Определение целесообразности и необходимости назначения комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз

Информационное письмо^[1]

В последние десять лет наблюдается значительный рост числа назначаемых судебно-следственными органами комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз (КСППЭ). С одной стороны, такой процесс является закономерным, поскольку совместное использование познаний специалистов психиатров и психологов дает возможность более качественно и дифференцированно решать экспертные задачи. С другой стороны, данная тенденция нередко приводит к неоправданному увеличению числа КСППЭ, к ним относятся случаи, когда перед психологом не ставится никаких конкретных экспертных задач или формулируются не соответствующие специфике криминальной ситуации, а также и заведомо выходящие за пределы компетенции эксперта вопросы. Все поставленные перед психологомэкспертом в постановлении/определении суда и следствия вопросы он обязан рассматривать в качестве экспертного задания, отвечать на них и не вправе самостоятельно выбирать из них адекватные для данной экспертной ситуации, за исключением не находящихся в его компетенции. В связи с вышесказанным наблюдается не обоснованная реальными экспертными проблемами перегрузка эксперта-психолога, что зачастую не только усложняет, но и формализует работу психолога, не позволяя ему в связи с лимитом времени более детально рассматривать действительно актуальные для него экспертные случаи, и отражается па полноте, качестве и обоснованности экспертных заключений.

Основными причинами сложившегося положения могут быть недостаточная или поверхностная информированность сотрудников судебно-следственной системы в вопросах назначения КСППЭ, невысокий профессиональный уровень как судебно-следственных работников, так и отдельных психологов-экспертов, недостаточность методического обеспечения процесса назначения и производства экспертиз, а также отсутствие должного взаимодействия между экспертными, правоохранительными и правоприменительными учреждениями. Руководители государственных экспертных судебно-психиатрических учреждений, а также психологи-эксперты вправе оказывать консультативную помощь следователям и судьям при формулировании вопросов, адекватных для разных видов экспертизы и соответствующих специфике ситуации правонарушения. Увеличение числа вопросов, обращенных к психологу, не должно отождествляться с повышением качества и тщательностью обследования или служить своего рода гарантией проведения развернутого экспериментально-психологического обследования конкретному подэкспертному.

В специальной литературе, посвященной проблемам КСППЭ и судебно-психологической экспертизы, рассмотрены типичные варианты экспертных случаев, когда имеют место те или иные юридически значимые психологические феномены — например, аффект или существенное влияние на поведение в криминальной ситуации индивидуальнопсихологических особенностей подэкспертного и др. Также приводится список возможных вопросов, обосновывается их формулировка, даются более частные рекомендации. Однако в различных изданиях порой содержится противоречивая информация, в отдельных брошюрах заведомо расширена компетенция психолога-эксперта. Кроме того, большая часть монографий ориентирована в значительной степени на научные, а не на экспертные задачи, апеллирует к хорошо подготовленному специалисту, имеющему не только базовые познания в этой области, но и достаточный опыт самостоятельной экспертной деятельности. Авторы, оперируя психологическими категориями, не всегда четко разводят их с психиатрическими и юридическими терминами, а иногда и наделяют психолога полномочиями эксперта-психиатра или правоприменительных органов. Отсутствие единого подхода к задачам и компетенции психолога-эксперта затрудняет понимание как руководителями экспертных подразделений, так и молодыми специалистами — психологами и юристами — роли и границ применения психологических познаний в экспертном процессе.

Анализ экспертной практики позволяет выделить следующие аспекты, требующие уточнения и коррекции при назначении КСППЭ и формулировании вопросов к психологу-эксперту в целях упорядочения процесса назначения и проведения экспертизы:

• — КСППЭ назначается в отношении лиц с явным психическим расстройством, когда у психолога не имеется собственного предмета экспертного исследования;
• — при назначении КСППЭ отсутствуют вопросы, входящие в компетенцию психолога-эксперта;
• — в постановлении/оиределении не указаны вопросы, которые целесообразно было бы задать в данной конкретной экспертной ситуации;
• — постановление/определение перегружено вопросами к психологу-эксперту, которые зачастую витиевато и нечетко сформулированы, в том числе и неоправданно размывают границы компетенции экспертов психолога и психиатра, дублируют или «перекрывают» друг друга по содержанию, в то время как ответ на один из вопросов уже предполагает ответ и на другой;
• — задаваемые вопросы апеллируют к явно отсутствующим или невозможным в конкретной ситуации правонарушения психологическим феноменам или выходят за рамки компетенции психолога-эксперта.

