Французская куртуазная традиция. 
Куртуазный роман

Вступительный комментарий

Расцвет французской куртуазной литературы начинается в XII в., он связан с изменениями, которые происходили в средневековом обществе, в осознании рыцарством себя как отдельной социальной силы. Французская куртуазная литература сыграла большую роль в дальнейшем историко-литературном процессе благодаря двум входившим в нее явлениям — лирике трубадуров и куртуазному роману. Сам термин «куртуазный» (от фр. court — «двор») указывает на связь рассматриваемых нами явлений с придворной рыцарской культурой. Слова «рыцарский» и «куртуазный» не являются синонимами, первое из них подчеркивает принадлежность и (или) связь с сословием феодалов, второе означает не только «придворный», но и воплощающий новый куртуазный идеал человека и связанный с ним новый этикет, однако для удобства изложения мы считаем возможным употреблять их как взаимозаменяемые.

По мнению Ж. Ле Гоффа, рыцарь как социальный тип появился на рубеже X—XI вв., когда из воина он стал превращаться в представителя воинской элиты, состоящего на службе у своего сеньора. В это время формируются особенности рыцарского быта, такие как участие в турнирах и приверженность ритуалу и церемонии. Одним из важнейших ритуалов было посвящение в рыцари. Анализ этого ритуала показывает сложный характер рыцарства как явления. В посвящении, безусловно, сохранялся элемент инициации, древнего, восходящего еще к первобытным временам, обряда, знаменующего переход мальчиков-подростков во взрослое состояние. Одним из символов такого перехода у многих народов, в том числе у германских племен, было вручение оружия новому члену содружества взрослых мужчин-воинов. В случае с молодым рыцарем это были щит с гербом, копье, меч и шпоры. В то же время посвящение в рыцари для средневекового юноши означало обретение им нового социального статуса. Нс могла остаться в стороне от столь важного ритуала и церковь, которая ввела в него несколько дополнений религиозного плана: благословение атрибутов рыцарского звания, ночное бдение над оружием, которое должно было дополняться благочестивыми размышлениями^[1].

Куртуазия, куртуазность выдвинула, но отношению к рыцарям новые этические и эстетические требования. Теперь быть хорошим воином, верным вассалом своего сюзерена становилось недостаточно, рыцарь теперь должен был обладать изящными манерами, что считалось необходимым при дворах. Современные медиевисты отмечают, что требование хороших манер, включавшее в себя, в частности, многие правила гигиены и поведения за столом (например, пользование вилкой, которое началось в конце эпохи), знаменовало важный шаг па пути движения Европы к цивилизации; некоторые из этих правил остаются в силе и по сей день^[2]. В соответствии с новыми требованиями рыцарю надлежало уметь играть на каком-либо музыкальном инструменте и петь, слагать стихи, играть в шахматы. Предполагалось, что рыцарь должен быть защитником слабых и угнетенных, отличаться щедростью; он должен быть предан вере и готов за нее сражаться. Рыцарю следовало обладать тонкими и глубокими чувствами, которые он проявлял в любви к Прекрасной Даме. Куртуазная любовь во многом носила ритуальный характер и подчинялась определенному кодексу поведения. Рыцарь, согласно этому кодексу, влюблялся в замужнюю даму, что входило «в противоречие с нормами брака, которые устанавливает церковь»^[3]. Идея вассалитета, важная для рыцарства в общественно-экономической и военной сферах, проникала и в сферу чувств. Дама занимала в сознании рыцаря место сеньора, была для него донной, госпожой, которой он верно служил, перед которой преклонялся и которую умолял о взаимности, отнюдь не всегда ее добиваясь. Вместе с тем дама в творчестве светского поэта зачастую занимала место, подобное тому, какое Мадонна занимала в лирике религиозной. Ею следовало восхищаться, ее следовало почитать. Любовь в этой системе этических координат нередко являлась платонической и не предполагала обладания предметом воздыханий. Возлюбленная воспринималась как олицетворение божественной благодати, высшей красоты и добра, рыцарь испытывал по отношению к ней Fin' Amors — возвышенную, утонченную любовь. Различали также Fals^y Amors — неправильную, грубую любовь. Fin' Amors можно рассматривать как часть средневековых ритуалов, она предполагала любовь издалека, поклонение даме, которая обычно изображалась как суровая. Безусловно, дамы, воспетые трубадурами, были идеализированы, можно даже говорить об их ангелизации. Это не изображение когда-то существовавших женщин, а идеальный образ, востребованный средневековой культурой того времени. Однако чрезвычайно важно, что возвышенными качествами наделялись все-таки уже представительницы земного мира, куртуазная лирика отражает возникшую и усиливающуюся тенденцию к секуляризации, т. е. обмирщению культуры.

Наряду с Fin' Amors в рыцарской лирике можно обнаружить и изображение Fats' Amors. Она присутствует, например, в жанре пасторели, в котором передается диалог рыцаря и пастушки, причем пастушка отнюдь не всегда принимает его ухаживания благосклонно. Так, например, в пастореле Маркабрюна «дочь мужлана» дает резкую отповедь своему благородному соблазнителю. Вполне земной характер могла носить и любовь рыцаря к даме, о чем свидетельствует жанр альбы (песни утренней зари). Альба, как и многие другие жанры куртуазной поэзии, представляет собой диалог между либо рыцарем и его дамой, либо между влюбленным и его оруженосцем. В обоих случаях в альбе идет речь о том, что наступает новый день и влюбленным пора расстаться после проведенной совместно ночи.

