Интернализм и экстернализм

По вопросу о движущих силах развития научного знания в историографии науки и современной философии науки радикально также противостоят друг другу две взаимоисключающие позиции — интернализм и экстернализм.

Согласно интерналистской точке зрения, развитие научного знания целиком детерминируется имманентно присущими науке ее внутренними целями, средствами и закономерностями. Иптерналисты полагают, что научное знание должно рассматриваться как саморазвивающаяся система, содержание которой не зависит от социокультурных условий ее бытия, от степени развитости социума и особенностей различных его подсистем — экономики, политики, философии, религии, искусства, технической среды и т. д. В этом отношении интернализм, который оформился как четко отрефлексированная философская позиция лишь в 30-е гг. XX в., считает своим основным философским противником экстерналистов, которые настаивают на фундаментальной роли социальных факторов не только на этапе возникновения науки, не только на стадии научных революций, но и на эволюционных этапах ее развития. Среди наиболее видных представителей интернализма необходимо отметить таких историков науки, как А. Койре, Р. Холл, П. Росси, Г. Герлак, а также таких популярных философов науки второй половины XX в., как И. Лакатос и особенно К. Поппер. Пожалуй, именно Попперу принадлежит наиболее значительная попытка онтологического обоснования правомерности интерналистского подхода. В онтологической концепции Поппера мир научного знания объявляется относительно самостоятельной объективной реальностью, все изменения в которой полностью предопределены только ее внутренними возможностями и предшествующим состоянием. Как и другие интерналисты, Поппер не отрицает влияния на динамику научного знания социальных условий (меры востребованности обществом научного знания как средства решения различных проблем, влияния па науку различных вненаучных форм знания и т. д.), однако считает это влияние социума на науку чисто внешним, никак не затрагивающим само содержание научного знания.

Эмпиризм и рационализм. Существуют две основные версии интернализма — эмпиризм и рационализм. В рамках эмпиризма главной движущей силой развития научного знания является нахождение (установление, открытие) новых фактов, а теории трактуются, но отношению к фактам как нечто вторичное, задачей которого является исключительно систематизация и обобщение фактов (классическим представителем эмпиристского интернализма в историографии науки был, например, Дж. Гсршель). Сторонники же рационалистической версии интернализма (Р. Декарт, Г. Гегель, К. Поппер и другие) считают, что основу динамики научного знания составляет не накопление фактов, а теоретические новации, которые по своей сути всегда есть результат либо когнитивного творчества (отсюда акцент на роли индивидуальных способностей отдельных ученых, их продуктивного воображения, таланта и т. п.), либо перекомбинации уже имеющихся идей (когда прежние несущественные идеи становятся существенными, независимые — зависимыми, объясняемые — объясняющими и др.). Так или иначе, но любой вариант рационалистского интернализма включает в себя в качестве значимых концепций интеллектуальный преформизм и априоризм, согласно которым все возможное содержание знания уже предзадано некоторой совокупностью базисных идей. Научные же наблюдения трактуются в рационалистическом варианте интернализма лишь в качестве одного из внешних факторов, запускающих механизм мыслительного творчества и образования таких новых теорий, которые были бы более адекватны, чем прежние, по отношению к познаваемым объектам.

Оценивая эвристический потенциал интерналистской парадигмы в целом, необходимо отметить такие ее положительные черты, как выделение (хотя и граничащее с гипостазированием) качественной специфики научного знания по сравнению с вненаучными видами познавательной деятельности, преемственности в динамике научного знания, нацеленности научного познания на поиск объективной истины. К отрицательным чертам интернализма относятся имманентизм (отрицание существования иных, помимо внутринаучных, факторов развития научного знания), явная недооценка социальной, исторической и субъективной природы научного познания, игнорирование его культурной и экзистенциальной мотивации, непонимание предпосылочного (идеализирующего и идеологического) характера любых теоретических построений, в том числе и собственной (интерналистской) модели развития научного знания.

В противоположность интерналистам, экстерналисты считают, что основным источником научных инноваций, определяющим не только направление, темпы развития, но и содержание научного знания, являются социальные потребности и культурные ресурсы общества, его материальный и духовный потенциал, а не сами по себе новые эмпирические данные или имманентная логика развития научного знания. С точки зрения экстерналистов, в науке познавательный интерес — познание ради умножения и совершенствования знания в соответствии с неким универсальным методом — не имеет самодовлеющего значения. Познавательный интерес, в конечном счете, всегда ограничивается и детерминируется определенным практическим интересом, социально обусловленной необходимостью найти решение той или иной важной проблемы: инженерной, технической, технологической, экономической, социально-гуманитарной.

