Методологическое прерывание 3.4. Оккам как предшественник философского позитивизма

Позитивизм — одно из ведущих направлений буржуазной философии второй половины XIX и первой половины XX века. Название этого направления происходит от понятия «позитивная наука», т. е. наука, основанная на фактах, а не на домыслах. Таким образом, позитивизм есть прежде всего философия науки и в основном философия наук о природе и о ее познании.

Позитивизм в своем развитии прошел три стадии. Родоначальником «первого позитивизма» считается Огюст Конт.

(1798—1857). Его учение нет смысла рассматривать здесь, поскольку оно «перекрыто» последующими стадиями развития позитивизма.

«Второй позитивизм», или эмпириокритицизм, связан с именами Эрнста Маха (1838—1916), Рихарда Авенариуса (1843—1896) и некоторых других видных ученых, пользовавшихся большим авторитетом в своих областях. В частности, Мах был крупным физиком (хотя некоторые его физические идеи выглядели странно); до сих пор скорость летательных аппаратов, перемещающихся быстрее звука, выражают в единицах М, или махах, т. е. в виде отношения к скорости звука. Но конец XIX века был временем философской рефлексии в науке, и многие ученые стали рассуждать (и писать) о принципах научного познания. В этих своих рассуждениях Мах и его единомышленники фактически пришли к субъективному идеализму.

Некоторые отечественные марксисты стали развивать сходные идеи, что заставило В. И. Ленина заняться критикой этих идей в посвященной специально этому вопросу книге [25].

«Третий позитивизм», или неопозитивизм, переживал период расцвета в 20—50-х годах XX века. Если эмпириокритицизм питался успехами физики и химии, то неопозитивизм в основном использовал достижения логики и лингвистики. Из наиболее заметных имен можно назвать Людвига Витгенштейна (1889—1951), а также Рудольфа Карнапа (1891 — 1970) и других членов так называемого Венского кружка. К неопозитивизму был в какой-то степени близок Бертран Рассел (1872—1970), но этого лорда-философа вряд ли можно причислить к определенной философской школе — он был скорее мыслителем-одиночкой.

Сейчас, как полагают профессиональные философы, позитивизм исчерпал себя. Однако нынешние отечественные ученые-естественники, не будучи профессиональными философами и ничего не зная ни о содержании, ни о судьбе позитивизма, склонны самостоятельно вырабатывать в своем сознании элементы позитивистской методологии. При этом они, как правило, уверены в том, что стоят на прочных мировоззренческих позициях. Ученые западного мира, вернее, те из них, которые тоже не являются профсссионатьными философами, впитывают позитивистские идеи из всего своего окружения.

Из сказанного следует необходимость специального изучения позитивизма (как «философии несбывшихся надежд») специалистами естественнонаучных и инженерных направлений. В рамках методологического прерывания подробно изложить все разветвления позитивизма невозможно, да и не нужно; здесь мы только протянем несколько «ниточек» от В. Оккама к позитивизму. Но вот что обязательно нужно будет сделать — это обратиться к наброску В. И. Ленина «К вопросу о диалектике», а именно к чрезвычайно важному общему выводу, хорошо соответствующему рассматриваемой ситуации. Этим выводом мы закончим методологическое прерывание.

Итак, первая «ниточка» — это наметившийся у Оккама и свойственный всем разновидностям позитивизма отказ от рассмотрения вопросов онтологии, т. е., коротко говоря, устройства мира, и сосредоточенность на гносеологической, познавательной проблематике.

Сама по себе такая сосредоточенность представляется безобидной — ведь в большинстве философских учений не разрабатываются равномерно все стороны философии, а преобладает та или иная сторона.

Однако значительно более опасна вторая «ниточка», тесно переплетающаяся с первой. Имеется в виду принцип экономии — методологический принцип, который, как уже было сказано, может считаться эквивалентным «бритве Оккама». В наше время он был явно сформулирован представителями «второго позитивизма» — эмпириокритицизма.

Согласно этому принципу, следует выбирать из нескольких возможных способов описания какого-либо явления не тот, который лучше соответствует действительности (не будем сейчас отвлекаться на обсуждение вопроса о том, что такое соответствие действительности), а тот, который является наиболее экономным. Например, описание Солнечной системы по Кеплеру лучше описания по Птолемею только потому, что оно проще, обходится меньшим числом допущений, а в остальном они равноправны.