В рыцарской поэзии разрабатывались разные гемы, например политическая и философская, однако славу в веках приобрела любовная лирика, которая развивалась с конца XI по XIII столетие. Ее авторов на юге Франции называли трубадурами, на севере — труверами, в Германии — миннезингерами (певцами любви). Считается, что первым трубадуром был Гильём IX (1071 — 1127), герцог Аквитанский. Известны имена и других трубадуров, таких как Джауфре Рюдель (середина XII в.), Гильём де Кабестань (конец XII в.), Бернарт де Вентадорп (годы творчества: 1150—1180), Бертран де Борн (ок. 1140—1215), Арнаут де Марейль, Маркабрюн (годы творчества: 1130—1149). Эти и другие трубадуры были плодовитыми авторами. Сохранилось более 2500 сочиненных ими песен.

Биографическая информация о трубадурах и труверах скудна и мало достоверна, что не мешает им быть героями красочных легенд, как правило, повествующих о верной и трагической любви. Средневековое жизнеописание Джауфре Рюделя, например, объявляло его аристократом, владетельным князем Блаи. От паломников, побывавших в Антиохии, он услышал о несравненной красоте и великом благородстве графини Триполитанской. Джауфре влюбился в никогда не виданную им красавицу и посвятил ей много прекрасных песен. Затем «любовь издалека» перестала его удовлетворять, он захотел увидеть воспетую им даму и отправился в крестовый поход. Во время плавания рыцаря постигла тяжелая болезнь, в Триполи он прибыл уже при смерти. Согласно его «биографии» графине сообщили о его прибытии и его состоянии, «и она пришла к его ложу и приняла его в свои объятия. Джауфре же узнал, что это графиня. И опять пришел в сознание. Тогда он восхвалил Бога и возблагодарил его за то, что Бог сохранил ему жизнь до тех пор, пока он не увидел графиню. И таким образом на руках у графини он скончался. Графиня приказала его с почетом похоронить в соборе… а сама в тот же день постриглась в монахини от скорби и тоски по нем и из-за его смерти»^[4]. Немногочисленные факты, известные о поэте, не подтверждают, но и не опровергают легенду. А известно действительно немногое: имя Джауфре, как гласят средневековые документы, в его семье встречалось нередко; поэт, по всей видимости, мог участвовать во Втором крестовом походе. Большой славой в свою эпоху он не пользовался, о его великой и возвышенной любви известно всего лишь по двум старопровансальским источникам. Столетия спустя, в XIX—XX вв. романтическая легенда о любви трубадура к даме, красота и совершенство которой были известны ему лишь понаслышке, приобрела большую популярность. К ней обращались многие известные поэты, в том числе Гейне, Суинберн, Эдмон Ростан.

Имя Гильёма де Кабестань также связано с легендой трагического содержания. Он был влюблен в жену своего сеньора Раймона Руссильонского, которая отвечала ему взаимностью. Прослышав об этом, Раймон повелел убить Гильёма, а затем угостил жену кушаньем, приготовленным из сердца поэта. Узнав, что по неведению съела сердце возлюбленного, героиня легенды поклялась, что никогда не будет вкушать другой пищи, чтобы не осквернить уста, и покончила счеты с жизнью, бросившись с балкона. Эта история поразила современников, рыцари Прованса «ежегодно отмечали годовщину их смерти, и все истинные вздыхатели и верные любовницы молились богу о спасении их душ»^[5]. Позднее, уже в эпоху Ренессанса, легенду о Гильёме де Кабестань и его верной возлюбленной пересказал в одной из новелл «Декамерона» итальянский писатель Дж. Боккаччо, в начале XIX столетия француз Стендаль включил историю Гильёма в трактат «О любви».

Об Арнауте де Марейль известно немногое. Средневековая «биография» сообщает, что он сначала был клириком, служителем церкви, и лишь позднее стал поэтом. Вероятно, именно определенная образованность, присущая клирикам, объясняет тот факт, что трубадур мог быть знаком с предписаниями средневековых поэтик (см. материалы занятия 1), во всяком случае портрет дамы, который содержится в стихотворении «Вас, Донна, встретил я», очень напоминает эти предписания.

Куртуазная лирика возникает для воплощения сословного рыцарского идеала и сословного рыцарского мировоззрения. Однако на ее формирование повлияли многие факторы. В стихах трубадуров можно легко выделить «весенний зачин», который связан с народными обрядами встречи теплого времени года, мотивы, восходящие к «Науке любви» римского поэта Овидия^[6], философии неоплатоников^[7], арабской поэтической традиции.

