Психометрический подход к оценке креативности

Основателями и главными идеологами психометрического подхода к изучению креативности, по всеобщему признанию, являются Дж. Гилфорд и Э. П. Торренс. В начале 60-х годов XX века Дж. Гилфорд, а затем и Э. П. Торренс предложили свои варианты тестов креативности. Этот момент в психологическом изучении творчества принципиально важен, в особенности с точки зрения психологии одаренности. Психологические теории, как неоднократно справедливо подчеркивали многие специалисты в области методологии психологии (М. Бунге, В. Н. Дружинин и др.), являются не субстанциональными, а операциональными. Поэтому креативность, как и любые иные психологические конструкты, описывающие психические свойства, процессы, состояния, имеет смысл лишь в сочетании с характеристикой процедуры ее исследования и количественной оценки. Таким образом, для обсуждения проблемы креативности в плоскости психологии необходимо ясное описание инструментария для ее диагностики.

Разработанная Дж. Гилфордом модель структуры интеллекта создала возможность нового понимания креативности как универсальной, познавательной способности. Как мы уже отмечали, при обсуждении его модели «структуры интеллекта», ключевым моментом для психологии одаренности стало введенное им различие между двумя типами мышления: конвергентным и дивергентным. После этой работы способность к конвергентному мышлению стала отождествляться с тестовым интеллектом, измеряемым по системе IQ, а способность к дивергентному мышлению с креативностью. Следовательно, тестирование основных параметров дивергентного мышления оказалось возможным рассматривать как способ диагностики креативности.

Первоначально Дж. Гилфорд выделил четыре параметра креативности:

• — оригинальность — способность к продуцированию отдаленных ассоциаций, необычные, небанальные ответы;
• — семантическая гибкость — способность выявлять основные свойства объекта и предлагать новый способ его использования;
• — образная адаптивная гибкость — способность изменить форму стимула таким образом, чтобы увидеть в нем новые признаки и возможности для использования;
• — семантическая спонтанная гибкость — способность продуцировать разнообразные идеи в нерегламентированной ситуации.

Позже он предложил уже шесть параметров креативности:

• — способность к обнаружению и постановке проблем;
• — способность к генерированию большого числа идей;
• — гибкость — способность продуцировать разнообразные идеи;
• — оригинальность — способность отвечать на раздражители нестандартно;
• — способность усовершенствовать объект, добавляя детали;
• — способность решать проблемы — способность к анализу и синтезу.

Опираясь на эти параметры, Дж. Гилфорд и его сотрудники разработали тесты диагностики дивергентной продуктивности. В созданной батарее тестов было 14 субтестов, из которых 10 — на вербальную и 4 — на невербальную креативность. Тесты разрабатывались для старшеклассников и взрослых. Надежность этих тестов колеблется от 0,6 до 0,9, и, как отмечает признанный специалист в области психометрии А. Анастази, их показатели хорошо согласуются друг с другом.

Дальнейшее развитие этих идей связано с научной деятельностью Э. П. Торренса. Под креативностью он предлагает понимать способность к обостренному восприятию недостатков, пробелов в знаниях, дисгармонии и т. д. В его понимании творческий акт делится на восприятие проблемы, поиск решения, продуцирование и формулировку гипотез, их проверку и модификацию, а также нахождение результата. Следовательно, идеальный тест креативности должен отражать протекание всех указанных операций. При этом, разрабатывая собственные варианты тестирования креативности, Торренс ограничился адаптацией и модификацией методик, предложенных группой Дж. Гилфорда.

Батарея Торренса включает в себя 12 тестов, объединенных в три серии: вербальную, изобразительную и звуковую. Соответственно диагностике подвергаются способности к дивергентному мышлению в вербальной сфере, сфере изобразительной и словесно-звуковой. Надежность тестов Э. П. Торренса, по его данным, составила от 0,7 до 0,9. Причем вербальные тесты оказались более надежны, чем изобразительные. Одним из главных отличий тестов Э. П. Торренса от аналогичных тестов Дж. Гилфорда является то, что использоваться они могут в значительно более широком диапазоне.

В тесте Э. П. Торренса, адаптированном в России Е. А. Авериной и Е. И. Щеблановой, оцениваются четыре параметра креативности:

• — продуктивность;
• — оригинальность;
• — гибкость;
• — разработанность.

