Метод Сократа и метод софистов: сходства и отличия

Сократовские вопросы были способом проверки суждения на истинность. Увы, ничто не выдерживало ее, по философ не отчаивался и продолжал поиски.

Так, в диалоге Платона «Лахет» Сократ беседует о мужестве. Он просит своего собеседника дать определение мужества, а затем несколькими вопросами заставляет его убедиться в том, что его определение неверно; но ведь знать — значит дать определение, и тогда оказывается, что собеседник не знает того, что считал известным.

Лахет. Мне кажется, мужество — это некая стойкость души…

Сократ. …Я догадываюсь, мой Лахет, что ты причисляешь мужество к самым прекрасным вещам.

Лахет. Да, будь уверен, что из всех вещей — к прекраснейшим.

Сократ. Значит, стойкость, сопряженная с разумом, — это прекрасная вещь?

Лахет. Несомненно.

Сократ. А если она сопряжена с неразумностью? Разве не окажется она, напротив, вредной и злокозненной?

Лахет. Да.

Сократ. Назовешь ли ты прекрасным что-то такое, что будет злокозненным и вредным?

Лахет. Это было бы неправильно, Сократ^[1].

Таким образом, Сократ привел своего собеседника к противоречию, ибо не каждая стойкость духа оказалась мужеством, поскольку неразумная стойкость (например, отказ от приема лекарств во время болезни) не может быть прекрасной, а мужество, согласно мнению Лахета, — прекрасно. Если же стойкость духа не отвечает всем характеристикам мужества, то она и не может быть мужеством (стойкость духа может быть не прекрасной, а мужество — нет). Данное Лахетом определение не соответствует критерию истинного. Итог: Лахет не знает, что такое мужество.

Этот метод был назван майевтикой («искусством родовспоможения»), поскольку Сократ считал, что душа беременна истиной и задача философа — помочь ей родиться. Метод этот весьма продуктивен в процессе обучения философствованию. Он заставляет задуматься над тем, что кажется абсолютно ясным; в нем заключена сама суть философской рефлексии. Сократ не постулирует пока продуктивную силу сомнения, хотя реализует ее на практике. Несколько позже появятся скептики, а в XVII в. французский философ Рене Декарт обоснует принцип сомнения в качестве базового для философии. Не сомневающийся человек не может быть философом — вот чему учит Сократ. Он учит философии как искусству мышления — не ремеслу, а именно искусству.

Метод Сократа называют также диалектикой в первом значении этого слова — «искусство спора», ибо он помогает найти слабость в аргументах оппонента. Если учесть, что предметом спора становились вопросы, не имеющие однозначного ответа, то сама попытка найти на них ответ с необходимостью делала любой тезис фальсифицируемым (т.е. опровергаемым).

Метод также называют иронией, ведь это была скрытая насмешка над самоуверенностью тех, кто мнит себя «много знающими». Прикидываясь простаком и задавая свои вопросы, Сократ лишал самонадеянности такого собеседника, обнаруживая противоречия в его суждениях, несоответствие между исходными посылками и конечными выводами. Сократовская ирония исходит из любви к мудрости и нацелена на возбуждение этой любви.

Сократ не создавал школы, не приглашал учеников, но никого и не прогонял от себя. Он с удовольствием беседовал с каждым, кто к нему приходил. Желание учиться у Сократа подталкивало юношей следовать за ним повсюду и считать себя его учениками. Благодаря им сохранились и какие-то высказывания Сократа, сведения о его поступках. Сам Сократ ничего не писал, считая, что мысль живет только в беседе; перенесенная на письмо, она останавливается и мертвеет. Сократ считал себя служителем мысли и пытался заставить мыслить каждого, полагая, что мышление — прекраснейший из божественных даров, преподнесенных человеку. Себя он называл оводом, приставленным богами к телу «жирного афинского быка», чтобы не давать тому застояться. Он видел свою миссию, возложенную на него свыше, в том, чтобы улучшить нравы афинян. Сократ говорил, что внутренний голос, его особый демоний, подсказывает ему, как поступить. Например, именно демоний не позволял Сократу заняться политическими делами или брать плату за обучение; от него же философ узнал, что истина существует.

Чем Сократ отличался от софистов? Хотя софистов часто относят к досократикам, они в основном были современниками Сократа, который не раз высмеивал их, осуждал за корысть, полагая, что истинный философ служит истине, а не торгует ею. Так как Сократ ничего не писал, то источниками, рассказывающими нам о нем, стали свидетельства его современников, в особенности учеников, которые записывали за ним его речи и беседы, а затем включали в свои собственные произведения. Можно только догадываться, что в их сочинениях является изложением взглядов Сократа, а что только приписывается Сократу. Наконец, есть и такая вещь, как интерпретация. Например, часто лекции преподавателя, записанные студентами, несут разную информацию, а иногда и противоречат друг другу. Историки философии тщательно реконструируют жизнь и учение Сократа, опираясь на сходства, совпадения и пересечения сведений, содержащихся в разных текстах.