Несколько позднее куртуазной лирики на авансцене литературного развития появляется рыцарский роман^[8]. Его зарождение принято связывать с дворами знаменитых дам того времени, таких как Алиенора Аквитанская (1122—1204), Мария Шампанская, Аэлиса Блуа-Шартрская и некоторые другие. Первая из них пользовалась большой известностью среди высшей европейской знати того времени. Приходясь внучкой первому трубадуру Гильёму IX, первый раз она вышла замуж за французского короля Людовика VII, во второй — за английского короля Генриха II Плантагенета, а также стала матерью двух будущих английских королей Ричарда Львиное Сердце и Иоанна Безземельного. При дворе Алиеноры, знаменитой красавицы и покровительницы искусств, собирались многие известные поэты, которые посвящали ей свои произведения. В разные годы — а Алиенора прожила долгую жизнь — ее воспевали Джауфре Рюдель и Бертран де Вентадорп. Дочери Алиеноры, Мария и Аэлиса, вышли замуж за братьев, графа Шампанского и графа де Блуа, и продолжили традиции матери. При дворе Марии, по-видимому, жил Андрей Капеллан, автор трактата о куртуазной любви, с этим же двором был связан самый выдающийся автор средневековых куртуазных романов Кретьен де Труа.

Рыцарский роман, который в XII столетии начинает свою жизнь в стихотворной форме, развивается параллельно с куртуазной лирикой, однако в это же время получают завершенную форму и записываются многие жесты, т. е. произведения средневекового героического эпоса. При сопоставлении с эпосом выявляются некоторые особенности средневекового рыцарского романа. Эпическая поэма, зачастую названная по имени главного героя, повествует все-таки о коллективной судьбе. В центре внимания романа — судьба индивидуальная. Герой эпоса предстает как герой национальный, он совершает великие деяния во имя короля, христианской веры, своей родины. Герой куртуазного романа движим жаждой личной рыцарской славы. В героическом эпосе практически отсутствуют подробно разработанные женские образы, любовь, душевные переживания человека мало интересуют его авторов. Куртуазный рыцарский роман, наоборот, уделяет много внимания теме любви и служения даме; проблема того, как надлежит сочетать чувство и рыцарский долг является в лучших образцах жанра едва ли не главной. Можно говорить об особом психологизме рыцарского романа, который сформировался под воздействием лирики трубадуров. Героические поэмы являлись плодом коллективного труда, роман — произведение авторское.

Тем не менее эпос и роман имели и сходные черты. И там, и там в роли главного героя выступал рыцарь, т. е. представитель сословия феодалов. Произведения обоих жанров повествуют о прошлом. Правда, в героическом эпосе иод прошлым, как правило, имелось в виду важное для судьбы народа военное событие, битва. Для романа прошлым являлись Античность или древние легенды, пришедшие из кельтского фольклора. Племена кельтов в незапамятные времена заселяли в западной части европейского континента обширные земли, однако позднее были вытеснены более сильными соперниками на окраины Европы — в Бретань, Корнуэлл, Уэльс, Ирландию. Именно эти места часто становятся сценой, на которой разворачиваются приключения героев средневековых рыцарских романов. В зависимости от того, какое прошлое становится для них фоном и декорацией, выделяют античный и бретонский циклы куртуазного романа.

Романы античного цикла использовали материал гомеровского эпоса, античных и псевдоантичных легенд и преданий. Одним из первых романов этого цикла стал «Роман о Бруте», написанный поэтом Басом, который работал при дворе Генриха II Плантагенета. Вас опирался на прозаическую латинскую хронику «История королей Британии» (ок. 1136) Гальфреда Монмутского, который возвел название страны к имени ее легендарного основателя Брута, объявив его дальним потомком Энея. «Роман о Бруте» является ярким примером того, как к «античной» основе добавлялись мотивы, не имевшие ничего общего с древностью. Вас ввел в свой роман изображение рыцарского братства, у него появился образ Круглого стола, действуют многие персонажи, которые впоследствии станут ключевыми фигурами в более поздних романах — Ивейн, Гавейн, волшебник Мерлин, о котором писал уже Гальфрид Монмутский. К «античным романам» относятся анонимные «Роман об Александре», «Роман о Фивах», «Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мора. Особое место в этом ряду принадлежит «Роману об Энее», основанному на «Энеиде» Вергилия. Автор, имя которого история не сохранила, уделил особое внимание рассказу о трагической любви Дидоны к Энею. Подробное описание внешних проявлений эмоциональной бури в душе героини послужило образцом для изображения любви как болезни во многих последующих куртуазных романах и стало частью средневекового литературного канона, или, по словам А. Д. Михайлова, «весьма продуктивным мотивом»^[9].

Бретонский цикл куртуазного романа получил название по полуострову Бретань, заселенному кельтами. Произведения этого цикла использовали мотивы и образы, заимствованные из кельтского фольклора. Его отличало обилие фантастики, авантюрность, культ священных камней, деревьев, источников. В романах бретонского цикла мы встречаемся с особой организацией пространства и времени. Под влиянием кельтского фольклора источники, броды, перекрестки дорог изображаются как места соприкосновения мира реального и мира волшебного. Именно в таких местах героя подстерегают всевозможные опасности, с которыми он успешно справляется. Из народной культуры в рыцарский роман пришли эпизоды с драконами, волшебные источники, любовное зелье.

К бретонскому циклу принадлежит одна из самых знаменитых в мировой культуре средневековых легенд — возвышенная и трагическая история Тристана и Изольды. Ранние обработки этого сюжета (XII в.) сохранились только во фрагментах. Они были сделаны нормандским трувером Тома, вероятно, близким ко двору первых английских королей из династии Плантагенетов, и поэтом по имени Беруль, который, по всей видимости, жил во Франции. Реконструкция романа Тома была осуществлена в начале XX в. французским исследователем средневековой литературы Ж. Бедье, эта реконструкция и поныне остается лучшей.

