Преступление и преступность. 
Основные и дополнительные показатели преступности

Понятия преступления и преступности — основные, первичные понятия в науке криминологии. Причем они являются как научными терминами, так и словами из обыденного, повседневного языка, рейтинг употребления которых сегодня довольно велик, о чем свидетельствуют контент-анализы информационных материалов популярных СМИ. Эти понятия всегда, в любом контексте негативно окрашены. Интересно и то обстоятельство, что у слова «преступление» нет антонима — слова, прямо противоположного таковому по значению (иногда в качестве такового предлагают слово «подвиг», что, все-таки, не совсем корректно, так как преступления — события гораздо более ординарные и расхожие, нежели подвиги, относящиеся к классу экстраординарных поступков человека, а во-вторых, большинство специалистов в вопросах героизма и подвигов нередко называют последние «жертвенной платой за чьи-то ошибки»). Антоним существует у словосочетания «криминальное поведение», хотя, пожалуй, и не совсем удачный, — «законопослушное поведение».

Некогда профессор М. И. Ковалев весьма точно отметил, что сущность термина «преступление» заключается в оценке поступка человека, преступившего какую-либо черту^[1], им выражается то, что такой поступок признается социально опасным, вредным и встречает порицание со стороны общества, отвергается им.

Становление термина «преступность» произошло не в один момент, а путем постепенного перехода от единичного понятия — «преступление» — к общему понятию «преступность». В современном нам криминологическом понимании преступность — это не механическое множество, а целостная совокупность преступлений, обладающая собственными системными признаками. Такие признаки в науке называются аддитивными. Наличие особых, системных признаков порождается явлением, которое именуется эмерджентностью. Эмерджентность предполагает наличие таких качеств и свойств общности (в данном случае преступности), которые не присущи ее элементам в отдельности (преступлениям), а возникают благодаря объединению этих элементов в единую систему. Еще Аристотель, а вслед за ним и известный отечественный философ и методолог науки И. В. Блауберг, в своих трудах отмечали, что «целое больше суммы его частей».

Часто в учебной литературе по криминологии для иллюстрации названного выше явления используется довольно удачная аналогия с каплями воды: если взять из океана каплю воды и рассмотреть ее, то она будет обладать определенными характеристиками, однако в самом океане, состоящем из огромного числа таких капель, наблюдается масса явлений, которые не характерны для одной капли: бури, штили, шторма, водовороты, приливы и отливы.

Преступление в общей теории криминологии рассматривается как индивидуализированное (или конкретизированное) проявление негативного явления преступности, которое подчиняется диалектике единичного и общего.

Преступление — это и процесс, и результат процесса. Оно представляет собой конкретное действие, поступок, акцию. Преступление — это оболочка и носитель того зла, в котором проявляется преступность, а потому можно сказать, что в каждом отдельном преступлении всегда «присутствует» преступность. Однако преступление — это всегда разовое событие, а преступность — это явление. Их диалектическая зависимость проявляется в том, что при существовании какого-либо явления (преступности) конкретное событие (преступление) всегда закономерно. При этом единичный факт (событие) обнаруживает, проявляет, выказывает нам явление, делает последнее видимым и учитываемым. Также следует иметь ввиду, что в современной общественно-правовой действительности преступное деяние являет собой единство объективного факта и его юридической оценки, и попытки, предпринятые еще в середине XX века рядом зарубежных социологов^[2], утверждать обратное таят угрозу произвольности в признании и выборе мер реагирования на «наиболее социально опасные формы девиации», они сметают барьеры демаркации между преступным и непреступным, что неминуемо влечет за собой стирание имеющихся критериев предмета криминологического поиска.

При этом современные юридические представления о преступлении являются конвенциональными, относятся к классу умозрительных конструктов, так как не существует таких действий, которые лишь по своему внутреннему содержанию (per se, sui generis) были бы преступными. Поэтому то, что в одной стране признается преступлением, в другом государстве может считаться вполне допустимым, нормальным явлением, и, в частности, то, что в обыденной жизни будет являться уголовно наказуемым убийством, в обстановке войны, в том числе и гражданской, станет расцениваться как подвиг, так как при неизменности содержания поменяется его этическая и социальнополитическая суть (такой поступок будет выведен не только из категории «mala prohibita» — преступных в силу закона, но и «mala in se» — тех, которые считаются преступными по своей наличной сути).