Наиболее полное и последовательное описание жизни и учения Сократа содержат дилогии Платона (428/427—348/347 до н.э.) и сочинения Ксенофонта (не позже 444 — не ранее 356 до н.э.). Если Платону было уготовано будущее великого философа, то Ксенофонт прославился лишь тем, что описал жизнь Сократа. Платон в память о Сократе почти все свои произведения писал в форме диалогов, в которых выводил Сократа в качестве главного действующего лица. Легко предположить, что Платон вкладывал в уста Сократа свои идеи и мысли. Ксенофонт же, будучи воином, как иногда шутят историки философии, записывал то, что сумел понять. Но оба они свидетельствуют о нелюбви Сократа к софистам.

Развенчанию позиции софистов Платон посвящает немало диалогов: «Протагор», «Софист», «Горгий», «Эвтидем» и др. В диалоге «Эвтидем» Платон приводит пример софистического рассуждения, когда два софиста, Дионисидор и Эвтидем, решили запутать простодушного человека по имени Ктисипп:

«Скажи-ка, есть ли у тебя собака?» — «И очень злая», — отвечал Ктисипп. — «А есть ли у нее щенята?» — «Да, тоже злые». — «И их отец, конечно собака же?» — «Я даже видел, как он занимается с самкой». — «Что же, ведь это собака твоя?» — «Конечно». — «Значит, этот отец — твой, следовательно, твой отец — собака, и ты — брат щенят»^[2].

Такие рассуждения принято называть софизмами (греч. оофюра — умение, хитрая выдумка, мудрость). Софизм — это уловка; рассуждение, имеющее видимость правильного, но содержащее в себе логическую ошибку. В V в до н.э. еще не шла речь о «правильных» и «неправильных» суждениях; понятие логической ошибки еще не было сформировано, до четкой формулировки законов правильного мышления, логики, осталось чуть больше полувека. Однако ощущение обмана присутствует, когда знакомишься с софизмами или встречаешься с ними в жизни. Например: все дети должны пить молоко; у Васи на молоко аллергия, он не должен пить молока; следовательно, Вася — не ребенок.

Почему же в отличие от этого при знакомстве с апориями Зенона или беседами Сократа возникает ощущение недоумения и удивления? Потому что апории вскрывают парадоксальный характер самого мышления, указывая на его неоднозначность, на особенности интеллектуальной рефлексии в сравнении с чувственным опытом и обыденным сознанием. Сократ действует в рамках логики; результатом сократической беседы становится не новое знание, полученное в готовом виде, а новое стремление дальше и дальше осмысливать исследуемый предмет, так как на каждом этапе не удалось достичь истины. В сократовских беседах трудно встретить утверждения, конечные выводы, — лишь посеянное сомнение, за исключением, конечно, тех диалогов, в которых Платон устами Сократа излагает свою позицию.

Софисты же используют неоднозначность понятий, противоречивость мышления, чтобы найти аргументы в защиту того мнения, которое они отстаивают, как правило, в суде. Софисты были искусными адвокатами, их часто нанимали для участия в суде, и именно к этому они готовили учеников^[3]. Им было все равно, какую позицию отстаивать. Ведь из базового положения софистического представления о познании — «Человек есть мера всех вещей» может быть два следствия: «Все истинно» и «Все ложно», при этом истинность одного утверждения не определяет неистинность противоположного.

Например, в софизме о собаке совершена сознательная подмена понятия — так называется одна из самых распространенных логических ошибок. Здесь понятие «твоя собака — отец щенков» (конкретное, указывающее на определенный эмпирический объект) заменено другим понятием: «твой отец». Использование одних и тех же слов, но имеющих разный смысл, часто приводит к подмене понятий. Сократический диалог этого не допускает, он работает в области предложенного собеседником определения понятия, четко и последовательно вскрывает его несостоятельность, а не предлагает другое определение. Вместе с тем софистический метод — это лишь продолжение их позиции субъективизма в познании, проведенного последовательно и логично. Сократ и следовавший за ним Платон были объективистами (сторонниками идеи существования объективной истины) и гносеологическими оптимистами.

• [1] Платон. Апология Сократа. Критон. Ион. Протагор. М.: Мысль, 1999. С. 281.
• [2] Цит. но: Рассел Б. История западной философии и ее связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней: в 3 кн. Новосибирск: Изд-во Повосибир. ун-та, 1994. Кн. 1. С. 87.
• [3] Широко известен рассказ о том, как ученик отказался платить Протагору за обучение, поскольку по договору он должен был заплатить после первого выигранного в суде дела, но он не ходил в суд. Тогда Протагор сам подал на него суд, чтобы наверняка получить своиденьги либо по решению суда, либо по договору.