Достоверной информации о самом великом авторе рыцарских романов, Кретьене де Труа (ок. 1135 — ок. 1183), очень немного. Предполагают, что он был связан с двором Марии Шампанской и создал пять романов. В их число входят «Эрек и Энида» (ок. 1170), «Клижес» (ок. 1175),.

«Ивейн, или Рыцарь со Львом», «Ланселот, или Рыцарь Телеги» (между 1176 и 1181) и «Персеваль, или Повесть о Граале» (между 1181 и 1191). Во всех перечисленных романах присутствует образ короля Артура и его рыцарей. К настоящему моменту благодаря работам многих медиевистов, в том числе и отечественных — А. Д. Михайлова и Е. М. Мелегинского, стало совершенно очевидно, что романы Кретьена «вышиваются» по приблизительно одинаковой сюжетной канве. Сначала герой преодолевает внешние препятствия, совершает первые подвиги и завоевывает Прекрасную Даму. На уровне событийной схемы это выглядит примерно следующим образом: в праздничный день при дворе Артура за Круглым столом, символизирующим равенство, собирается множество славных рыцарей. Неожиданно появляется вестник — это может быть карлик, девица, неизвестный рыцарь, который сообщает о том, что в некоей далекой стороне творится зло и несправедливость. Рыцари изъявляют полную готовность отправиться на борьбу с этим злом (драконом, великаном, волшебником и т. п.). Протагонист, именем которого обычно назван роман, на пути в бедствующий край переживает много приключений и встречает целый ряд трудностей. Преодолев все препятствия, победив зло и исправив несправедливость, герой возвращается к исходной точке — ко двору короля Артура.

Позднее природа конфликта меняется, переходит в сферу психологии, «героическая биография дает осечку… возникает противоречие между любовью и рыцарством, „внутренним человеком“ и его социальной ролью»^[10]. Классический пример второй фазы конфликта представлен в романе «Ивейн». Добившись любви Прекрасной Дамы, герой отпрашивается у нее на год, чтобы продолжить рыцарские подвиги, но забывает о своем обещании и не возвращается вовремя. Герою приходится пройти через новые трудные испытания и пережить внутренний кризис, только после этого он достигает гармонии любви и рыцарского долга.

В легендах о короле Артуре большую роль играл волшебник Мерлин. Его имя было упомянуто уже в «Истории королей Британии» Гальфрида Монмутского. Однако фигура Мерлина была известна и раньше, ранние легенды о нем изложены в валлийских стихах XII—XIV вв. В этих произведениях Мерлин предстает как воин, утративший рассудок в сражении. Взамен он приобрел дар провидца и ушел жить в дикий Каледонский лес. Особую популярность образ Мерлина приобретает с XIII в. Позднее практически все романы о короле Артуре не обходятся без этой фигуры.

Мерлин артуровских легенд — результат контаминации^[11] разных слоев средневековой культуры. Он волшебник, пришедший в куртуазный роман из народных валлийских^[12] (кельтских) преданий. Рожден он был земной девушкой от некоего демона, в некоторых вариантах — самого дьявола, который овладел ею при помощи хитрости. Девушка отличалась благочестием и перед рождением ребенка много молилась, поэтому ребенок родился мудрым и достойным человеком — здесь явственно чувствуется влияние церкви. Мерлин — патриот, озабоченный судьбой родного края, раздираемого кровавыми междоусобицами. Когда он прочитал по звездам, что ребенок, который родится от союза Игрейны, в то время жены герцога Корнуэльского, и короля Утера Пендрагона, станет великим правителем, объединителем (актуальная для Средневековья политическая проблема!) и защитником Британии, Мерлин при помощи волшебства способствовал свиданию короля и герцогини. Родился мальчик, будущий Артур, воспитание которого было доверено волшебнику, отдавшему его в семью рыцаря Эктора. Через много лег король Утер умер, в стране началась смута. Опять-таки при помощи волшебства Мерлин помог юному Артуру заявить и отстоять права на трон. Только воспитанник волшебника смог вынуть меч из камня, надпись на котором гласила, что доставший меч и должен стать королем. Мерлин оставался рядом с королем Артуром на протяжении всей его жизни, помогал создавать столицу Камелот, сотворил знаменитый Круглый стол, поддерживал короля в его противостоянии с феей Морганой, которая являлась его врагом. Этот персонаж артуровских легенд тоже весьма любопытен. Имя феи предположительно восходит к древневаллийским словам тог (море) и cant (круг). Возможно, оно связано и с именем богини войны и смерти у кельтов, которое звучит как Морриган. Моргана в конце концов победила Мерлина, подослав к нему девушку Нимуэ, которая выведала тайны волшебника, в результате чего фея смогла погрузить его в вечный сон. Таким образом, в фигуре Мерлина, как и в рыцарском идеале человека, объединились народная, восходящая к язычеству, жажда волшебства, религиозные мотивы и мотивы актуально-политические.