Так как в любой обстановке, как в обычной, так и в неординарной (в режиме allager com allagero и пр.), поступки людей многими оцениваются по-разному, исходя из их мировоззренческих особенностей, индивидуальных предпочтений, социальной, культурной и этнической принадлежности, совести и моральных свойств (по поводу которых еще Фридрих Ницше (1844—1900) писал, что есть «мораль господ, мораль рабов», а Карл Маркс — что «у республиканца другая совесть, чем у роялиста, у имущего — иная, чем у неимущего, у мыслящего — другая, чем у того, кто никогда не мыслит»^[3]), и зачастую невозможно определить преобладающее мнение, точку зрения социального большинства (например, до сих пор для одной половины российских граждан поступок Павлика Морозова — пример гражданского мужества подростка, для которого светлые идеалы и долг оказались выше кровных уз и патриархальной морали, а для другой — подлый, бесчестный поступок предателя, маленького Иуды, предавшего собственного отца^[4]; для большой части современных жителей России убийство царя Николая II — тягчайшее преступление XX века, низкий акт злой, преступной воли, а для иной, также немалой, части россиян — это акт справедливости, воздаяния за самодержавные издевательства над простым народом, подобно совершенной во Франции казни Людовика XVI, после которой мальчик схватил голову гильотинированного короля и сказал: «Люди, нам лгали: у „помазанника“ кровь не голубого цвета, он такой же, как мы»^[5]), без юридического, узкоправового критерия обойтись невозможно: именно государственная власть, отражая мнение народного большинства, реже — меньшинства (в таком случае будет справедливой ставшая крылатой фраза из письма философа-провиденциалиста, графа Жозефа де Местра (1753—1821): «каждый народ имеет то правительство, которое он заслуживает»), руководствуясь господствующими в обществе нравами, представлениями, обычаями, традициями, морально-этическими и религиозными нормами, посредством права признает и закрепляет, что является преступным и уголовно наказуемым, а что — нет.

В то же самое время преступность, как сфокусированное поведение, считающееся большинством людей общественно опасным и подлежащим решительному пресечению, являет собой не просто криминологическое и уголовно-правовое понятие, собранное из перечня ее релевантных и характерных признаков. Это вполне реальное, жизненное, объективное социальное явление, а потому внезапная отмена политической властью как действующего в стране Уголовного кодекса, так и других законов, конечно же, не повлечет за собой исчезновение преступности. В таком случае преступления будут порождать у граждан такое же, как и ранее, к ним отношение («энергию» в терминологии Эмиля Дюркгейма) и начнут преследоваться «стихийно», разнообразными «обычно-правовыми» мерами и средствами (дуэли, линчевание, самосуды, кровная месть, возмещение вреда в виде композиций и т. д.). С другой стороны стоит признать и тот факт, что количество и содержание уголовно-правовых норм сегодня напрямую определяет содержательно-пространственные рамки преступности, на что указывал еще Карл Маркс, говоря о том, что «право не только может наказывать за преступления, но и выдумывать их», и Эдвин Шур, очень удачно заметивший: «Если мы признаем, что преступность целиком определяется нормами уголовного права и что дух и букву законов можно изменять… мы поймем, что утверждение, будто „главным источником преступности является само право“, вовсе не выглядит софизмом»^[6].

Впервые в России официальное понятие преступности было дано в Федеральной программе Российской Федерации по усилению борьбы с преступностью на 1994—1995 годы, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 24 мая 1994 года.

Согласно данному нормативно-правовому акту преступность — это социально-правовое, относительно массовое явление, включающее совокупность запрещенных уголовным законом общественно опасных деяний, совершенных в течение определенного периода времени на конкретной территории.

В науке криминологии определение преступности формулировалось многими учеными и научными коллективами, однако наибольшее распространение в настоящее время получила следующая дефиниция: преступность — это исторически изменчивое, негативное социальное и уголовно-правовое явление, которое представляет собой определенную систему общественно опасных преступных деяний, которые совершены в пределах какой-либо территории за тот или иной темпоральный период.

Многими современными исследователями признак системности оспаривается. Ими задается следующий вопрос: а какими реальными системообразующими взаимосвязями и зависимостями, подчиняющимися законам, выведенным в рамках теории систем, соединены элементы такой системы как преступность? И ими же дается на этот вопрос следующий ответ: никакими, кроме статистических и количественных. Поэтому, по мнению данных ученых, правильнее говорить не о системе, а лишь о совокупности преступных посягательств, которая обладает признаками системности, что, однако, не отрицает использование криминологами не только статистического^[7], но и системноструктурного метода при изучении преступности.

Выдающийся советский криминолог, профессор И. И. Карпец (1921—1993) также считал, что «попытка объявить преступность системой, да еще управляемой, оставляет без ответа принципиальный вопрос: какая разница между понятиями „система“ (применительно к преступности) и „социальное явление“. Очевидно, что между ними нельзя ставить знак равенства»^[8]. Патриарх отечественной криминологии, академик РАН В. Н. Кудрявцев (1923—2007), разделяя это мнение, писал: «Непосредственная взаимосвязь между отдельными правонарушениями, совершаемыми в один и тот же момент времени, практически отсутствует… Поэтому в пространственном, физическом смысле они никакой системы не образуют (равно как и в юридическом)»^[9].

Мы также считаем, что правильнее говорить о преступности как о статистической сверхсуммативной совокупности, а характеристики ее как системы, данные, в частности, Д. А. Ли и рядом других отечественных авторов в русле объясняющего социальные факты путем выявления их общественных функций структурно-функционального подхода (в рамках которого различные деструктивные элементы и очевидные «дисфункции» явления преступности объявляются «функциями»), нуждаются в их более аргументированном подтверждении на уровне общеэпистемологических требований к системам.

В общественно-правовом смысле преступность — это целостное, вредоносное явление, содержание которого составляет совокупность преступных деяний и совершивших их преступников. В узком или строго юридическом смысле преступность являет собой число совершенных на определенной территории за определенное время преступлений и людей, которые были признаны виновными и осуждены за их совершение.