Настораживающим является и тот факт, что иногда психологи-эксперты, следуя букве постановлений судебно-следственных органов, отвечают на вопросы, выходя за пределы своей компетенции, при этом, переходя на язык юриста, выносят непрофессиональные, с точки зрения психологии, экспертные суждения, устанавливают наличие заведомо исключенных для той или иной криминальной деятельности юридически значимых состояний. В связи с этим необходимой представляется задача уточнения оснований и условий назначения (или неназначения) КСППЭ, а также вопросов к психологу, адекватных для той или иной криминальной ситуации.

Необходимость назначения КСППЭ должна быть обусловлена потребностью во всестороннем исследовании как личности обвиняемого, так и его состояния в момент правонарушения.

• 1. Если на экспертизу направляется обвиняемый с подтвержденным диагнозом хронического психического расстройства с выраженными изменениями психики, состоянием дефекта, ранее неоднократно лечившийся в психиатрических больницах, в том числе и принудительно после проведения экспертиз по предыдущим уголовным делам, то обычно бывает достаточно проведения однородной судебно-психиатрической экспертизы. В тех же случаях, когда у судебно-следственных органов возникают сомнения в обоснованности диагноза или степени выраженности психического расстройства, его дизрегулирующего влияния на поведение подэкспертного в криминальной ситуации, целесообразно перед назначением экспертизы, чтобы точнее определить ее вид — КСППЭ или СПЭ, проконсультироваться со специалистами — руководителями экспертных учреждений, экспертами.
• 2. Назначение КСППЭ для определения эмоционального состояния обвиняемого необходимо только в тех случаях, когда имеет место достаточно значимая длительная или острая психотравмирующая ситуация, обусловленная конфликтными отношениями с потерпевшим, а поведение обвиняемого в момент совершения инкриминируемых ему деяний агрессивного характера имеет те или иные признаки дезорганизации.

При проведении подобней экспертизы достаточным является стандартный вопрос: «Находился ли обвиняемый (Ф.И.О.) в состоянии аффекта или ином эмоциональном состоянии, которое оказывало бы существенное влияние на его сознание и деятельность?». При ответе на него психолог, в случае констатации аффекта или другого юридически значимого эмоционального состояния, должен дать развернутый ответ с анализом криминальной ситуации, объективной и субъективной (переживаний подэкспертного) стороны правонарушения, аргументируя, чем данное состояние было вызвано, указав специфику его протекания и степень дизрегулирующего влияния на способность субъекта к произвольной саморегуляции деятельности.

Другие же, часто встречающиеся в постановлениях судебно-следственных органов вопросы (например: «Если обвиняемый находился в состоянии аффекта, чем это состояние было вызвано?»), являются по сути избыточными.

Назначение и проведение КСППЭ с решением вопроса о наличии или отсутствии аффекта нецелесообразно в тех случаях, когда агрессивные действия направлены на субъекта, не имеющего отношения к фрустрирующей ситуации, а также совершаются организованно и совместно группой лиц или связаны с реализацией корыстных планов. Если же такой вопрос все-таки задается, то нет необходимости в развернутом психологическом анализе поведения подэкспертного с подробным рассмотрением всей динамики его эмоционального состояния для доказательства отсутствия аффекта.