Одним из примеров сложного синтеза языческих и христианских мотивов являются романы о Святом Граале. По всей вероятности, это был некий священный предмет древних кельтов. Однако впоследствии он стал ассоциироваться с христианской святыней. Считается, что это чаша Тайной вечери, из которой испил Христос и в которую впоследствии его ученики собрали кровь распятого Спасителя. Легенду о Святом Граале разрабатывали многие авторы. На рубеже XII—XIII вв. к ней обратился Робер де Борон, тогда же Кретьен де Труа создал «Персеваль, или Повесть о Граале». Поискам Грааля посвятил свой стихотворный роман «Парцифаль» (1198—1210) Вольфрам фон Эшенбах.

Примерный план занятия

• 1. Рыцарь как социальный тип. Время возникновения понятия «куртуазность» и его содержание.
• 2. Куртуазная лирика, ее особенности и жанры.
• 3. Рыцарский роман, время его возникновения, циклы. Сюжетная специфика романов Кретьена де Труа.

Материалы к занятию

Задание 1.

Прочитайте в учебнике параграф 3.1 «Средневековая куртуазность как идеал» (с. 154—161). Ответьте на следующие вопросы.

• 1. Какой смысл имеют понятия «куртуазный», «куртуазия» («куртуазность»)?
• 2. В чем заключался сложный характер рыцарского идеала?
• 3. Где и почему зародилась рыцарская лирика, как называли ее носителей?
• 4. В чем своеобразие творчества Вальтера фон дер Фогельвейде?
• 5. Почему рыцарская любовь считается специфическим явлением?

Задание 2.

Прочитайте в учебнике параграф 3.2 «Куртуазная лирика. Система лирических жанров» (с. 161 — 169). Опираясь на приведенный ниже образец составьте таблицу жанров рыцарской лирики.

Задание 3.

Прочитайте фрагмент из работы Ж. Дюби. Подумайте, какими причинами исследователь объясняет возникновение куртуазной любви? Сравните понимание рыцарской любви авторами учебника и Ж. Дюби, выявите сходство и различие между этими двумя взглядами на рыцарскую любовь и рыцарскую литературу.

Ж. Дюби

Куртуазная любовь и перемены в положении женщин во Франции XII в.

Фрагменты

Почему все же феодальная аристократия приняла правила игры в куртуазную любовь? Чтобы ответить на этот вопрос, нам следует рассмотреть матримониальные обычаи того времени. Для ограничения наследственных разделов требовалось сократить количество браков, в которые вступали сыновья благородных родов. Обычно семья стремилась женить одного, по преимуществу старшего, сына. Остальные, предоставленные самим себе, оставались в своем большинстве холостыми. В XII в. благородное рыцарство состояло главным образом из «юношей», взрослых неженатых мужчин, чувствовавших себя обездоленными и завидовавших мужьям. Они не испытывали ущемления в половой жизни, но проститутки, служанки и незаконнорожденные, к чьим услугам они прибегали, были слишком легкой добычей. Достоин восхищения был тот, кто овладевал женщиной своего круга. Символический подвиг, предел юношеских мечтаний, заключался в том, чтобы дерзко соблазнить жену брата, дядюшки или сеньора, нарушив самые строгие запреты и презрев величайшую опасность, так как к верности жен (наряду со способностью их к деторождению) предъявлялись жесткие требования: от этого зависела правильность наследования. Двор был тем местом, где особенно процветала охота за благородными женщинами. Следовало ввести эту охоту в рамки определенных правил. Отношения между мужским и женским миром, которые сложились в результате аристократической матримониальной политики, таили в себе опасность. Куртуазная литература разработала своеобразный кодекс, положения которого имели целью ограничить ущерб, наносимый сексуальной распущенностью.

Кроме того, куртуазная любовь имела воспитательное значение. Двор был школой, в которой мальчики проходили обучение при сеньоре их отца или дяди по материнской линии. Естественно, что женщина, жена патрона, дама, принимала участие в воспитании будущих рыцарей. Признанная покровительница живущих при дворе юнцов, она в их глазах заменяла им мать, от которой они были оторваны почти детьми. Она была их доверенным лицом, наставляла и имела на них неоспоримое влияние.. Вместе с супругом дама присутствовала на бесконечных турнирах, на которых мальчики стремились отличиться и завоевать внимание господина. Любовь юношей устремлялась сначала к женщине, которая становилась тем самым посредницей между ними и сеньором. Любовь к даме, таким образом, включалась в механизм функционирования феодального общества.

Куртуазная любовь способствовала утверждению существующего порядка, проповедуя мораль, основанную на двух добродетелях: выдержке и дружбе.

Цит. по: Дюби Ж. Куртуазная любовь и перемены в положении женщин во Франции XII в. // Одиссей, 1990. С. 90−94.

Задание 4.

Прочитайте стихотворения Джауфре Рюделя (сер. XII в.) и Арнаута де Марейль (кон. XII в.). Вспомните средневековый канон литературного портрета (воспользуйтесь материалом задания 7 из занятия 1 «Средние века как культурно-историческая эпоха»). Насколько описание дам в стихотворениях Джауфре Рюделя и Арнаута де Марейль соответствует этому канону? Охарактеризуйте образ Прекрасной Дамы, создаваемый этими поэтами, какими внешними и внутренними чертами наделены образы возлюбленных. Докажите с помощью их стихов, что чувство лирических героев — это любовь издалека, любовь-преклонение, идеализирующее возлюбленную. Найдите в тексте стихотворений описание любви как болезни, выявите, какие ее симптомы приводят поэты. Выявите пример «весеннего зачина», попытайтесь определить его происхождение, его роль и значение в любовной лирике трубадуров. Рассмотрите приведенные ниже женские портреты, созданные в конце Средневековья — начале эпохи Возрождения, выберите те, на которых красота изображенных дам еще близка к средневековым представлениям о женской красоте. Обоснуйте свой выбор.