Между тем существуют и другие, альтернативные определения преступности. В частности, академиком РАН В. Н. Кудрявцевым в цикле его последних научных работ преступность определялась как отрицательное общественно-правовое явление, существующее в человеческом обществе и имеющее свои закономерности, количественные и качественные характеристики, влекущее негативные для социума и людей последствия и требующее специальных и общественных мер контроля.

Профессор А. И. Долгова указывает, что в явлении преступности раскрывается одна из социальных закономерностей, которая выражается в неизбежном «решении частью населения своих проблем с виновным нарушением уголовного запрета»^[10].

По мнению некоторых отечественных исследователей, преступность — это совокупность антиобщественных форм поведения, противоречащего нормам уголовного права. В этой связи надо отметить, что определение преступности как массы, суммы, совокупности преступлений не отражает ее содержания и сущности полностью (странным покажется вопрос о том, наличие какого количества преступлений, совершенных в той или иной местности, позволит сказать, что там есть преступность: одного, двух, трех, четырех?). То, что также называют конгломератом, совокупностью или набором преступлений, представляет собой сложное структурное образование с корреляциями и взаимными связями с другими явлениями, статистическими и корреляционными взаимозависимостями между его отдельными частями — группами и видами преступлений.

Аргументированными являются новые, альтернативные определения преступности не как статики, а как динамики — «процесса совершаемое™ общественно опасных деяний, запрещенных уголовным законом под угрозой наказания» (В. Д. Овчинников)^[11], а также подход профессора Д. А. Шестакова, согласно которому преступность — это «свойство общества воспроизводить множество опасных для человека деяний, поддающееся количественной интерпретации и предопределяющее введение уголовно-правовых запретов»^[12].

Согласно выводам многих представителей знаменитой французской социологической школы, преступность — это некий побочный продукт цивилизации, который существует в любом развитом и современном обществе. Эмиль Дюркгейм утверждал, что преступность — это вполне нормальное явление общественной жизни, слишком низкий уровень преступности даже вреден для социума, а попавший под его влияние американский социолог Роберт Мертон констатировал, что преступность является той необходимой данью, которую общество платит за ускорение темпов своего развития.

В России наибольший скачок преступности произошел в 90-е годы XX века. В конце 90-х годов в нашей стране ежегодно совершалось более 3 000 000 преступлений. В настоящее время в Российской Федерации каждый год регистрируется около 2 500 000 преступлений. Учет латентной преступности, о которой речь пойдет ниже, увеличивает эту цифру в 5—6 раз (до 15 000 000 преступлений). Самый низкий уровень преступности в нашем государстве наблюдался в период с 1960 по 1970 год (в это время совершалось около 1 000 000 преступлений в год).

Обозначим основные свойства (признаки, характеристики, качества) преступности. Первым ее признаком можно назвать то, что преступность — это явление. Последнее означает то, что она, как и всякое явление, закономерна и детерминирована, а также тесно связана с другими явлениями — политикой, идеологией, культурой, экономикой, правом.

Следующим признаком является общественная суть преступности, которая проявляется в том, что объекты преступных посягательств, их субъекты и потерпевшие от них — это элементы, участники общественной жизни, преступность наносит вред всему обществу, а многие ее причины и условия носят общественный характер, проистекают из противоречий, существующих в социальной системе.

Свойством преступности считается и уголовно-правовой характер данного явления, который проявляется в первую очередь в том, что понятие базовой, первичной ячейки преступности — преступления — не формулируется и трактуется произвольно, отвлеченно от действующих норм права, а дается в сугубо легальной форме в действующем уголовном законодательстве, по-прежнему остающемся преобладающим средством реагирования на преступные деяния. Так как преступление относится к классу правовых конструкций, то проистекающий от этого юридический момент присущ и преступности.

Выделение данного признака необходимо и в силу того, что во всех современных цивилизованных странах общественно опасные проступки не могут быть квалифицированы как преступные, пока им не будет дана соответствующая юридическая оценка.

К признакам преступности можно отнести, обусловленную прежде всего ее всепроникающим характером, полиаспектность (многогранность) преступности, так как она является не только социальным и уголовно-правовым явлением, но и одновременно историческим, нравственным, культурным, идеологическим, политическим и т. д.

Также к числу свойств преступности в науке криминологии принято относить: ее историческую изменчивость, устойчивость (повторяемость), массовость, антиобщественность (социальную опасность), вредоносность, противоправность, противозаконность (способность нарушать нормы одной из форм права — закона), тотальность (всеобщность, повсеместную распространенность), экстерриториальность, способность к регенерации (самовоспроизводство) и наличие системных признаков (взаимосвязей во внутренней структуре, самостоятельности по отношению к причинам и условиям, различных статистических закономерностей и т. д.).

Историческая изменчивость преступности связана с интенсивной динамикой социального развития. Ее отражает постоянно происходящий в обществе процесс криминализации одних деяний и декриминализации других, который связан с пересмотром их общественной опасности. В частности, спекуляция, преследуемая по закону в бытность советского государства, сейчас не считается преступной. Охота на ведьм, колдунов и чернокнижников, возведенная в личину уголовно-правовой деятельности в период Средневековья, вызывает сегодня иронию, а рабовладение и распространенная в то время практика издевательств над заключенными, пыток и убийств военнопленных, влекут в настоящее время уголовную ответственность. Появившиеся не столь давно составы «компьютерных» преступлений (киберпреступлений) были неведомы законодательству и юридической практике прошлых лет. Бурное развитие евгеники, генной инженерии, трансплантологии, иммунологии и нейрохирургии способно в самом ближайшем времени в России расширить содержание уголовно-правового законодательства^[13].