Опять-таки, на первый взгляд этот принцип кажется разумным. Но последовательное его проведение заставляет отказаться от ряда понятий высокого уровня абстракции на том основании, что они не нужны при выводе формул, описывающих явления. Например, позитивисты считают ненужным понятие материи и другие понятия мировоззренческого характера, они называют их метафизическими. В то же время предельно «экономными» оказываются, с одной стороны, учение о том, что все окружающее сотворено Богом по его произволу, и, с другой стороны, учение о том, что существует только одна познающая душа (а всё окружающее человеку только кажется). Первое можно охарактеризовать как крайний объективный идеализм, второе (для которого имеется специальное название — солипсизм', можно предложить корявый перевод: «однодушие») — как крайний субъективный идеализм.

Третью «ниточку», связывающую В. Оккама с позитивизмом (на этот раз в его неопозитивистском варианте), можно усмотреть в приведенной выше цитате: «Оккам сводит все проблемы количества к проблемам грамматики и логики». Именно для неопозитивизма характерен тезис о том, что научные проблемы могут быть решены путем анализа языка и логики науки. Кроме того, если, по Оккаму, логика занимается только значениями слов, а не отношениями вещей, то это ограничивает область логики формализмом и лишает ее объективного содержания.

Конечно, не все стороны учения Оккама при их «проекции» на современную науку приобретают отрицательный характер. Например, его внимание к понятию знака предвосхищает современную науку о знаковых системах — семиотику, в которой, повидимому, нет крупных философских подводных камней.

Оккам «признает две системы знаков, обозначающих вещи: естественную — понятия как состояния сознания и искусственную — слова» [3, с. 181]. Это в какой-то степени напоминает не только современные, более сложные классификации знаков, но и учение Ивана Петровича Павлова о второй сигнальной системе.

Однако для нас важно именно то, что некоторые элементы учения Оккама, которые определенно бит прогрессивными в его время, при прямолинейном перенесении в современную систему знаний заводят даже крупных ученых в философский тупик, или, лучше сказать, в философское болото.

И вот теперь самое время обратиться, как было уже сказано, к фрагменту наброска Владимира Ильича Ленина «К вопросу о диалектике» (напоминаем, что он не предназначался для печати, а был написан для себя — отсюда его своеобразный стиль):

«Познание человека не есть (respective не идет по) прямая линия, а кривая линия, бесконечно приближающаяся к ряду кругов, к спирали. Любой отрывок, обломок, кусочек этой кривой линии может быть превращен (односторонне превращен) в самостоятельную, целую, прямую линию, которая (если за деревьями не видеть леса) ведет тогда в болото, в поповщину (где ее закрепляет классовый интерес господствующих классов). Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота voila [вот] гносеологические корни идеализма. А у поповщины (= философского идеализма), конечно, есть гносеологические корни, она не беспочвенна, она есть пустоцвет, бесспорно, но пустоцвет, растущий на живом дереве, живого, плодотворного, истинного, могучего, всесильного, объективного, абсолютного человеческого познания».

Этот великолепный текст многое объясняет в истории философии, не нужно только понимать метафору кривой линии познания буквально — ведь такой непрерывной линии нет, а есть именно совокупность «отрывков, обломков, кусочков», разрывы между которыми только при взгляде с очень большого расстояния могут показаться исчезнувшими.

Следует особо обратить внимание на слова односторонне превращен — как правило, попадание в болото вызывается именно тем, что философ или целое философское направление уделяет преувеличенное внимание какой-либо одной стороне многостороннего процесса познания и занимается прямолинейным развитием только этой стороны. Так, для эмпириокритицизма основой познания являлось наблюдение, для операционализма — экспериментальные и логические операции, прагматизм интересуется только практической пользой и т. п. Односторонность учения делает его цельным и зачастую привлекательным, любителям формализации облегчает эту формализацию, но в конечном итоге не приводит к успеху.

Хотелось бы, чтобы читатель не просто воспринял сказанное, а самостоятельно обдумал его и выработал собственное мнение.

Прежде чем выйти из прерывания, обратим внимание на одну стилистическую особенность текста В. И. Ленина. Как уже было сказано, он был написан для себя и имел право быть стилистически небрежным. Однако мы видим в нем удивительную цельность образов. Вот кривая линия познания превращается в самостоятельную прямую — и тут же эта прямая оказывается тропинкой, которая может привести в болото, если за деревьями не видетьлтт Далее, выясняется, что идеализм имеет гносеологические корни, и эта новая растительная метафора естественно продолжается дальше: он есть пустоцвет, растущий на живом дереве человеческого познания.

В небольшом тексте — множество образов, но нет ни одного, выпадающего из общей картины. Учиться надо такому единству стиля!