Одним из главных критериев креативности выступает оригинальность созданного продукта. Именно через выявление способности продуцировать новые, оригинальные идеи, отличающиеся от банальных, общепринятых, авторы этого подхода пытаются определять уровень развития креативности. Рассмотрим предложенные критерии подробнее.

Продуктивность, или беглость, — способность к продуцированию максимально большого числа идей. Речь идет о том, какое количество идей способен порождать испытуемый в ответ на проблемную ситуацию. Многими специалистами в области психологии творчества данный показатель не признается специфическим для творчества. Однако понятно: чем больше идей, тем больше возможностей для выбора из них наиболее оригинальных. В исследованиях Е. Г. Алиевой обнаружена интересная зависимость: чем больше ответов (то есть чем выше продуктивность), тем они оригинальнее, и наоборот. В условиях реального творчества (не тестирования на креативность) творец, создающий большое количество продуктов, имеет весьма существенные преимущества перед тем, кто малопродуктивен.

Гибкость мышления — способность легко переходить от явлений одного класса к явлениям другого класса, часто очень далеким по содержанию. Противоположное качество называют инертностью или ригидностью мышления. Творец непременно должен уметь гибко менять и стратегию, и тактику поиска.

Оригинальность мышления — способность выдвигать новые, неожиданные идеи, отличающиеся от широко известных, общепринятых, банальных.

Разработанность — способность разрабатывать выдвинутые и избранные идеи.

Явления, обозначенные здесь терминами «оригинальность» и «разработанность», характеризуют два традиционно выделяемых полюса креативности. Творцы могут быть условно поделены на две большие группы: одни лучше всего умеют продуцировать оригинальные идеи, другие детально, творчески разрабатывать существующие (как свои, так и чужие). Эти варианты творческой активности часто ранжируются на уровне обыденных представлений, но психология творчества считает, что это просто разные способы реализации творческой личности. Особенностям творческих людей особое внимание уделил В. Освальд, разрабатывавший в начале XX века типологию творчества.

Появление возможности тестировать креативность породило естественное желание выяснить, существует ли связь между интеллектом и креативностью. В исследованиях Дж. Гилфорда и Э. П. Торренса выявлена высокая положительная корреляция уровня IQ и уровня креативности: чем выше уровень интеллекта, тем выше вероятность того, что испытуемый продемонстрирует высокие показатели по тестам креативности. Однако также было замечено, что у людей с высоким интеллектом могут встречаться и низкие показатели по тестам креативности, но особенно любопытно то, что при низких значениях IQ высокая дивергентная продуктивность не наблюдается. Основываясь на этом, Э. П. Торрейс предложил «теорию интеллектуального порога». По его утверждению, при IQ ниже 115—120 баллов (среднее плюс стандартное отклонение) интеллект и креативность образуют единый фактор. При IQ выше 120 баллов креативность и интеллект независимы друг от друга.

Тесты креативности Дж. Гилфорда и Э. П. Торренса получили широкое распространение в мире, и в частности в России, несмотря на то что с уничтожающей критикой самой возможности тестирования креативности выступали и продолжают выступать многие российские ученые (В.Н. Богоявленская, В. Н. Дружинин и др.). Наиболее последовательная критика такого рода содержится в работах американских психологов М. Воллаха и Н. Когана. По их мнению, перенос Дж. Гилфордом, а затем и Э. П. Торренсом моделей тестирования IQ на диагностику креативности привел к тому, что предложенные тесты вместо заявленной креативности тестируют только интеллект.

При тестировании креативности М. Воллах и Н. Коган считают неоправданным жесткое ограничение времени выполнения теста. Ограничение времени, по их мнению, неприемлемо для проявления творчества. Не меньшие претензии вызывает также создаваемая ситуацией тестирования атмосфера соревновательности. Для проявления творчества, как утверждают М. Воллах и Н. Коган, необходимо время и свободная, непринужденная атмосфера. Поэтому для диагностики креативности более пригодны, по их мнению, обычные жизненные ситуации, когда испытуемый может иметь свободный доступ к дополнительной информации.

