Понятие и признаки вещных нрав но проектируемым изменениям ГК

Согласно п. 1 ст. 221 ГК в ее новой (проектируемой) редакции вещным называется всякое право, которое «…предоставляет лицу непосредственное господство над вещью и является основанием осущест — влепия вместе илы по отдельности правомочий владения, пользования и распоряжения ею в пределах, установленных настоящим Кодексом». К сожалению, дальнейший текст показывает, что это высказывание никак невозможно считать определением вещного права с его содержательной стороны, поскольку далее оно пополняется новыми, весьма многочисленными признаками. Если сложить их вместе — то получится следующее. Пункт 1 ст. 221 признает, что всякое вещное право [1] «…предоставляет лицу непосредственное господство [2] над вещью (см. также п. 1 ст. 222) и [3] является основанием осуществления [!| вместе или по отдельности [!!| правомочий владения, пользования и распоряжения ею [4] в пределах, установленных настоящим Кодексом» (абз. 1); что [5] «…вещное право непосредственно обреме.

няет вещь и следует за вещью" (абз. 2); что вещные права, по общему правилу, [6] «…не имеют срока действия, если иное не установлено настоящим Кодексом» (абз. 3), что они [7] «…защищаются от [своего] нарушения … любым лицом» (абз. 4). Пункты 2—3 той же статьи добавляют, что права, для того, чтобы считаться вещными, должны быть [8] «…признаны таковыми настоящим Кодексом» (п. 2); что [9] все их элементы — включая субъекты, объекты, содержание, основания возникновения и прекращения, а также правила их защиты — «… определяются настоящим Кодексом» (абз. 1 п. 3 ст. 222; см. также развивающую этот тезис ст. 224 Кодекса). В то же время [ 10] их осуществление может регулироваться не только Кодексом (см. общую на сей счет ст. 225), но и (в случаях, им предусмотренных) — также иными законами (абз. 2 п. 3 ст. 222) и даже соглашениями сторон (и. 4)^[1], а [11] условия возникновения, дополнительные к тем, что предусмотрены законом, могут определяться договорами об установлении новых, прежде не существовавших вещных прав (п. 4 ст. 224). Наконец, [12] «…вещные права на недвижимые вещи [а также ряд условий их возникновения, их прекращение у одного лица и возникновение у другого при их переходе] подлежат государственной регистрации … и возникают с момента такой регистрации, если иное не установлено настоящим Кодексом» (п. 2, 5 и 6 ст. 224).

Последовательно разберем сказанное. Определение, составленное из перечисленных 12 (!!!) признаков, будет настолько громоздким, что учащиеся смогут «взять» его только зубрежкой, а практики вовсе не смогут куда-либо применить. По сути, это будет уже не определение, а мини-описание, причем, почти не имеющее внутренней логики. Разработчики как будто боялись что-нибудь забыть — оттого и свалили все, что смогли вспомнить (внутренние признаки (свойства) — в одну кучу с их случайными внешними проявлениями, а видовые признаки — в одну кучу с родовыми) и, видимо, в том же (случайном) порядке, в котором все это вспоминалось. Ну, а обращение к определениям отдельных вещных прав позволяет увидеть, что под столь богатое содержанием общее определение далеко не все они подходят.

В то же время центральный момент этого определения — содержательный — сформулирован весьма и весьма растяжимо. «Вместе или по отдельности» Сама по себе подобная формулировка никуда не годится, ибо по сути означает, что в принципе вещными могут оказаться права, не имеющие ничего общего в своем содержании. Вполне может сложиться такая, скажем, ситуация: одно право будет сводиться только к возможности пользования, а другое — распоряжения, но и то и другое будет… вещным. В силу каких же, интересно, соображений? Просто в силу общности выполняемой тем и другим функции — оформления различных аспектов фактического господства над вещами? Да и не соответствует эта формулировка другим проектируемым нормам. Так, если верить п. 1 ст. 291 («…земельные участки могут предоставляться их собственниками другим лицам во владение и пользование или только в пользование на условиях и в порядке, которые предусмотрены настоящим Кодексом»), то получится, что ограниченные вещные права на земельные участки вообще не могут содержать в своем составе правомочия распоряжения. Но, может быть, это и есть случай реализации принципа «вместе или по отдельности»?