В ряде учебников по криминологии постсоветского периода можно встретить указания на то, что преступность как исторически изменчивое явление характеризуется тем, что ее возникновение связано с делением общества на классы, появлением частной собственности и образованием государственной власти^[14]. На наш взгляд, сегодня, в период плюрализма парадигм и отхода от «классовости» во взглядах на возникновение права, от прежней «легистской» позиции, согласно которой все, несущее на себе печать права, — это функция политий или же предполитий^[15], такая позиция является неверной: уголовное право в его эмбриональных (зачаточных, архаических) формах, как и то, что продиктовало необходимость его возникновения и развития — преступления, существовали в доклассовом и догосударственном обществе. Этот аспект является важным для науки криминологии, поэтому для подтверждения нашей точки зрения обратим внимание на антрополого-правовые изыскания в затронутой области.

Советское правоведение, оказавшееся в невольном плену классовой теории и доказывавшее неразрывность момента образования государства и права, опиралось на концепцию мононорматики (от греческого слова «monos» — единый и латинского слова «погта» — правило, норма), то есть индискретного сплетения, неотдифференцированности в первобытном обществе всех поведенческих норм — правовых, религиозных, моральных, установленных и обеспеченных ввиду отсутствия государственной власти самим социумом. Эту концепцию разработал профессор А. И. Першиц (1923—2007) в конце 70-х годов XX века^[16], однако впоследствии его теория подверглась критике многими советскими учеными: Ю. И. Семеновым, который обосновал концепцию, согласно которой у истоков нормативной жизни человечества находилась не диффузная мононорматика, а три дискретные системы норм: мораль, право и табуитет^[17], членом-корреспондентом РАН С. С. Алексеевым, возражавшим против узкой трактовки мононормы как преходящего явления архаики по причине того, что этот феномен присущ и современной нам системе общественного регулирования, и многими другими.

В своих последних работах А. И. Першиц признал неверной ту часть теории, согласно которой мононорматика перерастает в обычное право в период образования классов и санкционирующей ее публичной власти в форме политий, обратив внимание на функционирование дополитических механизмов власти доклассового периода развития, таких как вождества (чифдом, институт бигменов)^[18]. Время возникновения обычно-правовых норм стало определяться этапом появления раннепотестарных формаций публичной власти (предполитий), а затем — еще более поздней стадией, предшествующей началу появления политической властной организации.

В правовой науке известно, что «без нарушения запретов нет и не может быть преступления»^[19], развивая это положение можно указать, что без опасных с точки зрения людей того времени нарушений первичных социальных норм (обычаев, религиозных норм, табу (от полинезийского слова «табу» — выделенный", «особо отмеченный»)), — преступлений — не могло возникнуть и архаическое право, вокруг момента формирования которого велись споры, и которое, по мнению этнологов, антропологов и правоведов (А. П. Окладникова, А. Б. Венгерова, Ф. Боаса, Р. Давида, В. С. Нерсесянца, Е. Б. Пашуканиса, А. Рэдклифф-Брауна, Б. А. Рыбакова, В. Р. Кабо, Д. Фрэзера, Л. Леви-Брюля, М. О. Косвена, Б. Малиновского, С. А. Токарева, Л. Моргана, К. Леви-Строса, Э. Тэйлора, Н. Рулана, М. Мосса) носило выраженный публичный и карательно-репрессивный (уголовно-правовой) характер, так как его назначением было предупредить первые формы антиобщественной активности — проявления индивидуализма и личных интересов, остро противоречащих коллективизму и публичным интересам.

Для ученых-криминологов всегда были и будут важны источники информации о преступности. Среди таких источников следует выделить особо статистические отчеты правоохранительных и фискальных органов о преступлениях и лицах, которые их совершили, данные систем учета преступлений, в особенности первичного учета, результаты изучения уголовных дел и материалов оперативно-розыскной деятельности, данные социально-демографической, экономической и иной статистики, сведения о правонарушениях (административных, гражданско-правовых), уровне и других показателях суицида, алкоголизма, наркомании, токсикомании, проституции, беспризорности, а также результаты криминологического мониторинга — регулярных замеров состояния преступности — и данные, полученные в ходе проводящихся опросов осужденных, наблюдения и криминологических экспериментов.

Помимо свойств (признаков) преступности в науке криминологии выделяются и исследуются количественные и качественные показатели преступности, часто объединяющиеся одним словом — феноменология. Каждый из этих показателей играет свою роль в оценке преступности, однако, взятые по отдельности, они не могут дать полного, развернутого представления об этом сложном явлении. Только будучи оцениваемыми учеными-криминологами в совокупности показатели преступности могут выполнить свое исследовательское назначение.

