Краткий анализ стиля и языка некоторых произведений Н.В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки»

Вечера на хуторе близ Диканьки" вызвали почти всеобщее восхищение: они подхватили украинскую тему, столь популярную в 1-й трети 19 в., но подняли ее на принципиально иной уровень. С одной стороны, украинофильство Гоголя отличалось глубокой органичностью: писатель был выходцем из Украины, украинцем по национальности, в совершенстве знал родной язык, обычаи, нравы и сам занимался собиранием украинского фольклора. С другой стороны, тема Украины не оставалась в рамках самодовлеющего этнографизма, но была переведена в русло воссоздания целого художественного мира. Это книга, со страниц которой во всю ширь разворачивался мир украинской народной жизни, с её героическими преданиями и современными заботами, хитроумными проделками парубков и кознями нечистой силы, — эта книга блистала яркими и свежими красками, поражала оригинальностью и выразительностью языка.

В ней соединены различные, порой противоположные стили: с одной стороны, стиль речи поэтической, прочувствованной, достигающей патетических высот; с другой — бытового просторечия, подчас даже бранных слов и вульгаризмов.

Гоголь объясняет в предисловии «Вечеров» разнообразие стилей социальным различием рассказчиков и их речевой манеры, на что обращает внимание Виноградов. Тем самым автор «Вечеров» иронически предупреждает читателя о «глубоком внедрении просторечия в язык русской художественной прозы» [4, с. 5].

Таким образом, подчеркивает Виноградов, в предисловии четко оговаривается тип повествовательной речи, оказывающий определяющее влияние на «социально-экспрессивную» атмосферу произведения. Одновременно автор рисует портреты рассказчиков и характеризует стиль их речи.

В первой книге «Вечеров» читатель встречает двух рассказчиков. Язык Фомы Григорьевича, дьяка диканской церкви, с самого начала характеризуется Гоголем как просторечно-бытовая, народно-украинская речь, пишет Виноградов. «Эх, голова, что за истории умел он отпускать!» («Вечера на хуторе близ Диканьки»). Его стиль противопоставляется книжно-повествовательному стилю того времени. Язык Фомы Григорьевича близок по стилю языку Панька, «издателя» повестей «Вечеров». Это, на взгляд Виноградова, имеет большое значение, особенно учитывая, что второй рассказчик, панич в гороховом кафтане из Полтавы, говорил «таким вычурным языком, которого много остряков и из московского народу не могли понять» [4, с. 6].

Виноградов утверждает, что Гоголь противопоставляет не только сложный, искуственно-приукрашенный, далекий от живой устной народной речи язык панича простому, доходчивому, народно-бытовому языку Фомы Григорьевича, но и их образы противопоставлены друг другу. Причем стиль Фомы Григорьевича выносится автором на первый план и ему отдается явное предпочтение, подчеркивает Виноградов.

Виноградов сравнивает две редакции «Вечеров накануне Ивана Купалы» и делает вывод, что прежний, «карамзинский» метод построения образа повествователя несовместим с новым, реалистическим, «пушкинским» пониманием литературной народности. Согласно прежним правилам речевого построения образа рассказчика, кем бы он ни был, его речь не могла отклоняться от общепринятого литературного стиля в сторону характеристики его профессионального или социального положения.

Повествовательный стиль художественной прозы в системе Карамзина олицетворялся со стилем и мировоззрением обобщенного и отвлеченного писателя, стилем, который не мог выходить за рамки общепринятых норм речи. Стиль сказа Фомы Григорьевича уже в первой редакции часто выходил за рамки стилистики школы Карамзина, подчеркивает Виноградов. Но образ рассказчика был еще слишком сближен с образом автора, вследствие чего «приемы метафоризации, выбор выражений, синтаксический строй, экспрессивная окраска речи чаще всего непосредственно относилась к автору. Все это лишало народно-сказовый стиль реалистического правдоподобия» [4,с. 17].

Язык рассказчика во второй редакции «Вечеров накануне Ивана Купалы» приобретает синтаксически более изобразительный, драматичный и разнообразный характер. Виноградов наблюдает при сравнении двух редакций «Вечеров» стремительное изменение стиля Гоголя в сторону использования экспрессивного многообразия живой разговорной речи. Гоголь устраняет во второй редакции стандартную, однотипную книжно-литературную лексику и фразеологические обороты или заменяет ее на синонимичные более экспрессивные, динамические выражения из живой устной речи. Это, в свою очередь, ведет к изменению словесного состава языка.

Во второй редакции меняется характер описания действия и душевного состояния героев, отмечает Виноградов. Мысли и настроения действующих лиц передаются более динамично, в их движении. Характер описания имеет более детализированный и субъективный характер, общие выражения исчезают.

Гоголь хотел найти новые методы и средства «образной выразительности», стремился к «конкретному, выразительному, насыщенному жизненными красками и подробностями, образно-экспрессивному устному повествованию» [4, с. 34—35].

Важную роль, на взгляд Виноградова, играл для Гоголя принцип метафорического одушевления. Кроме того, Гоголь все больше использует характерные для устной народной речи слова и образы, приводит в соответствие «словесную ткань» повествования образу рассказчика, описывает ход действий последовательно и придает языку субъективный характер, пишет Виноградов [4, с. 5].

Виноградов отмечает, что Гоголь смешивал украинский язык с различными диалектами и стилями русского языка. Причем стиль украинского языка напрямую зависел от характера действующего лица произведения. Гоголь сочетал украинский простонародный язык с русским посредством просторечия. В качестве примера В. Виноградов сопоставляет простонародный язык Рудного Панька и Фомы Григорьевича и городской, обруселый язык «горохового панича» из «Вечеров на хуторе близ Диканьки» .

Речь гоголевских персонажей отличается смешением стилей и диалектов, подчеркивает Виноградов. С той лишь разницей, что это смешение обусловливается классовой принадлежностью действующего лица [4, с. 311].