Как бы нам ни хотелось сказать, что материал, предоставленный Законопроектом в наше распоряжение именно таков, что не оставляет сомнений во включении правомочия владения в содержание каждого вещного права, сказать мы этого, к превеликому сожалению, не можем. Нормы абз. 4 п. 1 ст. 221, и. 2 ст. 233, п. 1 ст. 286, п. 4 ст. 298, н. 1 ст. 299, п. 1 ст. 300, п. 1 ст. 302, п. 1—3 ст. 303.13, п. 1 ст. 306 (см. их все в проекте) действительно таковы, что подтверждают этот — один из центральных — вывод, сделанный в настоящей работе. Напротив, положения абз. 1 п. 1 ст. 221, п. 1 ст. 301, п. 1 ст. 303, п. 1 ст. 304 и и. 1 ст. 305 написаны так, как будто в составе вещных прав может и не быть правомочия владения; хуже того, в проекте не прослеживается той принципиальной мысли, согласно которой правомочие владения может входить в состав только вещных и никаких других прав.

Затем, конечно неверно объявлять субъективное право «основанием осуществления правомочий». Это не лезет просто ни в какие ворота. До сего момента все считали, что субъективное право состоит из правомочий и в конечном счете к ним сводится; теперь же оказывается, что субъективное право является чем-то внешним по отношению к правомочиям, параллельным им — основанием их осуществления. Есть правомочия — прекрасно, но осуществить их без надлежащего основания невозможно. А что за основание имеется в виду? Оказывается, … вещное право! Как это может быть, если вещное право в субъективном смысле — это и есть ни что иное, как система правомочий? Да и что вообще такое «основание осуществления»? Как у осуществления чего бы то ни было (в том числе правомочий) может быть (или не быть) какое-то основание? Что дает признание факта осуществления тех или иных правомочий «основательным» или «безосновательным»?

Непонятно, далее, как право может обременять вещь? Одно право может обременять другое право (так, например, залоговое право на вещь обременяет право собственности на эту вещь), но обременение вещи — это что-то новенькое. Столь странная формулировка может быть объяснена только откровенной ошибкой — попыткой распространить действие свойства следования за вещью с одних только ограниченных вещных прав также и на право собственности. Никаких оснований для столь широкой трактовки области применения свойства следования на самом деле нет.

Совершенно некорректно заталкивать в число признаков вещных прав их бессрочность. Во-первых, свойство это уже при самом его упоминании поостереглись делать безусловным («…если иное не установлено настоящим Кодексом»); во-вторых, это самое «иное» устанавливается довольно часто. Так, помимо классических срочных ограниченных вещных прав (типа постоянного землевладения, застройки, сервитута, залога и некоторых других) проектируемые нормы п. 2 ст. 300 и п. 1 ст. 300.7 Кодекса допускает существование … срочного права собственности! Таковое принадлежит застройщику, а его объектами являются возведенные им по праву застройки на чужом участке здания и сооружения. Срок существования такого права собственности истекает с прекращением права застройки. Ну, а в-третьих, природа субъективного права никак не зависит от того, является ли оно срочным или бессрочным.

В завершение разбора проектируемых предписаний Кодекса, посвященных общим вопросам установления содержания понятия вещных прав нельзя не сказать о норме абз. 2 и. 1 ст. 211, указывающей, что «…вещи, определяемые родовыми [!!!] признаками, признаются объектами владения [!!!] при их индивидуализации [!!!]». Идентичное правило находим и в абз. 2 п. 1 ст. 222, но в применении к родовым вещам — объектам … вещных прав: «…вещи, определяемые родовыми признаками, становятся объектами вещных прав при их индивидуализации». Каждое из этих утверждений внутренне противоречиво. Если налицо вещное право — то и индивидуализация его объекта просто неизбежна; но если неизбежна индивидуализация, то как можно продолжать рассуждать о вещах, определенных родовыми признаками? Если родовые вещи индивидуализированы — то они уже не родовые, а индивидуальные; никакого исключения из общего правила об индивидуальности (уникальности) предмета любого акта владения и объекта всякого вещного права здесь, следовательно, нет — цитированных правил можно было бы в Кодекс и не записывать.

Столь же двусмысленным выглядит п. 3 ст. 222, согласно которому «…разделение или соединение вещей, обремененных вещными правами, не влечет прекращения этих прав, если иное не предусмотрено законом или соответствующим соглашением». Как это может быть, если разделение и соединение вещей влекут возникновение новых вещей — новых объектов гражданских прав — и гибель вещей, прежде существовавших — объектов ранее установленных прав? Российский парламент, конечно, может все, но даже он не может идти против законов логики и здравого смысла.

• [1] См. еще конкретизацию этого принципа в и. 2 ст. 291 ГК: «…лицо, не являющееся собственником земельного участка, осуществляет правомочия владения и пользованияземельным участком на условиях и в пределах, установленных настоящим Кодексом, а в предусмотренных им случаях — иными законами либо договором с собственником».