Количественные показатели преступности определены количеством совершенных преступлений на определенной территории за определенное время. К ним относятся: динамика преступности (изменение качественно-количественных параметров преступности в течении определенного времени), объем преступности (абсолютное количество преступлений, совершенных на определенной территории за определенный период) и уровень (или величина, интенсивность) преступности — это показатель преступности, выражаемый в коэффициенте (индексе) и представляющий собой отношение общего количества совершенных и зарегистрированных преступлений или лиц, которые их совершили, к численности населения, проживающего на территории, для которой вычисляется коэффициент (на 10 000, 100 000 или 1 000 000 человек).

Коэффициент преступности вычисляется по следующей формуле:

где К — коэффициент преступности; п — количество совершенных и зарегистрированных преступных деяний, совершенных на конкретной территории за определенный период времени; 10^v — единая расчетная база; N — численность населения, проживающего на соответствующей территории и достигшего возраста уголовной ответственности.

Также криминологами вычисляется коэффициент преступной активности. Он рассчитывается по формуле где I — коэффициент преступной активности; m — число лиц, совершивших преступные деяния на определенной территории за определенный промежуток времени; 10^v — единая расчетная база; N — численность активного и трудоспособного населения (людей в возрасте от 14 до 60 лет), проживающего на конкретной территории.

Уровень преступности во многих странах мира определяется по двум параметрам: количеству зарегистрированных преступлений и лиц, которые их совершили, и числу судимостей.

В настоящее время в России коэффициент преступности составляет около 2000 преступлений в расчете на 100 000 населения.

Динамика преступности представляет собой изменение уровня и структуры преступности в целом или отдельных ее разновидностей за определенный период времени. На динамику преступности оказывает влияние множество общественных и юридических факторов, в частности, декриминализация отдельных деяний, внесение изменений и дополнений в законодательство, изменения в демографической структуре населения, уровень раскрываемости преступлений и др.

Динамика преступности отражается посредством вычисления таких характеристик, как абсолютный рост, абсолютное снижение, темпы роста, прироста и снижения преступности, которые выражаются в процентах.

Абсолютный рост (снижение преступности) рассчитывается по формуле

где, А — абсолютный рост (снижение) преступности; U — показатель объема преступности; Uj — предшествующее значение данного показателя.

Темп роста (снижения) преступности определяется следующим образом:

где Тр — темп роста преступности; U — показатель объема преступности; Ш — предшествующее значение данного показателя.

Темп прироста преступности вычисляется по следующей формуле:

где Тпр — темп прироста преступности; Тр — темп роста преступности.

Например, в России за последние восемь лет среднегодовой прирост преступности составил 4,5%.

В криминологии выделяется несколько видов анализа преступности в ее динамике: текущий анализ (этот анализ предполагает сопоставление данных о преступлениях за текущий год с данными за предыдущие годы), систематический анализ (его сущность состоит в том, что преступность изучается аналитиками последовательно, по годам, при этом выделяются определенные периоды (5, 10, 15, 20 лет)), сезонный анализ (это анализ преступности по временам года в сопоставлении с ранее полученными данными за соответствующие периоды предыдущих лет или в регионах страны с непостоянным составом населения (сезонными работниками, трудовыми мигрантами, «вахтовиками», туристами и приезжающими с целью отдыха).

К качественным показателям преступности относятся ее структура, характер и цена.

Структура преступности раскрывает ее внутреннее содержание, распределение тех или иных преступлений в их общем массиве. Она характеризует соотношение отдельных видов или групп совершенных за определенное время на конкретной территории преступлений, которые классифицируются по социально-демографическим, криминологическим или уголовно-правовым основаниям (распределение преступности по полу, возрасту, социальному статусу виновных, тяжести преступлений и иным признакам). Указанное соотношение может быть выражено как в процентах, так и в долях.

Удельный вес отдельного вида или группы преступных деяний определяется по формуле.

где С — удельный вес вида или группы преступлений; и — показатель объема отдельного вида или группы преступлений, совершенных на определенной территории за тот или иной отрезок времени; U — показатель объема всей преступности на этой же территории за этот же отрезок времени.

К основным изучаемым элементам структуры преступности относятся следующие: соотношение тяжких, особо тяжких преступлений и преступлений небольшой и средней тяжести; соотношение видов и групп преступных посягательств по их мотивационной направленности (насильственные, корыстные, корыстно-насильственные (смешанные) и неосторожные); доля преступности несовершеннолетних; доли профессиональной, организованной, женской, рецидивной, групповой преступности.

В настоящее время в структуре преступности преобладают кражи, мошенничество и преступления, связанные с наркотиками.

Характер преступности определяется количеством наиболее тяжких, опасных преступных посягательств в структуре преступности.

Характер преступности дает представление о лицах, совершающих преступные деяния, и показывает степень общественной опасности преступности исходя из количества тяжких и особо тяжких преступлений в общем объеме преступности.

Удельный вес тяжких преступлений рассчитывается так:

где D — удельный вес тяжких преступлений; и — показатель объема тяжких преступлений; U — показатель объема всей преступности.

Цену преступности составляют общественно опасные последствия в виде физического вреда — числа смертей и повреждений здоровья — с пересчетом его на материально-денежные затраты, прямого и косвенного материального ущерба, причиненного отдельным гражданам, обществу и государству преступными проявлениями, включая суммы компенсаций вреда ввиду утраты трудоспособности и потери жертв преступлений в виде неполученных обязательных платежей, страховые выплаты, затраты на лечение и иное медицинское обслуживание потерпевших, проведение психологической реабилитации и т. д.