В своих опытах по тестированию креативности М. Воллах и М. Коган предоставили испытуемым столько времени, сколько им требовалось для решения задачи и формулирования ответа. Тестирование проводилось в форме игры, где соревнование между участниками исключалось (сводилось к минимуму). Соблюдение этих условий привело к тому, что корреляция показателей тестового интеллекта и креативности оказалась равной нулю. Аналогичные данные в нашей стране были получены при тестировании на интеллект и креативность А. Н. Ворониным.

Оригинальный тест, построенный на собственной концепции креативности, предложен американским психологом С. Медником. В тесте С. Медника для диагностики креативности используется «оценка отдаленных ассоциаций». Автор исходит из того, что в творческом процессе присутствуют обе составляющие: как дивергентная, так и конвергентная. Чем из более отдаленных друг от друга областей взяты элементы проблемы, тем более креативным является процесс их решения. Все элементы должны быть увязаны по смыслу, логически. Автор подчеркивает, что при этом решения могут быть как творческими, так и стереотипными.

При выполнении теста С. Медника испытуемым предлагают для ассоциирования слова из максимально удаленных смысловых областей. Тестируемый должен предложить свое слово, увязанное по смыслу со всеми тремя предложенными словами. Причем все тройки слов-стимулов подобраны так, что они имеют сочетающееся с ними слово-стереотип. Например, «поезд, купить, бумажный» — слово-стереотип: «билет»; «цвет, заяц, сахар» — слово-стереотип: «белый». В ответах исходные слова-стимулы, могут трансформироваться грамматически, допускается использование предлогов. Другие релевантные ответы оцениваются как имеющие разную степень оригинальности. Например, в уже обозначенной тройке слов — «поезд, купить, бумажный» слово «макет» будет оценено уже не 0,00 (как в случае с ответом «билет»), а 0,99. Ответ выглядит так: «макет поезда, купить макет, бумажный макет».

В.Н. Дружинин отмечает, что сотрудники его лаборатории, проводившие ревалидизацию теста С. Медника на русской выборке (Т.В. Галкина и Л .Г. Хуснутдинова), обнаружили существенную разницу в ответах испытуемых в условиях ограничения времени выполнения заданий и при отсутствии таких ограничений. Ограничение времени негативно сказалось на ответах как высококреативных, так и низкокреативных обследуемых, при этом влияние фактора отсутствия лимита времени на высококреативных было значительно большим, из чего В. Н. Дружинин делает любопытный вывод о том, что снятие ограничения во времени не столько позволяет низкокреативным проявить креативность, сколько создает адекватные условия для проявления креативноети как таковой. В жизни, вне ситуаций тестирования, для проявлений креативности время не ограничивается.

Полученные данные, в частности, интересны тем, что опровергают существующее обыденное представление о том, что все люди потенциально креативны, надо только лишь создать внешние условия для проявления ими креативности. Л. Г. Хуснутдиновой обнаружена еще одна особенность: оригинальные ответы появляются не на первых стадиях решения творческих задач, а спустя некоторое время. Вероятно, требуется время на преодоление инерции мышления. Другой не менее интересный результат, полученный в данных исследованиях, заключается в том, что стимуляция речемыслительной креативности путем создания у испытуемых установки на творческий, оригинальный ответ, повышает результативность ответов испытуемых, но в большей мере это влияет на продуктивность низкокреативных детей.

Психометрический подход к оценке креативности традиционно является предметом жесткой критики (Ф. Баррон, Д. Б. Богоявленская, К. М. Гуревич, Н. Гутман и др.). В процессе анализа результативности тестов креативности наибольшие претензии вызывает ее основной параметр — оригинальность. Многие специалисты в области психологии творчества считают, что оригинальность нельзя рассматривать в отрыве от полезности (Д.Б. Богоявленская, Э. де Боно, Дж. Брунер, А. Кроплей, С. Мартиндейл и др.). Без этого, как справедливо отмечает Д. Б. Богоявленская, оказывается невозможным отличить по-настоящему креативные идеи от эксцентричных и шизофренических, которые могут быть также оригинальны, но неэффективны. Ряд специалистов, учитывая данное обстоятельство, предлагают отличать креативность от «псевдо-» или «квазикреативности» (А. Кроплей). Известный психолог Эдвард де Боно даже ввел термин «крезитивность», от английского crazy— сумасшествие. Сторонники данной точки зрения отмечают, что названные явления, также как и креативность, характеризуются новизной, но эта новизна обычно является следствием нонконформизма, недисциплинированности, неприятия того, что существует, желания перевернуть все «с ног на голову» или даже психической патологии.