Первая мощная попытка реализации экстерналистской программы в истории науки была предпринята в 1930;е гг. (Б. Гессен, Дж. Бернал, Э. Цильзель, Д. Видам и другие), вторая — в 1970;е гг. (Т. Кун, II. Фейерабенд, М. Малкей, М. Полани, Л. А. Косарева, Г. Д. Гачев и другие). Необходимо отметить, что экстернализм уходит своими корнями еще в Новое время, когда произошло сближение научного теоретизирования с экспериментом, а научное познание стало позиционироваться как непосредственно связанное с ростом благополучия человека и совершенствованием средств, позволяющих человеку и обществу достичь могущества и власти над природой, — техники и орудий труда. Впоследствии обоснование научной деятельности как имеющей практическую природу, ее зависимость от наличных социальных форм и практической деятельности составило одну из характерных черт и марксистской гносеологии (К. Маркс, В. И. Ленин, В. М. Шулятиков, А. А. Богданов, Д. Лукач, Т. Котарбинский и другие).

Будучи едины в признании существенного влияния общества и его потребностей на развитие научного знания, разные сторонники экстернализма расходятся в оценке значимости различных социальных факторов. В качестве главных факторов, определяющих развитие науки и научного знания, называются:

• 1) экономические, технико-технологические потребности общества (Дж. Бернал, Б. Гессен и другие);
• 2) тип социальной организации (А. Богданов);
• 3) господствующая в обществе культурная доминанта (О. Шпенглер);
• 4) духовный потенциал общества (философия, религия, искусство, нравственность, а также архетипы национального самосознания);
• 5) социокультурный фон науки, формирующийся на основании определенного тина взаимодействия всех указанных выше факторов (В. И. Купцов, С. Р. Микулинский и другие);
• 6) локальный социальный и социально-психологический контекст деятельности научных коллективов и отдельных ученых (Т. Кун, П. Фейерабенд, М. Малкей и другие).

Следующий вопрос, по которому расходятся экстерналисты: влияют ли социальные факторы только на направление и темпы развития науки или также на методологию и содержание научных теорий? Вплоть до 1970;х гг. большинство экстерналистов отвечали положительно только на первую часть вопроса, считая, что содержание науки обусловлено исключительно содержанием познаваемого объекта, и что наука располагает истинным методом, инвариантным по отношению к различным социальным условиям и применяющим его субъектам (доктрина социальной и ценностной нейтральности естествознания). Исключение делалось лишь для социальных и гуманитарных наук, в отношении которых признавалось существенное влияние социальных интересов и принимаемых учеными систем ценностей на их теоретические построения (Э. Дюркгейм, М. Вебер, К. Мангейм, Ю. Хабермас и другие). Однако развитие методологии, социологии и истории естествознания во второй половине XX в. привело к крушению представлений об инвариантности, всеобщности и объективности научного метода и научного этоса. В работах Т. Куна, П. Фейерабенда, М. Малкея, Л. Лаудана, представителей когнитивной социологии науки (С. Уолгар, Б. Барнс, К. Кнорр-Цстина) убедительно показаны иарадигмальность, партикулярность, ценностная обусловленность, историчность, конструктивность процесса познания в любой области науки. Отсюда делается вывод о том, что только в рамках социологического и культурноисторического подхода к развитию научного знания можно адекватно объяснить многие факты из истории науки, в частности, качественные скачки в развитии научного знания, амбивалентное и неуверенное поведение ученых в период научных революций, частичную несоизмеримость сменяющих друг друга теорий фундаментальных научных теорий во всех областях науки, плюрализм и конкуренцию научных гипотез, борьбу за приоритеты и признание в науке и др. Естественное и достаточно убедительное объяснение многих фактов такого рода несомненно составляет сильную сторону экстернализма. Вместе с тем следование чисто экстерналистской модели динамики науки неизбежно оборачивается опасностью недооценки относительной самостоятельности и независимости науки от социальных условий и, как следствие, грозит переходом на позиции абсолютного релятивизма и субъективизма (П. Фейерабенд).