В экономические затраты, связанные с реагированием на преступность, также входят издержки и расходы государства, идущие на финансирование и содержание правоохранительной системы и органов уголовной юстиции, различных охранных, надзорно-контрольных и фискально-ревизионных структур, обучение и повышение квалификации сотрудников правоохранительных органов, стоимость используемых защитных систем и приспособлений (сигнализаций, металлоискателей, турникетов, сейфов и т. д.).

В цену преступности включаются и расходы на содержание за счет взимаемых с населения налогов и сборов всей пенитенциарной (уголовно-исполнительной) системы. Следует иметь в виду, что цена преступности растет из года в год и велика в любом государстве. В частности, согласно данным, приведенным криминологом В. Е. Квашисом, на рубеже XIX—XX вв.еков цена преступности в США оценивалась в 450 000 000 000 долларов, тогда как бюджет одного из самых крупных в мире американского военного ведомства — Пентагона — составлял только 250 000 000 000 долларов^[20]. В Германии в 2016 году только один день содержания в тюрьме одного осужденного обходился государственной казне в сумму около 80 евро.

Состояние преступности — это собирательное, комплексное понятие, которое выражает общую качественно-количественную характеристику преступности в том или ином государстве за определенный период времени.

Оно включает в себя общее количество совершенных преступлений и число зарегистрированных преступлений, структуру, характер, уровень, динамику и латентность преступности, а также сумму ущерба и вреда, нанесенных преступниками обществу и государству.

В криминологии наряду с основными выделяются дополнительные показатели преступности. К ним, по общему правилу, относят географию преступности (территориальные различия и особенности распределения преступности по разным регионам и административно-территориальным образованиям (странам, союзам и содружествам государств, континентам, областям, районам и отдельным населенным пунктам)), латентность преступности (это показатель, выражающий количество неучтенных (или незарегистрированных) преступных деяний) и хронометраж (сезонность) преступности (ее периодичность, цикличность и зависимость от времени года и иных временных параметров).

Говоря о географии преступности в России следует отметить, что самыми криминальными российскими регионами в настоящий момент являются Москва и Московская область, Краснодарский край, Челябинская область и Башкортостан. Самый высокий показатель преступлений против личности (убийств, изнасилований и умышленного причинения вреда здоровью) в 2016 году был зафиксирован в столице Республики Тыва городе Кызыле — 46,99 на 10 000 человек (в среднем по России данный показатель составляет 11—12 на 10 000 человек). В топ самых криминальных городов Российской Федерации входят Кемерово, Курган, Тюмень, Иркутск, Пермь, Нижний Новгород, Самара, Челябинск, Сургут и Волгоград.

Важными составляющими процессов криминологического изучения и описания преступности и общественно-государственного воздействия на нее являются криминологическое прогнозирование, программирование и планирование борьбы с преступностью.

Криминологическое прогнозирование представляет собой оценку на началах научного предвидения состояния преступности в будущем, а также процессов ее детерминации и результатов принимаемых в стране управленческих решений, связанных с проблемой преступности.

Прогнозированию также подлежат поведение преступной личности и будущее развитие механизма социального контроля. Однако приоритет в криминологическом прогнозировании отдается оценке предполагаемого будущего состояния явления преступности в целом с целью оптимизации и повышения степени научной обоснованности принимаемых решений и действий в области предупреждения преступлений.

Такое прогнозирование осуществляется на международном уровне (уровне содружеств различных стран), федеральном, региональном (в отношении отдельных регионов) и локальном (на уровне отдельных малых административно-территориальных единиц, ведомств и объектов). В процессе криминологического прогнозирования принимают активное участие не только ученые-криминологи и правоведы, но и экономисты, социологи, математики.

Целями криминологического прогнозирования является обозначение не только отрицательных, но и фиксация положительных тенденций в развитии преступности.

Криминологический прогноз является финалом, итогом процесса прогнозирования и выступает необходимой основой для комплексного планирования деятельности по предупреждению преступности.

Под криминологическим прогнозом понимается криминологически обоснованное заключение о будущем состоянии преступности, состоянии ее причин и условий, а также о возможности применения тех или иных мер предупреждения преступлений. Прогноз всегда носит вероятностный характер, так как в его основу положено предположение.

Степень вероятности прогноза зависит от количества учитываемых факторов, валидности использованной информации (ее достоверности, отсутствии ошибок, связанных с неточностью выбранной методики сбора данных) и срока прогнозирования. В отличие от обыденного прогноза, основанного на житейских, обывательских наблюдениях или на личном опыте, научное прогнозирование осуществляется путем использования исключительно научных методов и с опорой на объективные системные знания.

Существуют четыре основные разновидности криминологического прогнозирования: прогнозирование развития криминологической науки; прогнозирование развития средств и мер предупреждения преступности и изменений уголовного законодательства; прогнозирование преступности (оно включает в себя прогнозирование отдельных видов преступности: первичной, рецидивной, женской, организованной, ювенальной и т. д., отдельных групп (категорий) преступлений, отдельных видов преступных посягательств в различных областях жизни общества; городской и сельской преступности и др.); индивидуальное криминологическое прогнозирование (прогнозирование совершения преступления в будущем тем или иным индивидом).

