Основания приобретения права собственности по проектируемым изменениям и дополнениям ГК

Разработчики законопроекта № 47 538−6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации», принятого в первом чтении Государственной Думой 27 апреля 2012 г., предполагают посвятить этой проблематике новые ст. 240—260. Они должны составить новую гл. 18 Кодекса «Приобретение права собственности». Ее главной особенностью, отличающей от одноименной гл. 14 ГК в его действующей редакции является разделение всех оснований приобретения права собственности на три типа по критерию объекта этого права — (1) основания универсальные, т. е. применимые в равной мере ко всякому праву собственности, независимо от качества (существа, природы) вещи, являющейся его объектом (§ 1 гл. 18); (2) основания приобретения права собственности на недвижимость (§ 2 гл. 18) и (3) основания приобретения права собственности на движимые вещи (§ 3 гл. 18). Признаться, прежде подобной классификации ни в законодательстве, ни даже в литературе нам не встречалось. Кроме того, проектируется наличие еще более общей сг. 224, трактующей о «приобретении и установлении» (!) вещных прав как таковых, всяких вообще вещных прав (не одного только права собственности).

Ближайшее ознакомление с проектируемыми нормами гл. 18 показывает, что проведенное в их рамках разделение оснований приобретения права собственности не во всем соответствует той форме, в которую оно облечено. Так, например, среди универсальных оснований приобретения права собственности почему-то не упоминается такое весьма известное и повсеместно практикуемое, как сделка. Многие из оснований приобретения права собственности (в том числе приватизация, присвоение, принудительное отчуждение и изъятие и др.) по-прежнему оставлены безо всякого упоминания.

Затем, наряду с вопросами об основаниях приобретения права собственности, нормы вновь спректированной главы уделяют большое внимание и такому аспекту, как момент возникновения права собственности. Мы уже говорили, что подобное разделение — противопоставление момента наступления юридического факта-основания динамики гражданских правоотношений моменту, с которого он производит правовые последствия — не находит себе никакого оправдания в обшей теории юридических фактов, не различающей двух этих моментов. Тем не менее, мысль, в соответствии с которой юридический факт может производить правособственнические последствия не сразу в момент своего наступления, а только с наступлением иного, особенного момента времени, является теперь и оставляется составителями ГК на будущее одним из центральных положений учения о приобретении права собственности. Так, приобретение права собственности на недвижимость почти всегда приурочивается к моменту его государственной регистрации, а на движимые вещи — к моменту их передачи по сделке.

Кроме того, некоторые положения об основаниях универсальных (г.е. применимых в равной степени и к движимости и к недвижимости) разработчики законопроекта посчитали необходимым разнести по различным параграфам гл. 18 исходя из того, что они имеют свою специфику применительно к движимости и к недвижимости.

Если попытаться устранить названные логические недостатки и привести содержание систематизации в соответствие с формой, то получим следующее. В число оснований первой группы (универсальных) образуют такие, как создание новой вещи (для себя и из собственных материалов), отделение тодов, оккупация бесхозяйной вещи, сделка, добросовестное приобретение и давность владения (приобретательная давность); второй — внесение взносов (паснакоплений) членами потребительских кооперативов и самовольная постройка; третьей — переработка, добыча или сбор общедоступных вещей, оккупация брошенных вещей, находка вещи, содержание безнадзорных животных и открытие клада. Видно, что подразделения получившейся классификации оказались весьма неравноценны по своему составу и наполнению.

Оставляет желать много лучшего и проект «общей» ст. 224 о приобретении и установлении вещных прав в целом. Не вызывает возражений, пожалуй, лишь п. 1 данной статьи, но это, видимо, только потому, что содержание его ограничивается одной отсылкой к ст. 8 ГК и его правилам об отдельных видах вещных прав — именно ими и определяются основания их возникновения, изменения и прекращения. Оставшиеся пять пунктов данной статьи относятся, по всей видимости, к вещным правам на одни только недвижимые вещи^[1], а содержание их таково, что-либо нс добавляет ничего нового к уже имеющимся нормам Кодекса, либо запутывает прежде, казалось бы, вполне ясные представления и положения.