При решении вопроса о выборе между интерналистской и экстерналистской моделями динамики научного знания необходимо, прежде всего, различать «жесткие» и «мягкие» варианты каждого из этих подходов. Жесткие версии экстернализма и интернализма неприемлемы в одинаковой мере. Жесткий экстернализм может быть вполне законно квалифицирован как аналог эволюционного ламаркизма в биологии, согласно которому внешняя среда (для науки — это ее социокультурный контекст) детерминирует генетические изменения в биологических особях (в случае науки такого рода мутационными изменениями являются ее когнитивные инновации). Что же касается последовательного интернализма, то он вполне может быть квалифицирован как аналог биологического преформизма, а потому также не может считаться удовлетворительной концепцией.

Конечно, ни один из социокультурных факторов в отдельности, ни даже социокультурная среда в целом не могут однозначно детерминировать появление новой идеи. Всякая идея, как справедливо утверждают интерналисты, может «родиться» только от другой идеи. Роль социокультурной среды состоит лишь в том, что она способна провоцировать (или не провоцировать) рождение определенной идеи, создавая благоприятные или неблагоприятные условия ее утверждения, делая ее появление более или менее вероятным. Между наукой и ее социальным окружением существует отношение не детерминации, а скорее, кооперации и резонанса, когда только сильное «созвучие» внутринаучиых и впепаучных факторов по-настоящему способствует не только рождению повой идеи, но и ее принятию научным сообществом и обществом в целом. Наука по своей социально-биологической (адаптационной) природе потенциально в состоянии откликнуться на вызовы и требования среды, но при этом она может быть готова к этому не в достаточной степени. Развивая биологическую аналогию, выразим эту мысль следующим образом: чтобы «родить» какую-то идею, наука, прежде всего, должна быть уже «беременна» ею. Социальное же окружение может влиять на науку не обязательно непосредственно, но и через своих когнитивных посредников (историю науки, философию, искусство, обыденное знание и др.), не обязательно являющихся частью науки вообще. Как правило, не социальный фон в целом, а именно его когнитивная часть выступает посредствующим звеном, механизмом передачи науке вызова и потребностей социокультурной среды.

Если использовать синергетическую модель, социокультурную среду можно интерпретировать в качестве своеобразного контрольного параметра, оказывающего существенное влияние на эволюцию науки и научного знания, которые являются открытыми, диссипативными и нелинейными системами. Важно, кроме того, понимать, что, так же как в ходе биологической эволюции мутирует не наследственная структура организма вообще, а наследственная структура конкретного организма, представителя определенного биологического вида, и в процессе развития научного знания мыслит не научное сознание само по себе, а отдельный ученый. Конечно, при экстерпалистском подходе к динамике научного знания историк и философ науки значительно усложняют свою работу. Усложняют, но не обедняют реальный процесс научного познания. Интернализм же, представляя науку и научное познание абсолютно самостоятельными и независимыми системами знания по отношению к обществу и его потребностям, ориентирует историков на явно упрощенную картину развития научного знания. Поэтому интернализм в лучшем случае может быть достаточно адекватной теорией лишь внутринаучных составляющих эволюции научного познания.

Единство внутринаучных и социокультурных факторов. Альтернативой как экстернализму, так и интернализму является концепция единства и взаимосвязи внутринаучных (логико-эмпирических) и социокультурных факторов в развитии научного знания. Конечно, необходимо помнить, что мера этой взаимосвязи для разных периодов истории науки и для разных случае is решения конкретных научных проблем весьма различна. Очевидно, что невозможно привести к общему знаменателю ситуацию, когда, например, создается новая фундаментальная теория, и ситуацию количественной обработки новых эмпирических данных по определенной методике или ситуацию вывода теорем из аксиом теории по определенным логическим правилам. Каждый раз, чтобы определить реальный вес внутринаучных и социокультурных факторов, требуется проводить конкретный анализ конкретной познавательной ситуации. Единообразно не нормированный характер единства внутринаучных и социокультурных факторов в процессе развития научного знания — главный недостаток диалектической модели развития науки. В известной мере он является своеобразной платой за те большие и очевидные преимущества (антиаприоризм, историчность, полнота описания реальных познавательных ситуаций), которые диалектическая концепция динамики науки имеет по сравнению с интернализмом и экстернализмом. Очевидно, любая теория развития научного знания должна сформулировать как общие закономерности этого развития, так и специфические, характерные для разных областей научного знания.