами, на этой стадии появляется новый параметр личности с общечеловечностыо на одном конце шкалы и самопоглощенностыо на другом.

Общечеловечностыо Э. Эриксон называет способность человека интересоваться судьбами людей за пределами семейного круга, задумываться над судьбами грядущих поколений, формами будущего общества и устройством будущего мира. Такой интерес к новым поколениям не обязательно связан с наличием собственных детей — он может существовать у каждого, кто активно заботится о молодежи и о том, чтобы в будущем людям легче жилось и работалось.

На восьмую, и последнюю, стадию в классификации Э. Эриксона приходится период, когда основная работа жизни закончилась и для человека наступает время размышлений и общения с внуками. Этот последний кризис знаменует собой завершение предшествующего жизненного пути, а его разрешение зависит от того, как этот путь был пройден. Достижение человеком цельности основывается на подведении им итогов своей прошлой жизни и осознании ее как единого целого, в котором уже ничего нельзя изменить. Если человек не может свести свои прошлые поступки в единое целое, он завершает свою жизнь в страхе перед смертью и в отчаянии от невозможности начать жизнь заново.

Заканчивая обзор стадий развития психосоциальной идентичности, подчеркнем, что становление идентичности — процесс сложный и «многофазный». Понятие «многофазного кризиса» предполагает, что в разных сферах жизни идентичность развивается по-разному.

Основное положение Э. Эриксона, интерпретирующее связь личности и общества, гласит: «Каждая последовательная стадия и каждый кризис имеют отношение к одному из основных элементов общества, и это по той простой причине, что человеческий жизненный цикл и институты человечества развивались вместе».

Э. Эриксон доказывает, что общественный институт, поддерживающий завоевание первой стадии развития — доверия, — это религия. По его словам, вера родителей, которая поддерживает доверие в ребенке, «всегда искала свою институциональную охрану в организованной религии». Социальным институтом, который хранит приобретение второй стадии — автономию, является закон. А на страже приобретения стадии юношества — идентичности — стоит, согласно Э. Эриксону, идеология.

Э. Эриксон делает общий вывод: «только постепенное нарастание чувства идентичности, основанное на личном опыте социального здоровья и культурной солидарности в конце каждого главного кризиса детства, сулит тот периодический баланс в человеческой жизни, который при интеграции стадий эго способствует чувству гуманности. Но повсюду, где чувство идентичности утрачивается, где целостность и полнота уступает место отчаянию и отвращению, генеративность уступает стагнации, интимность — изоляции, а идентичность — смешению ролей, боевые порядки инфантильных страхов легко приходят в движение и только идентичность, благополучно бросившая якорь в „родовом имении“ культурной идентичности, способна создавать осуществимое психосоциальное равновесие»^[8].

• [1] См.: Tajfel Н., TurnerJ. С. The social identity theory of intergroup behavior // Psychologyof intergroup relations / ed. by S. Worchel, W. G. Austin. Chicago: Nelson-Hall, 1986. P. 7—24.
• [2] Tajfel II. Human groups and social categories: Studies in social psychology. Cambridge: Cambridge University Press, 1981. P. 2.
• [3] См.: Андреева Г. М. Социальная психология. М., 2001.
• [4] См.: Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996.
• [5] См.: Кон И. С. Психология ранней юности. М., 1989.
• [6] См.: Антонова Н. В. Проблема личностной идентичности в интерпретации современного психоанализа, интеракциоиизма и когнитивной психологии. URL: http://www.voppsy.ru/more.htm.
• [7] Эриксон Э. Указ. соч. С. 32.
• [8] Эриксон Э. Указ. соч. С. 37.