Так, в п. 2 ст. 224 планируется установить, что «…вещные права на недвижимые вещи подлежат государственной регистрации (ст. 8.1, 131) и возникают с момента такой регистрации, если иное не установлено настоящим Кодексом». Верно, но оба этих принципа в Кодексе уже установлены, причем — дважды. Зачем же писать о них в третий раз? По всей видимости, те же самые начала — государственной регистрации как момента динамики вещных прав на недвижимость — постулируются и еще один (общим счетом четвертый!) раз в п. 6 ст. 224, но уже применительно не к возникновению, а к иным «фактам биографии» этих прав: «…при переходе вещного права [на недвижимость (?)] от одного лица к другому лицу прекращение этого права у одного лица и его возникновение у другого лица подлежат государственной регистрации». Опять-таки, все верно, но неужели этого нельзя понять из уже имеющихся в Кодексе ст. 8.1 и 131? К тому же и. б в приведенной формулировке дает повод, как минимум, к трем весьма странным вопросам: (1) подлежать-то они, конечно, подлежат (государственной регистрации), но с какого же момента считаются состоявшимися? С момента такой регистрации? Видимо да, но прямо об этом не пишется; (2) коль уж мы взялись писать по десять раз одно и то же, то почему же нет речи о государственной регистрации фактов (а) прекращения вещных прав вне связи с их переходом к какому-либо лицу? и (б) изменения вещных прав в их содержании, условиях существования и осуществления? Если и для всего этого тоже требуется государственная регистрация, то следует это уж явно не из ст. 224. Наконец, (3) правильно ли наше предположение, что п. 6 ст. 224 относится только к правам на недвижимость? Ведь в нем сказано просто о вещном праве и не уточнено, праве на что.

Затем, п. 3 ст. 224 трактует о судьбе договора, направленного на установление ограниченного вещного права, но не содержащего в себе неких «…предусмотренных настоящим Кодексом условий, подлежащих государственной регистрации»: такой договор «…не считается заключенным». Может быть, это и правильно, возможно, так и должно быть, но … но как же можно судить об этом, не зная, что же это за такие «условия договора, подлежащие государственной регистрации» имеются в виду? Не только в нормах Кодекса (включая новые положения о сделках и проектируемые о договорах), но и в иных Федеральных законах никогда не было и нет предписаний, которые определяют виды договорных условий (не договоров, а именно их отдельных условий!), подлежащих государственной регистрации', законодательных и иных нормативных актов, определяющих порядок (процедуру) регистрации договорных условий, также не существует; наконец, о подобном институте — государственной регистрации условий договора — нам вообще не приходилось читать ни в научных, ни в практических публикациях. О чем, интересно узнать, идет здесь речь?

Последний вопрос особенно актуален в свете предписаний п. 4 и 5 ст. 224. Они — первый случай, когда наш законодатель прямо указал, что стороны договора об установлении вещного права «…вправе предусмотреть дополнительные [к тем, что уже предусмотрены закоиодателем] условия, на которых возникает вещное право [опять-таки, всякое, или только на недвижимость?]», а также установить, что таковые (равно как и их изменение или отмена) «…подлежат государственной регистрации». Такая регистрация — будучи осуществленной — дает сторонам договора любопытное преимущество: они получают возможность ссылаться на факты наступления, изменения или отсутствия соответствующих условий в отношениях с третьими лицами. Сегодня подобной возможности наше законодательство не дает. Так, например, стороны договора продажи недвижимости могут, конечно, связать переход права собственности с таким условием, как полная оплата покупателем цены приобретаемой вещи, а вот возможности отразить это обстоятельство в ЕГРП они нс имеют. Договорные же условия как условия акта ненормативного (индивидуального), обязательного только для участвующих в нем лиц (сторон), никак не могут быть предметом ссылок в спорах с третьими лицами. Плохо? Нуждается ли такое положение дел в исправлении? Да, и вправду плохо; да, действительно нуждается. Но будет ли исправлено положение в ситуации, когда наше законодательство ни словом более не поминает о самом существовании института государственной регистрации договорных условий? Вряд ли.

• [1] Впрочем, это небесспорный тезис, поскольку о недвижимости прямо поминает только и. 2, в то время как и. 3—6 рассуждают о правах и неких «условиях» (см. далее в основном тексте), «подлежащих государственной регистрации». Но поскольку предметом государственной регистрации у нас являются (во всяком случае, пока) тольколишь вещные права на недвижимость, вывод о том, что п. 3—6 ст. 224 проектировались именно иод права на недвижимость, напрашивается сам собой.