Рис. 8.1.

Рафаэль Санти (1483—1520). Донна Велата. 1515−1516

Рис. 8.2.

Антонио и Пьер Поллайоло (1431—1498). Женский портрет. Конец XV в.

Рис. 83.

Рафаэль Санти (1483—1520). Дама с единорогом. 1505−1506

Рис. 8.4.

Сандро Боттичелли (1476—1480). Портрет молодой женщины. 1476−1480

Джауфре РюЪель Мне в пору долгих майских дней

Фрагмент^[13]

Мне в пору долгих майских дней Мил щебет птиц издалека, Зато и мучает сильней Моя любовь издалека.

И вот уже отрады нет, И дикой розы белый цвет, Как стужа зимняя, не мил.

Мне счастье, верю, царь царей Пошлет в любви издалека, Но тем моей душе больней В мечтах о ней — издалека!

Ах, пилигримам бы вослед, Чтоб посох страннических лет Прекрасною замечен был!

Что счастья этого полней — Помчаться к ней издалека, Усесться рядом, потесней.

Чтоб тут же, не издалека, Я в сладкой близости бесед ;

И друг далекий, и сосед — Прекрасный голос жадно пил!

Надежду в горести моей Дарит любовь издалека, Но грезу, сердце, не лелей —.

К ней поспешить издалека.

Длинна дорога — целый свет, Не предсказать удач иль бед, Но будь как бог определил!

Слывет сильнейшей из страстей Моя любовь издалека, Да, наслаждений нет хмельней, Чем от любви издалека!

Одно молчанье — мне в ответ, Святой мой строг, он дал завет, Чтоб безответно я любил.

Одно молчанье — мне в ответ.

Будь проклят он за свой завет. Чтоб безответно я любил!

(Пер. В. Дынник).

Арнаут де Марейль

«Вас, Донна, встретил я — и вмиг…»^[14]

Вас, Донна, встретил я — и вмиг Огонь любви мне в грудь проник.

С тех пор не проходило дня, Чтоб тот огонь не жег меня.

Ему угаснуть не дано —.

Хоть воду лей, хоть пей вино!

Все ярче, жарче пышет он, Все яростней во мне взметен.

Меня разлука не спасет, В разлуке чувство лишь растет. Когда же встречу, Донна, вас, Уже нс отвести мне глаз, Стою без памяти, без сил.

Какой Мудрец провозгласил, Что с глаз долой — из сердца вон? Он, значит, не бывал влюблен! Мне ж не преодолеть тоски, Когда от глаз вы далеки.

Я только к вам одной стремлюсь, А если чем и отвлекусь, Мое же сердце мне о вас Напомнить поспешит тотчас И примется изображать Мне светло-золотую прядь, И стан во всей красе своей, И переливный блеск очей, Лилейно-чистое чело, Где ни морщинки не легло, И ваш прямой, изящный нос, И щеки, что свежее роз, И рот, что ослепить готов В улыбке блеском жемчугов, Упругой груди белоснежность И обнаженной шеи нежность, И кожу гладкую руки, И длинных пальцев ноготки, Очарование речей, Веселых, чистых, как ручей, Ответов ваших прямоту, И легких шуток остроту, И вашу ласковость ко мне.

В тот первый день, наедине…

Ночь не приносит облегченья, Еще сильней мои мученья.

Когда смолкает шум людской И все уходят на покой, Тогда в постель и я ложусь, Но с бока на бок лишь верчусь.

От горьких дум покоя нет, И я вздыхаю им в ответ.

Задание 5.

Приведенный ниже эпизод легенды о Тристане и Изольде в пересказе Ж. Бедье повествует о зарождении любви героев. Ему предшествует множество событий, в том числе победа Тристана над драконом, который опустошал земли Ирландии, родной страны Изольды. Наградой победителю должна была стать рука героини, королевской дочери. Однако Тристан попросил Изольду в жены не себе, а своему дяде, королю Марку.

Прочитайте отрывок и ответьте на следующие вопросы.

• 1. Почему авторы легенды делают местом действия анализируемого эпизода море?
• 2. В чем проявляется влияние кельтского фольклора?
• 3. Какой нравственный конфликт разворачивается в душе героя в момент, когда он влюбляется в Изольду?

Ж. Бедье

Тристан и Изольда.

Фрагмент^[15]

Когда наступило время поручить Изольду корнуэльским рыцарям, мать ее набрала трав, цветов и корней, положила их в вино и сварила могучий напиток. Сварив его при помощи своего ведовства и знахарства, она вылила его в кувшин и тайно сказала Бранжьене:

— Девушка, ты последуешь за Изольдой в страну короля Марка; ты ее любишь верной любовью. Возьми же этот кувшин с вином и запомни мои слова: спрячь его так, чтобы ничей глаз его не видел и ничьи уста его не коснулись. Но когда наступит брачная ночь, в то время, когда оставляют супругов одних, налей в кубок этого вина, настоенного на травах, и поднеси королю Марку и королеве Изольде, чтобы они выпили вместе. Да смотри, дитя мое, чтобы после них никто не отведал этого напитка, ибо такова его сила, что те, которые выпьют его вместе, будут любить друг друга всеми своими чувствами и всеми помыслами навеки: и в жизни, и в смерти. Бранжьена обещала королеве поступить, как та приказала.

