Попытки философского осознания исторического пути России

Философская мысль России XIX в. самобытна и разнообразна. На протяжении одного века она продемонстрировала не только парадоксальные и противостоящие друг другу подходы. Эта мысль показала также стремительную смену вех, отразившую различные полюсы философской рефлексии — от религиозно-квиетистского до одушевленного идеей социального активизма и переделки человека. Мировоззренческие искания русских философов, причислявших себя к самым различным духовным веяниям, отличаются несомненной особенностью: какой философской моде не отдавалась бы дань, тема человека никогда не исчезала, не растворялась. Более того, это была, по существу, не просто тема, а некий стержень, вокруг которого разворачивались многообразные философские сюжеты. Русские философы видели в человеке, независимо от своей романтической, славянофильской, западнической или материалистической позиции, средоточие и ядро мысли, постигающей тайны бытия.

Философская мысль в России XIX в. демонстрирует предельное разнообразие. На протяжении века вместе с тем менялись духовные установки и господствующие мировоззренческие течения. Однако тема человека оставалась неизменным рефреном самых различных теоретических увлечений. Русская философия по самому своему духу, если говорить в современных терминах, глубоко персоналистична. Она не только вовлекает в свою орбиту человека, но гораздо чаще вообще исходит из этого феномена при истолковании любых философских проблем. Отечественный персонализм, безусловно, глубоко специфичен.

Русская философия прошла через романтизм 20— 30-х гг., славянофильство и западничество 40—50-х, страстный нигилизм и материализм 60-х. В 70-е гг. начал свою проповедь универсального всеединства и цельного знания Владимир Сергеевич Соловьев. Развитие социальной мысли второй половины XIX в. было связано с народничеством. При всей несовместимости этих предпосылок, как уже отмечалось, философы видели одну цель — указать человеку пути его собственного жизнеустроения, основываясь на постижении человеческой природы.

В начале и первой трети XIX в. на смену французскому Просвещению в России пришел немецкий идеализм. Но общие социальные условия помешали, как считает А. Ф. Лосев, ему окончательно оформиться в качестве направления русской философии. В 40-е, 50-е и 60-е гг. в роли противников немецкого идеализма выступили славянофилы, которые сами во всех отношениях прошли его школу (славянофильство — направление русской общественной мысли, противостоявшее западничеству. Его приверженцы делали упор на самобытном развитии России, ее религиозно-историческом и культурно-национальном своеобразии и стремились доказать, что славянский мир призван обновить Европу своими экономическими, бытовыми, нравственными и религиозными началами). Но и славянофилы, сознательно взявшие на вооружение мистическое познание православной церкви, не могли оформить свои мысли в определенную систему.

В 40—80-х гг. XIX в. значительным влиянием в России пользовалось западничество, которое в противоположность славянофилам, не признавало за русской культурой никакой оригинальности и самобытности. Оно призывало к полному культурному воссоединению с Западом в критике традиционных основ русской мысли и русской жизни. С 80-х гг. на смену материализму и западничеству пришло чисто идеалистическое направление. Оно также не оформилось в целостную систему. Даже Владимир Соловьев не оставил после себя законченной философской систематики.

А. Ф. Лосев выделил следующие формальные особенности русской философии:

• 1. Русской философии, в отличие от европейской и более всего немецкой философии, чуждо стремление к абстрактной, чисто интеллектуальной систематизации взглядов. Она представляет собой чисто внутреннее, интуитивное, чисто мистическое познание сущего, его скрытых глубин, которые могут быть постигнуты не только посредством сведения к логическим понятиям, а только в символе, в образе посредством силы воображения и внутренней жизненной подвижности.
• 2. Русская философия неразрывно связана с действительностью, поэтому она сначала является в виде публицистики, которая берет начало в общем духе времени, со всеми его положительными сторонами, со всеми его радостями и страданиями, со всем его порядком и хаосом…
• 3. В связи с этой «живостью» русской философской мысли находится тот факт, что художественная литература является кладезем самобытной русской философии. В прозаических сочинениях Жуковского и Гоголя, в творениях Тютчева, Фета, Льва Толстого, Достоевского, Максима Горького часто разрабатываются основные философские проблемы, само собой в их специфически русской, исключительно практической, ориентированной на жизнь форме. И эти проблемы разрешаются здесь таким образом, что непредубежденный и сведущий судья назовет эти решения не просто «литературными» или художественными, но и философскими и гениальными^[1].

Чтобы завершить картину многообразия философских направлений, важно отметить также и евразийство. Это идейно-политическое и общественное учение возникло в русском послеоктябрьском зарубежье 20—30-х гг. Основные идеи евразийцев нашли отражение в сборнике «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждения евразийцев»^[2]. Инициаторами движения стали П. Н. Савицкий, Н. С. Трубецкой, Г. В. Флоровский, П. П. Сувчинский. Евразийскую идеологию активно разрабатывали Н. Н. Алексеев, Г. В. Вернадский, Л. II. Карсавин и другие русские философы.

Евразийцы отводили России как особому этнографическому миру «серединное» место между Европой и Азией. Как и славянофилы, сторонники этого течения противопоставляли исторические способности Западу. Однако в отличие от ортодоксальных славянофилов евразийцы связывали это не столько с духовными, сколько с материально-природными факторами. Евразийское учение можно в целом считать наиболее теоретически разработанным вариантом русской идеи. Это философский термин, который ввел В. С. Соловьев в 1887—1888 гг. Он выражает своеобразное понимание русского самосознания, культуры, национальной и мировой судьбы России, ее христианского наследия и будущего, путей соединения народов и преображения человечества. Соловьевская интерпретация русской идеи соответствовала всему духу всеединства и наряду с идеей Ф. М. Достоевского о «всемирной отзывчивости русской души» оказала огромное влияние на развитие русской философии. Евразийцы оценивали Октябрьскую революцию как некое преимущество, доброе начало. С одной стороны, они видели в ней завершение эпохи европеизации Петра Великого, а с другой — свидетельство «об отделении, противопоставлении русской судьбы — судьбам Европы»^[3]. Евразийцы выступили инициаторами создания нового учения — «россиеведения», объединяющего усилия философов, обществоведов, естествоиспытателей.

В философии истории евразийцы выдвигали идею о том, что Россия — особая страна, органически соединяющая элементы Востока и Запада. Евразия (речь идет нс о материке, который объединяет Европу и Азию, а о некой его срединной части, нс включающей территорию Западной Европы, а также юго-восточные и южные окраины Азии). Из пространственного, территориального единства России—Евразии сторонники этого направления обосновывали общность исторического развития населяющих ее народов, близость их культур, этнопсихологического типа, религиозных взглядов и чувств языков и наличие прочных политических связей.

В конце 20-х гг. XX в. в движении евразийства произошел раскол. Его левое крыло (С. Эфрон и П. Святополк-Мирский) стали открыто симпатизировать сталинскому режиму. Видные же деятели евразийства, среди которых был и Н. С. Трубецкой, порвали с ним связи. С середины 30-х гг. движение пошло на убыль и затем прекратило свое существование.

• [1] Лосев А. Ф. Страсть к диалектике. М., 1990. С. 70—74.
• [2] Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждения евразийцев. София, 1921.
• [3] На путях. Утверждение евразийцев. М.; Берлин, 1922. С. 18.