• 3. В последнее время участились случаи назначения КССПЭ с вопросом о возможности наличия состояния аффекта при совершении насильственных сексуальных действий, финансовых преступлений, мошенничества, краж, ограблений, продаже наркотических средств, что противоречит уголовному законодательству. Юридически релевантным является состояние аффекта лишь при совершении убийства (ст. 107 УК РФ) и умышленном причинении тяжкого или средней тяжести вреда здоровью (ст. 113 УК РФ). Следовательно, постановка вопроса о наличии или отсутствии аффекта при ином характере криминальной ситуации не имеет психологического смысла, а ответ па него — правовых последствий.
• 4. Недопустимы ответы психолога-эксперта на гипотетические вопросы с рассуждениями по поводу — могло или не могло у лица с такими-то личностными особенностями и при такой-то ситуации правонарушения возникнуть состояние аффекта или иного выраженного эмоционального состояния. Аффект является не привычным, а исключительным, «аварийным» способом реагирования личности на фрустрирующие, стрессовые обстоятельства. Диагностика аффекта и иного выраженного эмоционального состояния должна базироваться на изучении конкретной феноменологии поведения субъекта в период совершения противоправного деяния и его переживаний в этот период времени. Выводить закономерности течения эмоциональных реакций и прогнозировать вероятность возникновения выраженного эмоционального состояния или аффекта, исходя только из личностной структуры, является профессионально неграмотным и неправомерным.
• 5. Наиболее общим, применимым к различным ситуациям правонарушений, является вопрос о проявлении индивидуально-психологических особенностей подэкспертного при совершении им деликта и степени выраженности их дизрегулирующего влияния при наличии такового. Вопрос может быть задан в следующей форме: «Оказали ли присущие подэкспертному (Ф.И.О.) индивидуально-психологические особенности существенное влияние на его поведение в ситуации правонарушения?». Следует учитывать, что любой субъект обладает определенными индивидуально-психологическими особенностями, но такой вопрос имеет психологический смысл и юридическое значение прежде всего в отношении несовершеннолетних и лиц с пограничными психическими расстройствами. Его нецелесообразно ставить в тех случаях, когда не имеется никаких сомнений в заранее продуманном и самостоятельно спланированном, последовательно реализованном деянии с адекватным ситуации прогнозом, например, при финансово-корыстном правонарушении.
• 6. Выходящими за пределы компетенции эксперта— психолога в настоящее время являются вопросы об определении конкретной мотивации и распределении ролей (лидерство, подчинение) в группе в момент совершения деликта, также как и ответы на них. Несмотря на то, что конкретная мотивация и роль субъекта в ситуации правонарушения являются составляющей вины, определяют меру ответственности за правонарушение и по законодательству устанавливаются только судом, такие вопросы постоянно встречаются в постановлениях и ответы па них в той или иной форме нередко содержатся в экспертных заключениях. При этом игнорируется то обстоятельство, что поведение любого субъекта полимотивировано и обычно детерминируется как личностными параметрами, так и конкретной ситуацией, актуальными особенностями состояния. Например, несмотря на наличие таких качеств, как склонность к доминированию и лидерству, нетерпимость к давлению, в определенных условиях данное лицо может быть ведомым членом группы, в то время как зависимый и подчиняемый подэкспертный в некоторых ситуациях может самостоятельно принимать решения и оказывать влияние на других.

В то же время следует отметить, что нельзя исключить возможность проведения такого рода экспертиз в будущем, но для этого должны быть разработаны соответствующие методологические обоснования и критерии экспертной оценки. В настоящее же время экснерт-нсихолог может устанавливать наличие таких индивидуально-психологических особенностей у подэкспертного, которые в сочетании с обстоятельствами конкретной криминальной ситуации и индивидуально-психологическими характеристиками других членов группы определенным образом детерминируют занятие подэкспертным той или иной позиции в момент реализации противоправного деяния. Наиболее обоснованной и доказательной в таких случаях может считаться экспертиза в судебном заседании (судебно-психологическая), когда эксперт-психолог, присутствуя на всех заседаниях суда, имеет возможность оценить групповую динамику и взаимодействие всех членов группы между собой.