Рассекая глубокие волны, судно уносило Изольду. Но чем более удалялась девушка от ирландской земли, тем более она горевала. Сидя в шатре, где она заперлась с Браижьепой, своей служанкой, она плакала, вспоминая о своей стране.

Тристан подошел к королеве и пытался успокоить ее сердце. Так как солнце пекло и их мучила жажда, они попросили напиться; девочка стала искать какой-нибудь напиток и нашла кувшин, доверенный Бранжьене матерью Изольды.

— Я нашла вино! — крикнула она им.

Нет, то было не вино — то была страсть, жгучая радость, и бесконечная тоска, и смерть.

Девочка наполнила кубок и поднесла своей госпоже. Изольда сделала несколько больших глотков, потом подала кубок Тристану, который осушил его до дна. В это время вошла Бранжьена и увидела, что они переглядываются молча, как бы растерянные, очарованные. Она увидела перед ними почти опорожненный сосуд и около него кубок. Схватив сосуд и подбежав к корме, она бросала его в волны и жалобно воскликнула:

— Несчастная я! Да будет проклят тот день, когда я родилась, проклят день, когда взошла на это судно! Изольда, дорогая моя, и ты, Тристан, вы испили вашу смерть!

А корабль снова понесся к Тинтагелю^[16]. Тристану казалось, что живое терние, с острыми шипами и благоуханными цветами, пустило свои корни в крови его сердца и крепкими узами связало с прекрасным телом Изольды его тело, его мысль, все его желания. И он подумал: «Андрет, Деноален, Генелон и Гондоин^[17], вы клеветали на меня, будто я добивался владений короля Марка. Но я еще более бесчестен: не земель его жажду я. Милый мой дядя, ты, который полюбил меня, сироту, раньше чем признал во мне кровь твоей сестры Бланшефлер, ты, который оплакивал меня так нежно, когда нес на руках в ладью без весел и парусов! Милый дядя, зачем не прогнал ты с первого же дня бродячего ребенка, явившегося, чтобы стать предателем? Что я задумал? Изольда — твоя жена, я — твой вассал. Изольда — твоя жена, я — твой сын. Изольда — твоя жена, и любить меня она не может».

Изольда любила его. Она хотела его ненавидеть: разве он не пренебрег ею оскорбительным образом? Она хотела его ненавидеть, но не могла, ибо сердце ее было охвачено тем нежным чувством, которое острее ненависти.

(Пер. А. А. Веселовского) Задание 6.

Прочитайте анализ романа о Тристане и Изольде в учебнике (с. 174— 177), определите, какие эпизоды романа представлены на приведенных ниже изображениях.

Рис. 8.5. Э. Лейтон.

Рис. 8.6. Дж. Мункан.

Рис. 8.7. Миниатюра XV в.

Рис. 8.8. Ж. Дельвиль.

Рис. 8.9. Д. Г. Россетти.

Задание 7.

Ознакомьтесь с отрывком из романа Кретьена де Труа «Ивейн, или Рыцарь со Львом». Найдите мотивы, связанные с кельтским фольклором. Выявите специфику хронотопа. Определите, в чем заключается главный конфликт романа. Покажите, как представлены в отрывке куртуазные идеалы.

Кретьен де Труа Ивэйн, или Рыцарь со Львом.

Фрагмент^[18]

В чащобе рыцарь — начеку.

Он подъезжает к роднику, Он видит ковшик на цепочке И безо всякой проволочки, Ковш наполняя в свой черед, На камень смело воду льет.

И сразу налетела буря, В лесу дремучем бедокуря.

Сто молний вспыхнули подряд. Холодный ветер, ливень, град. Но буря быстро миновала, И солнце восторжествовало. Лишь под сосною вековой Бурлил источник роковой, Пока на ветках птицы пели. Закончить птицы не успели Обедни радостной своей, Когда, грозы ночной слышней, Раздался топот в отдаленье, Как будто буйствуют олени, Самцы, которым что пи год Покоя похоть не дает.

Из чащи рыцарь выезжает.

Он проклинает, угрожает. Всепожирающим огнем Гнев лютый полыхает в нем. Ивэйн, однако, не смутился, С врагом неведомым схватился.

Король и рыцари зовут С собой Ивэйна в путь обратный, Его прельщая жизнью ратной. «Неужто, сударь, вы из тех, Кто слишком падок до утех, — Гавэйн промолвил, — кто женился И раздобрел и обленился?

И вы — супруг, и вы — сеньор!

Не что иное, как позор В покое брачном затвориться! Сама небесная царица Подобных рыцарей стыдит. Блаженство, сударь, вам вредит. Вам рыцарствовать недосужно? Нет, совершенствоваться нужно, Красавицу завоевав.

Готов наш рыцарь согласиться. Он только хочет отпроситься Перед отъездом у жены, Как поступать мужья должны.