Д.Б. Богоявленская напоминает, что исходное представление об оригинальности строится на том, что оригинальность — это подлинность, оригинал, не копия. Потому и подлинность не должна противопоставлять себя мышлению, напротив, она предполагает его в полном объеме. И тем более такой процесс не преследует цель противопоставления «правдоподобному», «очевидному». В подтверждение этого звучат и слова писателя А. Вампилова: «Говорите правду — и вы будете оригинальны».

Главная беда тестов креативности, по мнению Д. Б. Богоявленской, не в том, что оригинальность приравнивается к умению предлагать неправдоподобные идеи, а в том, что самой инструкцией теста дается установка на их генерирование. Творчество, а соответственно, и подлинно новое, оригинальное есть побочный продукт деятельности (Я.А. Пономарев), и оно, как верно заметил Л. В. Бетховен, «родится само собою, без того, чтобы творец об этом думал».

Один из наиболее последовательных оппонентов психометрического подхода к оценке креативности Д. Б. Богоявленская, в частности, отмечает, что с помощью таких тестов можно получить достаточно объективные данные о структуре только тех сторон или особенностей мышления, ума или способностей, которые выявляются при решении задач нетворческого характера. Самое большее, что можно определить с помощью теста креативности, — это выявить быстроту образования ассоциаций, степень остроумия испытуемого. Временные и содержательные рамки тестов креативности либо тормозят, либо искусственно стимулируют интеллектуальную активность индивида. По утверждению Д. Б. Богоявленской, уже одно обстоятельство, что испытуемый должен в весьма ограниченное время выполнить конкретное, возможно, неинтересное для него задание, делает в большинстве случаев невозможным естественное проявление творческих способностей. Даже специальные тесты на интеллектуальное творчество не учитывают фактора, называемого «инкубационным» мышлением.

Критики психометрического подхода к диагностике креативности отмечают существование противоречий: формы и содержания, предмета и метода исследования творческого мышления. Они постоянно говорят о невозможности исследования «спонтайного процесса», каким является творчество, стимульно-реактивными методами (Н. Гутман и др.). Несложно заметить, что здесь наблюдается ситуация, весьма схожая с критикой тестов интеллекта. Противники психометрического подхода видят единственный выход в предложении К. Трика, считавшего, что моделью, по которой должны строиться методы измерения креативности, должны быть не тесты, а акты творчества сами по себе, как это бывает обычно вне тестовых ситуаций. Очевидная неразрешимость этой задачи, казалось бы, делает бессмысленными все попытки тестирования креативности. И как бы мы ни рассуждали, в рамках такого подхода всегда без ответа будет оставаться вопрос Д. Б. Богоявленской: «Как создать такой экспериментальный метод, при котором испытуемый мог бы осуществить внешне нестимулируемый акт творчества в соответствии с собственными индивидуальными возможностями?».

Выход из этой ситуации, вероятно, следует искать на тех же путях, что уже проторены при тестировании интеллекта. Как известно, исследования показывают, что при всей несхожести ситуации тестирования интеллекта с реальной деятельностью, например, ученого, тесты IQ выступают надежными предикторами прогнозирования успешности в науке и в тех видах деятельности, где велика интеллектуальная составляющая, в то время как тестирование на «экологически валидном» материале оказывается значительно менее точным (Д.В. Ушаков). Вполне вероятно, что вдалънейшем, когда тесты креативности пройдут более основательную проверку, в том числе и в лонгитюдных исследованиях, выявится сходная картина.

Одной из главных претензий, звучащих в адрес тестов креативности, является констатация того, что тестовые задачи являются искусственными и в силу этого имеют мало общего с теми, что предстоит решать субъекту в реальной жизни. Основная сложность при создании адекватных тестов креативности заключается, прежде всего, в разработке заданий, которые окажутся точными предикторами творческих достижений в жизни, таких как научные открытия, выдающиеся художественные произведения, социальные и экономические преобразования и т. п. Говоря о практических сложностях решения данной задачи, нельзя не заметить, что теоретически она разрешима.