• 7. В последнее время существенно возрос интерес судебно-следственных работников к психологическим аспектам поведения обвиняемых в процессе ведения следственных действий. При этом наиболее часто встречаются вопросы о наличии психологического давления на подследственного во время дачи показаний. Следует учитывать, что психологэкснерт вправе на основании проведенного экспериментально-психологического исследования и анализа материалов уголовного дела (показаний обвиняемого, их динамики, сопоставления с показаниями свидетелей и другими материалами дела, в том числе и видеоматериалами) оценить принципиальную способность субъекта правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них показания и актуальную возможность ее реализации в конкретные юридически значимые моменты. Также психолог может определить наличие дизрегулирующего влияния эмоционального состояния подэкспертного в период проведения следствия, если в материалах дела содержатся достаточные сведения, позволяющие сделать такой вывод. Однако психолог не должен оценивать наличие или отсутствие давления со стороны следствия, устанавливать причины изменения показаний и противоречий в них, это относится к компетенции правоприменительных органов.
• 8. Как правило, необходимо проведение не однородной СПЭ, а комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы по факту суицида. В таких случаях целесообразно задавать вопрос и исследовать проблему индивидуально-психологических особенностей суицидента и предшествующего гибели его психологического состояния, их влияния на поведение в момент суицида. Также информативным может оказаться анализ жизненной ситуации, сложившейся до самоубийства с выделением факторов, способствующих принятию суицидального решения, установлением возможной причинно-следственной зависимости между действиями определенных лиц и гибелью суицидента. Однако при этом следует учитывать, что психолог не определяет в процентном отношении вклад каждого фактора в реализацию решения о суициде, а также изолированное воздействие отдельного параметра без учета совокупности других характеристик, определяющих суицидальное поведение.

Если факт смерти не квалифицирован юридически как самоубийство, то выводы психолога могут носить вероятностный характер, касаясь только описания особенностей личности погибшего субъекта и его психологического состояния, предшествующего смерти. В компетенцию психолога не входит правовая квалификация причин смерти субъекта — был ли это суицид, несчастный случай и др.

9. Имеют место факты необоснованного назначения повторных экспертиз и неоднократных допросов экспертов в отношении несовершеннолетних с постановкой одного и того же вопроса о соответствии психического развития подэкспертного конкретному паспортному возрасту. Данный вопрос является методологически некорректным, а ответ на него свидетельствует о недостаточной профессиональной квалификации эксперта. Данное обстоятельство ранее многократно разъяснялось в специальной литературе^[2].

Приведенные положения рекомендуются для тиражирования и распространения на местах среди экспертов (психологов и психиатров), а также работников судебноследственных органов, прокуратуры и судов.

О применении ч. 3 ст. 20 УК РФ Информационное письмо^[3]

В Уголовном кодексе РФ одно из основных положений, касающихся уголовной ответственности несовершеннолетних, определяется ч. 3 ст. 20. Она гласит, что несовершеннолетний, достигший возраста уголовной ответственности, не подлежит уголовной ответственности, если он «вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общесупвенную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими». Эта правовая норма стала юридическим основанием для назначения и проведения большого числа экспертиз несовершеннолетних обвиняемых.

Вместе с тем проведение экспертиз в соответствии с ч. 3 ст. 20 УК РФ сопровождается большими трудностями, а результаты экспертной и правоприменительной практики, в этой сфере нельзя признать удовлетворительными. Во многом это связано с неудачной формулировкой самой статьи. Нет четкого толкования и единого мнения специалистов относительно понятия «отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством». Юридический критерий ч. 3 ст. 20 совпадает с аналогичным критерием ч. 1 ст. 22 УК («Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости»), однако правовые последствия этих статей принципиально различны (не привлечение и привлечение к уголовной ответственности), что в определенном смысле дискриминирует подростков с психическими расстройствами. Часть (воспитательных, социальных) по отношению к несовершеннолетнему, а возможность направления подростков, не привлеченных к уголовной ответственности в соответствии с этим положением, в специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа согласно Федеральному закону «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» от 24.06.1999 № 120-ФЗ фактически не используется.

Хотя общее число случаев непривлечения несовершеннолетних к уголовной ответственности на основании ч. 3 ст. 20 достаточно велико (в 2002 г. — 1047, в 2003 г. — 933), отсутствие согласованности и недостаточная разработанность экспертных критериев ведут к тому, что экспертизы в соответствии с этой правовой нормой проводятся в различных регионах Российской Федерации совершенно по-разному. Так, в некоторых территориях эта статья вообще не применяется, в других используется расширительно. В одном и том же регионе количество несовершеннолетних, не привлеченных к уголовной ответственности на основании ч. 3 ст. 20 УК, в разные годы может различаться в несколько раз. Например, но данным МВД и Прокуратуры РФ, в 2002 г. в Самарской области количество таких подростков составляло всего 2, в 2003 г. — 31, в Татарстане — 70 и 3, в Краснодарском крае — 88 и 148, в Ленинградской области — 17 и 32. Приведенные данные отражают проведение экспертиз на основании ч. 3 ст. 20 УК не только сотрудниками государственных экспертных судебнопсихиатрических учреждений, но и психологами-специалистами Минюста, а также психологами системы образования и другими специалистами, не являющимися государственными экспертами. Часто такие экспертизы выполняются и как комплексные психолого-психиатрические, и как однородные судебно-психологические или судебно-психиатрические.

