Идеологема «Москва — третий Рим»

В понятие святости входит и представление о Святой Руси. Оно складывается преимущественно в московский период, отражая реалии поствизантийской эпохи. В 1453 г. Константинополь пал под ударами турок-сельджуков. Событие это воспринимается в мире как крах восточного христианства. Казалось, католицизм теперь не будет иметь никаких соперников и сможет беспрепятственно расширять «лен Петра». Однако усилению папской экспансии воспрепятствовала Москва, провозгласившая себя наследницей «второго Рима» — «третьим Римом».

Создателем теории «Москва — третий Рим» был псковский старец Филофей. В своем послании к великому московскому князю Василию III он писал: «Стараго убо Рима церкви падеся неверием Аполинариевы ереси, втораго Рима, Константинова града церкви, агаряне внуцы секирами и оскордъми разсекоша двери. Сиа же ныне третиаго, новаго Рима, дръжавнаго твоего царствиа святая соборная апостольская церкви, иж в концых вселенныа в православной христианьстей вере во всей поднебесной паче солнца светится». Как следует из высказывания Филофея, Москва после падения Византии остается единственной хранительницей православия в мире. Более того, на его взгляд, ей отныне подчиняются и все остальные «царства православный христианьския веры», так что теперь московский царь «един… во всей поднебесной христианом царь». И так пребудет до скончания века: «два Рима падоша, а третей стоит, а четвертому не быти»^[1].

Теория Филофея органично вошла в сознание древнерусского человека, питая его представления о святости и величии Руси. Внушенное этой теорией «византийское поклонение идолу государственности»² не осталось без последствий и позднее. От псковского старца тянется целая линия идеологов русского византинизма — Аввакум Петров, М. М. Щербатов, славянофилы, К. Н. Леонтьев, Л. А. Тихомиров и др.

Поэт Ф. И. Тютчев, обращаясь к «маловерным», т. е. западникам, писал:

Не верь в Святую Русь кто хочет, Лишь верь она себе самой, — И Бог победы не отсрочит В угоду трусости людской.

То, что обещано судьбами Уж в колыбели было ей, Что ей завещано веками И верой всех ее царей, ;

То, что Олеговы дружины Ходили добывать мечом, То, что орел Екатерины Уж прикрывал своим крылом, ;

Венца и скиптра Византии Вам не удастся нас лишить!

Всемирную судьбу России — Нет! вам ее не запрудить!..^[2]

Отзвуки идеи «третьего Рима» обнаруживаются и в большевистской теории русского социализма как «третьего Интернационала». Во всяком случае, Сталин был не против именоваться «Новым Константином» коммунистического царства².

8. Обобщение. Понятие святости в русском православии выступает как соборное триединство личности, одухотворенной подражанием Христу, монарха, утверждающего незыблемость православного царства, и церкви, сохраняющей во всей полноте и чистоте евангельское учение и святоотеческое предание. Воплощением этого соборного идеала является культура русского византинизма, нашедшая свое претворение в праве, церковном искусстве, агиографии и летописании.

• [1] Послания старца Филофея // Памятники литературы ДревнейРуси. Конец XV — первая половина XVI века. М., 1984. С. 436, 440.: Соловьев В. С. Владимир Святой и христианское государство //Соч. В 2-х тт. Т. 2. М., 1989. С. 261. Впрочем, из поклонения идеегосударственности Соловьев выводил «первородный грех национального партикуляризма» русского человека. На его взгляд, Россия как"ответственная преемница Византии*' являет «наиболее полное развитие, наиболее чистое и наиболее могущественное выражение абсолютного национального государства, отвергающего единство церкви и исключающего религиозную свободу*'. — Соловьев В. С. Русская идея // Гам же. С. 244. 245.
• [2] Тютчев Ф. //. Стихотворения. М., 1986. С. 242.: См.: Якунин Глеб. свят. В служении культу (Московская патриархия и культ личности Сталина) // На пути к свободе совести.М. 1989. С. 172−205.