По временному признаку (периоду упреждения) криминологическое прогнозирование можно разделить на несколько видов: оперативное (или сверхсрочное) (оно осуществляется на срок до 1 месяца), краткосрочное (на срок от 1 месяца до 1 года), среднесрочное (на срок от 1 до 5 лет), долгосрочное (на срок от 5 до 15 лет) и дальнесрочное (на срок свыше 15 лет). Чем меньше срок прогноза, тем выше степень его вероятности. В зависимости от предрекаемых изменений криминологический прогноз может быть оптимистическим, усредненным или пессимистическим.

По критерию целеполагания криминологическое прогнозирование делится на общее, рассчитанное на всех субъектов предупредительного воздействия на преступность, специальное, осуществляемое в отношении отдельных разновидностей преступности (например, транснациональной, молодежной, женской, организованной и т. д.), и частное, производящееся в отношении определенных криминогенных ситуаций.

В ходе криминологического прогнозирования часто используется метод экстраполяции. Суть данного метода состоит в изучении развития преступности в прошлом и настоящем времени и следующем за этим перенесении выявленных в развитии явления закономерностей в будущее. Как правило, этот метод используют при анализе и прогнозе динамики преступности. Экстраполирование эффективно в отношении устойчивых явлений и стационарных процессов, к которым явление преступности, зависящее от множества переменчивых факторов вряд ли можно отнести, и поэтому метод экстраполяции применяется только при краткосрочном прогнозировании преступности и только по отношению к количественно фиксируемым ее параметрам. Зачастую экстраполяция корректируется исследователями преступности путем учета различных факторов в рамках использующегося при прогнозировании метода факторного анализа.

При прогнозировании преступности также может быть использован метод моделирования, при котором для составления криминологического прогноза на основании представлений о свойствах исследуемого объекта конструируется замещающий его образ — модель, подлежащая изучению.

Под программированием в области противостояния преступности понимается деятельность субъектов разработки и реализации целевых, комплексных и специальных программ, определяющих систему мер предупреждения преступности и конкретных методов профилактики преступлений посредством указания на цели, задачи, средства и стадии механизма реализации соответствующих мероприятий, их кадрового и ресурсного обеспечения, а также планируемых результатов.

На практике программирование борьбы с преступностью всегда осуществляется в совокупности с программированием демографического, социально-политического и экономического развития общества.

Криминологическим программированием в России занимаются федеральные и региональные органы исполнительной власти, а также органы местного самоуправления. Оно проводится на основе текущего анализа государственной, региональной и ведомственной статистической отчетности, результатов отдельных криминологических исследований, экспертиз и постоянного мониторинга, опросов общественного мнения и изучения материалов, предоставленных правоохранительными органами. Субъекты разработки и принятия таких программ, по общему правилу, осуществляют их финансирование, ресурсное и техническое обеспечение, а равно контроль за их реализацией.

Программы по борьбе с преступностью, являющиеся результатами усилий по программированию, подразделяются на общесоциальные и специальные.

Общесоциальные программы принимаются на общесоциальном (общем) уровне предупреждения преступности и предусматривают осуществление мероприятий, которые косвенным образом влияют на состояние преступности. Примерами таких программ могут служить межгосударственные целевые программы с участием Российской Федерации, федеральные целевые программы и национальные проекты в области социальной и молодежной политики, миграционной динамики, сфере занятости населения и т. д.

В специальных программах по предупреждению преступности предусматриваются те меры, которые непосредственно направлены на объект предупреждения. Среди таких программ выделяются федеральные целевые программы по усилению борьбы с преступностью. На их основе в субъектах федерации принимаются региональные программы, которые учитывают особенности сложившейся конъюнктуры в сфере проявлений преступности применительно к той или иной местности.

Программы могут приниматься не только на уровне государства, но и на муниципальном уровне, а также на уровне отдельных организаций и коллективов людей (муниципальные, институтские, школьные, семейные, «отвлекающие», досуговые программы и т. д.).

Целями программ могут быть как предупреждение преступности в целом, так и предупреждение ее отдельных разновидностей (коррупции, терроризма и пр.).

Разработка федеральной целевой программы представляет собой трудоемкий и длительный процесс, который включает в себя следующие основные этапы: описание и подробная характеристика проблемы, на решение которой направлена программа, обоснование необходимости программного решения данной проблемы, формулирование целей и задач программы с указанием точных сроков и стадий реализации, разработка вариантов программы, составление перечня программных мероприятий и механизма реализации программы и оценка социальноэкономической и экологической эффективности программы.

Тесно связано с криминологическим программированием и нередко перетекает в процесс такового (в частности, перспективное планирование в настоящее время реализуется в форме целевых комплексных программ) планирование борьбы с преступностью.

Криминологическое планирование представляет собой системный, целенаправленный управленческий процесс по разработке и принятию плана, в котором ставятся цели и формулируются конкретные задачи предупреждения преступности, намечаются пути и средства их решения, а также определяется юридическое, информационное и иное ресурсное обеспечение задуманных мероприятий на заданном отрезке времени.

