Подходы к определению коммуникации
Термин «информация», несмотря на широчайшее распространение, к сожалению, не имеет однозначного толкования. Одно из наиболее известных определений принадлежит основателю кибернетики Н. Винеру: «Информация — это обозначение содержания, полученного из внешнего мира в процессе нашего приспособления к нему и приспособления к нему наших чувств». В обыденном языке под информацией понимается прежде… Читать ещё >
Подходы к определению коммуникации (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Трудности определения
Чтобы дать чему-либо непротиворечивое определение, необходимо понять, как это «что-то» устроено и как оно работает. В связи с этим необходимо остановиться подробнее на вопросе о структуре и функциях коммуникации.
Устройство человеческого общения волновало людей задолго до появления теории коммуникации как отдельного научного направления. Естественно, за это время появилось много различных моделей, пытающихся объяснить этот процесс. Вероятно, уже Аристотеля можно считать автором первой из таких моделей: «оратор — речь — слушатель», составляющие которой так или иначе, под тем или иным именем присутствуют во всех существующих сегодня моделях. При этом какого-либо единообразия не наблюдается. Разноголосица в толкованиях оказывается неизбежно связана со сложностью и противоречивостью самого интересующего нас феномена.
Что же такое коммуникация? В обыденном сознании коммуникация понимается как процесс передачи информации от одной системы к другой, обмен информацией. Подобного рода толкования в изобилии представлены и в популярных, и в специальных изданиях. Тут у нас появляется еще одно понятие, на котором необходимо остановиться, прежде чем продолжить разговор о коммуникации.
Термин «информация», несмотря на широчайшее распространение, к сожалению, не имеет однозначного толкования. Одно из наиболее известных определений принадлежит основателю кибернетики Н. Винеру: «Информация — это обозначение содержания, полученного из внешнего мира в процессе нашего приспособления к нему и приспособления к нему наших чувств»[1]. В обыденном языке под информацией понимается прежде всего некое содержание, сведения, которые могут быть сознательно или невольно переданы какому-либо субъекту (человеку, животному, электронному устройству) и быть доступными для восприятия этим субъектом. Ср.: «Суть информации как явления существующей действительности может быть разделена на две составляющие: форму переданного и (или) полученного нами сообщения, сигнала, команды, выраженную кодом, символом или другим языковым средством, и содержание, в котором заложены смысловые, сущностные компоненты (сведения, отображенный образ или концепт)»[2]. Не станем углубляться в тонкости определения этого термина. Для наших целей достаточным видится приведенное выше его понимание. Подчеркнем лишь, что обязательным для существования информации является не только содержание, но и воспринимающий его субъект.
Если понимать коммуникацию как обмен информацией, то ей (коммуникации) отводится исключительно инструментальная роль, она воспринимается как своеобразное «средство» доставки информации, ведущая же роль принадлежит именно информации. Позволим себе такое сравнение: трубопровод необходим для доставки воды в пустыню, но ценность представляет именно вода, а не труба, вторая без первой не нужна, хотя, конечно, и первая без второй недоступна.
При всей распространенности такого подхода, он вовсе не является единственным. Существует и иной взгляд на соотношение коммуникации и информации. В данном случае коммуникация рассматривается не как механический процесс передачи (отправления и доставки) сообщения, а как сложное взаимодействие коммуникантов. Приоритет отдается именно коммуникации, а информации отводится подчиненная роль. Данный тезис нуждается в пояснении.
Из множества сигналов, которые фиксируют наши органы чувств, одни воспринимаются как значимые, информативные, другие же отсеиваются как «шум». Так является ли информация чем-то объективным, не зависящим от нашего восприятия? Обусловлена ли значимость и информативность исключительно свойствами самих этих сигналов, или в действие вступают и иные факторы?