Прочитайте в учебнике изложение и анализ артуровских легенд (с. 178— 181). На основании прочитанного составьте, но приведенному ниже образцу таблицу «Персонажи легенды о короле Артуре».

Определите имена персонажей, изображенных на иллюстрациях (см. ниже), перескажите эпизод легенды, изображенный на рис. 8.10.

Рис. 8.10. Э. Бёрн-Джонс

Рис. 8.11. Н. Уайет

Рис. 8.12. Д. Кортни

Рис. 8.13. Г. Пайл

Рис. 8.14. Д. Г. Россетти.

Рис. 8.15. Г. Форд.

Проверь себя!

Опираясь на материал учебника и практического занятия, охарактеризуйте следующий круг понятий и проблем:

• • посвящение в рыцари;
• • трубадуры;
• • ангелизация Прекрасной Дамы;
• • что повлияло на лирику трубадуров;
• • любовь-болезнь;
• • бретонский цикл.

Основная

Никола, М. И. История зарубежной литературы Средних веков: учебник для академического бакалавриата / М. И. Никола, М. К. Попова, И. О. Шайтанов., 2014. — С. 153—211.

Михайлов, Л. Д. Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра в средневековой литературе / А. Д. Михайлов. — М.: Наука, 2006.

Мелетинский, Е. М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа / Е. М. Мелетинский. — М.: Наука, 1986.

Средневековый роман и повесть. — М.: Художественная литература, 1974.

Дополнительная

Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. — М.: Художественная литература, 1973.

Прекрасная Дама: Из средневековой лирики / сост. А. В. Парин. — М.: Московский рабочий, 1984.

Бедье, Ж. Тристан и Изольда / пер. А. А. Веселовского. — М.: Аргус, 1993.

Легенда о Тристане и Изольде / изд. подг. А. Д. Михайлов. — М.: Наука, 1976.

Труа де, К. Эрек и Энида. Клижес / изд. подг. А. Д. Михайлов. — М.: Наука, 1980.

Труа де, К. Персеваль / пер. Д. Вишневского. — М.: Эксмо, 2006.

Вентадорн де, Б. Песни / изд. подг. В. А. Дынник. — М.: Наука, 1976.

• [1] Подробнее см.: Ле Гофф Ж. Рождение Европы: пер. с фр. СПб.: Александрия, 2008.С. 88−89.
• [2] Подробнее см.: Ле Гофф Ж. Рождение Европы. С. 91—92; Элиас Н. О процессе цивилизации. Т. 1—2. М.; СПб.: Университетская книга, 2001.
• [3] Ле Гофф Ж. Рождение Европы. С. 94.
• [4] Цит. по: Фридман Р., Чавчанидзе Д., Гаспаров М. Примечания // Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. М., 1974. С. 511.
• [5] Цит. по: Фридман Р., Чавчанидзе Д., Гаспаров М. Примечания // Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. С. 524.
• [6] Римский поэт Овидий (полное имя Публий Овидий Назон, 43 г. до и.э. — 17 г. и.э.)является автором иронической дидактической поэмы «Наука любви», в которой дает шутливые наставления о том, как найти и удержать любовь.
• [7] Неоплатоники — представители религиозно-философского направления, возникшего в III в. и.э. Считали, что во главе мировой иерархии стоит некое единое благо, которое посредством эманации (истечения) нисходит в мир, спускаясь по нескольким ступеням. На этой иерархической лестнице, как полагали трубадуры, Прекрасная Дама располагаетсявысоко, существенно выше своего воздыхателя, который через восхищение ею приближаетсяк Благу и Совершенству.
• [8] Само слово «роман» появляется в XII в. Первоначально оно означало текст, написанный на романском наречии, а не на латыни.
• [9] Михайлов А. Д. Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра в средневековой литературе. М.: КомКнига, 2006. С. 56.
• [10] Мелеттский Е. М. Средневековый роман. М.: Паука, 1983. С. 112.
• [11] Контаминация (от лат. contaminatio — «смешение») — смешение, слияние разнородныхэлементов.
• [12] Валлийцы (от устаревшего варианта названия Уэльса — Валлис) — уэльсцы, жителиполуострова Уэльс в Великобритании.
• [13] Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. М.: Художественнаялитература, 1974. С. 47—48.
• [14] Там же. С. 91−92.
• [15] Бедье Ж. Тристан и Изольда: пер. с фр. М.: Аргус, 1993. С. 43—47.
• [16] Тинтагель — столица короля Марка.
• [17] Андрет, Деноален, Генелон и Гондоин — бароны короля Марка, которые, опасаясь, что трон Корнуэла унаследует Тристан, требовали, чтобы король женился и дач стране законного наследника. Неохотно выполняя их требование, король заявил, что женится толькона девушке, чей золотой волос принесла в клюве ласточка, влетевшая в этот момент в дворцовые покои. Этой девушкой оказалась Изольда. Впоследствии Андрет, Деноален, Генелони Гондоин оставались врагами Тристана. Именно они выследили любовников и потребовали, чтобы король их жестоко наказач.
• [18] Труа де К. Ивэйн, или Рыцарь со львом / пер. В. Микушевича // Средневековый романи повесть. М: Художественная литература, 1974. С. 47—48, 85.