Генеральной целью криминологического планирования является снижение уровня преступности и позитивное изменение ее динамики, структуры и характера в течение оговоренного в плане периода.

Такое планирование производится на различных властных уровнях (межправительственном, государственном, региональном, местном).

Внутригосударственное планирование реализуется в формах разработки текущих (тактических) либо перспективных (стратегических) планов и, в зависимости от субъектного состава процесса разработки или конкретных исполнителей плана, в комплексных планах предупреждения преступности либо в ведомственных (министерских, отраслевых) планах правоохранительных, инспектирующих, контрольнонадзорных органов сообразно их задачам и функциям.

Помимо вышеназванного ведомственного планирования существует и межведомственное планирование, при котором план разрабатывается и утверждается представителями нескольких ведомств, уполномоченных заниматься деятельностью по предупреждению преступности.

В рамках перспективного планирования определяются главные направления в предупредительной работе исходя из прогнозируемых перспектив развития криминологической ситуации и правоохранительной системы страны, а текущее планирование призвано оперативно решать проблемы, возникающие в процессе осуществления предупредительной деятельности в связи с изменением различных параметров состояния преступности.

На основе среднесрочных и долгосрочных прогнозов преступности составляются перспективные планы ее предупреждения, а на основании краткосрочных прогнозов создаются текущие планы предупреждения преступности, которые охватывают относительно короткие промежутки времени.

Высшим уровнем криминологического планирования является комплексное планирование предупредительной деятельности, которое осуществляется в отношении большого числа специализированных и неспециализированных субъектов предупреждения преступности и предполагает использование различных по характеру материальных, финансовых, организационных, кадровых и иных ресурсов.

Методика планирования предполагает совокупность аналитического и прогностического этапов подготовки планов и разработку конкретного планового решения, включающего ожидаемые результаты, конкретные цели, время их достижения, перечень задействованных исполнителей и выделяемых средств. Подготовленный план мероприятий, намеченных к исполнению в ходе предупредительной деятельности, должен содержать соответствующие поставленным задачам и логически связанные между собой меры и исключать какие-либо внутренние противоречия.

• [1] Ковалев М. И. Понятие и признаки преступления и их значение для квалификации. Свердловск, 1977. С. 10.
• [2] См. об этом: Социология преступности: сборник научных статей / отв. ред.Б. С. Никифоров. М., 1966.
• [3] Цит. по: Ойгензихт В. А. Мораль и право. Душанбе, 1987. С. 18.
• [4] В частности, Ю. И. Альперович бездоказательно писал, что по словам знакомыхПавла Морозова тот не был всерьез воспринимавшимся осведомителем: «так как доносить — это, знаете, серьезная работа, а он был так, гнида, мелкий пакостник» (Альперович Ю. И. Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова. Лондон, 1987. С. 32).
• [5] Анализируя данный случай Ф. Энгельс в книге «Святое семейство» написал: «Великие кажутся нам великими лишь потому, что мы сами стоим на коленях. Поднимемся!»
• [6] Шур Э. Наше преступное общество. Социальные и правовые источники преступности в Америке. М., 1977. С. 26.
• [7] М. И. Ковалев в одной из своих популярных работ верно заметил, что «статистический метод должен пронизывать каждое криминологическое исследование, ибо толькона основе массовых наблюдений можно правильно понять и объяснить те внутренниезакономерности, которым подвержена преступность как социальное явление» (КовалевМ. И. Основы криминологии. М., 1970. С. 14—15.
• [8] Карпец И. И. Современные проблемы уголовного права и криминологии. М, 1976.С. 144.
• [9] Кудрявцев В. Н. Причины правонарушений. М., 1976. С. 59.
• [10] Долгова А. И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. М., 2003. С. 7.
• [11] Овчинников В. Д. Вопросы теории криминологии. Л., 1982. С. 21.
• [12] Шестаков Д. А. Криминология. Краткий курс. Преступность как свойство общества. СПб., 2001. С. 72.
• [13] В УК Испании 1995 года уже содержится Раздел «Генетические манипуляции», согласно статьям которого к уголовной ответственности привлекаются лица, «которыес целью, отличной от лечения или ослабления серьезных болезней или дефектов, манипулируют с человеческими генами, что приводит к изменению генотипа».
• [14] См., например: Криминология: учебник / В. Д. Малков. М., 2006. С. 33—35.
• [15] В рамках такого видения часто не различаются моменты происхождения собственно права (как особого нормативного социального образования) и возникновенияодного из его источников — закона.
• [16] Подробнее см.: Першиц А. И. Проблемы нормативной этнографии // Исследования по общей этнографии. М., 1979. С. 213—215.
• [17] См.: Семенов Ю. И. Формы общественной воли в доклассовом обществе: табуитет, мораль и обычное право // Этнографическое обозрение. 1997. № 4. С. 23.
• [18] См., в частности: Думанов X. М., Першиц А. И. К уточнению понятия «обычноеправо» // Государство и право. 2005. N- 3. С. 78—82.
• [19] Новоселов Г. П. Актуальные вопросы учения об объекте преступления: методологические аспекты: дис. … д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2001. С. 11.
• [20] Квашис В. Е. Основы виктимологии. М., 1999. С. 36.