Заключение. 
Век xix и век xx русской литературы: реальности диалога

Эта книга писалась отдельными главами, отрывками, фрагментами последние несколько лет после выхода нашей совместной работы «Русская идея как художественный феномен» (Екатеринбург, 2001). Изначально она и задумывалась как продолжение предыдущей, в которой литературный процесс двух столетий рассматривался сквозь призму некоего метанарратива (термин Ж.-Ф. Лиотара^[1]), составляющего ядро русской культуры и национального самосознания. Мы выбрали одну из метафизических идей, которая наряду со многими другими (марксизмом, христианством, пасхальностыо, теократизмом, духовным реализмом, евразийством, космизмом и т. п.) могла стать основой исследовательского дискурса. Однако постепенно мы приходили к мысли, что русская идея как «символ-понятие, означающее совокупность специфических черт»^[2], ограничивает возможности реального диалога литературы двух веков. Так возникла потребность обратиться к методологии типологических исследований, дающей возможность для более широкого и свободного изучения связей литературных явлений, образовавшихся в ходе их параллельного, самостоятельного развития. Появление за последние годы целого ряда литературоведческих работ, опирающихся на методологию типологических сопоставлений, утвердило нас в правильности выбранного пути.

Мы не претендуем на всеохватную исчерпанность литературного материала, взятого для сопоставительных интерпретаций. Более того, в отборе имен отразились наши субъективные пристрастия: Ф. Достоевский и А. Ахматова, Н. Лесков и А. Солженицын, А. Платонов и А. Твардовский, Ф. Тютчев, Н. Некрасов, Л. Андреев, М. Шолохов, Вен. Ерофеев, С. Довлатов, вплоть до Э. Лимонова, роман которого «Это я — Эдичка» прочитан в контексте «Записок из подполья». Определенную избирательность по отношению к именам и произведениям компенсируют концептуальная логика выбора аспектов анализа, выявление проблемных узлов, наиболее полно характеризующих те изменения, которые произошли с русским человеком, с нацией в целом, с самой литературой в XX веке по сравнению с веком XIX. В первой части рассмотрены традиционные для русской литературы и в то же время важнейшие для самосознания нации проблемы межличностных связей: взаимоотношения отцов и детей, судьба русской женщины, концепция труда, война и мир. Вторая часть обозначает узловые моменты, рисующие психологический портрет русского человека, тип творческого поведения писателя. Наконец, третья часть обращена к русскому левоцентризму, уникальной способности русской литературы творить из Хаоса Космос.

В заключение хочется еще раз повторить строку стихотворения Иосифа Бродского, связавшую воедино все узлы этой книги: «Мы живы, покамест есть прощенье и шрифт…»^[3][4][5][6]

• [1] 2
• [2] 4
• [3] Французский мыслитель обозначает этим термином основные идеологемыобщества, своеобразную сумму знаний, мировоззрение, объясняющее вес фактыистории, вес явления бытия (см.: Lyotard J.-F. La condition postmoderne: Rapportsur le savoir. P., 1979).
• [4] Как пример метанарративного подхода к русской словесности назовем хотябы две недавние работы, представляющие так называемое «религиозное литературоведение»: Дунаев М. М Православие и русская литература: В 6 ч. М., 1996—2000; Есаулов И. Л. Пасхальность русской словесности. М., 2004. Нс вдаваясь в детали, отметим, что научный уровень этих работ существенно различен (см. убедительную полемику И. А. Есаулова с М. М. Дунаевым: Есаулов И. Л. О Сциллс либерального прогрессизма и Харибде догматического начетничества в изучениирусской литературы // Евангельский текст в русской литературе XVIII—XX вв.еков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. науч. тр. Вып. 5. Петрозаводск, 2008. С. 606—660).
• [5] 2 Русская философия: Малый энциклопедический словарь. М., 1995. С. 454. А также: Новикова J1. И., Сиземская И. II. Русская философия: Курс лекций.Прил. 2. Глоссарий. М., 1997. С. 324.
• [6] См.: Бочарове. Г. Сюжеты русской литературы. М., 1999; Виролайнен М. Речь и молчание: Сюжеты и мифы русской словесности. СПб., 2003; Семенова С. Метафизика русской литературы: В 2 т. М., 2004; Кантор В. К. Русская классика, или Бытие России. М., 2005; Эпштейн М Н. Слово и молчание: Метафизика русской литературы. М., 2006.