Представим себе, что нам нужно создать письменность для языка. Предположим для упрощения примера, что таким бесписьменным языком является русский. Нам необходимо на основании устной речи носителей языка установить его фонологический состав, то есть определить, какие из произносимых звуков являются репрезентантами значимых фонетических единиц, а какие нет. У каждого из носителей языка своя манера произносить звуки: кто-то растягивает гласные, кто-то произносит огубленные согласные, «свернув губы бантиком», кто-то говорит «в нос» и т. д. Проанализировав устную речь, мы понимаем, что разница в произношении [т] и [то] (лабиализованного), краткость/долгота гласных, их назальность для русского языка незначимы и их можно игнорировать как «шум» (хотя в других языках указанные противопоставления могут быть важны для смыслоразличения). А вот для нар твердых и мягких согласных, например, необходимо предусмотреть способ обозначения на письме, так как эта оппозиция для русского языка значима.
Повторим, что из бесконечного множества сигналов, воспринимаемых нами, мы фиксируем лишь небольшую часть, приписывая им статус «сведений», «информации», а остальные либо отбрасываем, либо даже не замечаем. Вспомним всем известный детективный цикл: то, что не замечают полиция и наивный доктор Ватсон, оказывается значимым для Шерлока Холмса. Грязь на ботинке — информация для него, но не является информацией для его друга. Таким образом, мы можем предположить, что информация не есть нечто объективное, существующее вне человека, но детерминируется его социально-культурным опытом.
Субъективность оценки, что считать достойным фиксации и означивания, в достаточно явном виде можно наблюдать, например, при межкультурной коммуникации. То, что видится важным, значимым в одном языковом и культурном сообществе, может оказываться асемантичным, лишенным какого-либо смысла в другом. Скажем, складывание пальцев в фигуру, именуемую «кукишем», безусловно имеет значение для русского, но будет восприниматься как простая гимнастика для пальцев, например, голландцем. То, на что обращается пристальное внимание в одном социуме, будет игнорироваться в другом. Цена костюма и марка часов на руке призваны многое сказать об их владельце в высших кругах бизнес-сообщества, но вряд ли будут информативны для сельских жителей где-нибудь в центральной России. Костюм будет просто костюмом вне зависимости, идет ли речь об «Армани» или фабрике «Большевичка», а часы — часами, будь то «Чайка» или «Ролекс».
Эти примеры (а привести их без труда можно много больше) свидетельствуют о том, что информация как таковая не является чем-то объективным, существующим вне нас и нашего сознания. Что считать информацией, какая информация подлежит трансляции, как происходит эта трансляция — все это определяется не только содержанием самой информации, но и другими факторами: культурой (в широком понимании) социума, жизненным опытом коммуникантов, имеющимися у каждого из них картинами мира и др.
С другой стороны, и жизненный опыт индивида, и культура социума прежде всего являются результатами, продуктами коммуникативных практик, существующих в том или ином сообществе. Юрий Лотман писал: «Культура есть форма общения между людьми и возможна лишь в такой группе, в которой люди общаются культура имеет, во-первых, коммуникационную, во-вторых, символическую природу»[3]. Если совсем упрощать: мы знаем, на что обращать внимание, а что можно игнорировать применительно к ситуации и задачам деятельности (широко или узко понятым), о чем нужно говорить, о чем следует молчать, потому что нам так сказали, нас так научили.
Как мы видим, вопрос о взаимоотношениях коммуникации и информации является весьма неоднозначным, на него могут даваться разные ответы. Но, какую бы позицию мы ни заняли в споре о первичности или вторичное™ одного из этих феноменов, нельзя забывать, что они самым тесным образом связаны между собой, не могут существовать (во всяком случае, для нашего сознания) один без другого, активно влияют друг на друга.
Рассматриваемая нами проблема первичности/вторичности коммуникации и информации вовсе не является чисто умозрительной, этакой гимнастикой для ума, она имеет важное практическое значение. От того, что ставится во главу угла, зависит выбор как модели коммуникации, так и подходящего под конкретные задачи определения коммуникации. Доминирование информации обусловливает линейные (механистические) модели коммуникации, акцент на самой коммуникации порождает нелинейные (деятельностные) модели.