В соответствии с требованиями Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации) от 05.06.2001 № 73-ФЗ к организации и производству судебной экспертизы в государственных судебно-экспертных учреждениях на основе единого научно-методического подхода к экспертной практике, профессиональной подготовке и специализации экспертов специалисты ГНЦ ССГ1 им. В. П. Сербского рекомендуют проводить экспертизу на основании ч. 3 ст. 20 УК РФ, опираясь на следующие методологические и организационные положения.

• 1. Квалификация экспертов, выполняющих экспертизы на основании ч. 3 ст. 20 УК, должна соответствовать требованиям, предъявляемым к специалистам (психиатрам, медицинским психологам) государственных судебно-экспертных учреждений Министерства здравоохранения РФ.
• 2. Оптимально проведение этого вида экспертизы в государственном судебно-экспертном учреждении в виде комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы (КСППЭ). Для констатации у несовершеннолетнего обвиняемого отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, необходимо вначале исключить наличие психического расстройства (компетенция эксперта-психиатра), а затем установить наличие или отсутствие непатологического отставания в психическом развитии (компетенция эксперта-психолога).
• 3. При невозможности организации комплексной экспертизы в исключительных случаях допускается последовательное проведение вначале судебно-психиатрической, а затем судебно-психологической экспертизы.
• 4. Если в рамках КСППЭ у несовершеннолетнего обвиняемого констатируется психическое расстройство, то ч. 3 ст. 20 УК не применяется. В этом случае особенности психического развития несовершеннолетнего во время совершения общественно опасного деяния рассматриваются в связи с имеющимся у него психическим расстройством.
• 5. Если в результате клинического обследования, в том числе и с привлечением данных экспериментально-психологического исследования, психиатр констатирует у несовершеннолетнего отсутствие психического расстройства, психолог в рамках своей компетенции проводит исследование, направленное на выявление отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством (возрастной личностной незрелости) либо на установление его отсутствия.
• 6. Категория «отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством», представляет собой экспертное понятие, психологическое содержание которого составляет личностная незрелость. Личностная незрелость выражает слабую сформированность сознательных регулятивных механизмов социального поведения подростка. Она обусловливается незавершенным развитием мотивационно-смысловой системы и проявляется в несамостоятельности подростка, подверженности его поведения влиянию внутренних непосредственных побуждений или внешних обстоятельств, других людей. Личностная незрелость может быть естественной возрастной (особенно у младших подростков) или обусловленной непатологическими факторами (социальная или сенсорная депривация, длительные соматические заболевания, особенности воспитания).
• 7. После выявления у несовершеннолетнего отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, по возможности, устанавливаются вызвавшие его факторы неболезненного характера. Далее эксперт-психолог в обязательном порядке выясняет, повлияло ли это отставание (личностная незрелость) на возможность осознанной и произвольной регуляции противоправных действий несовершеннолетнего, причем до такой степени, что в ситуации правонарушения он «не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими». Ограничение этой возможности («не мог в полной мере…») констатируется лишь в том случае, если оно выражено существенно и может быть обосновано конкретными фактами, относящимися к деятельности несовершеннолетнего в ситуации правонарушения. Обоснование выводов экспертизы только наличием у несовершеннолетнего отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, не может рассматриваться как достаточное.
• 8. Эксперт каждой специальности подписывает ту часть экспертного заключения, которая относится к его компетенции. В заключении психолога должны быть описаны методики исследования, результаты их применения, а также представлено обоснование экспертных выводов.
• 9. Формулировка вопросов к экспертам КСППЭ со стороны органов, назначающих экспертизу, определяется формулой ч. 3 ст. 20 УК РФ. Рекомендуется следующий вариант:
  • (1) Имеется ли у несовершеннолетнего отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством?
  • (2) При наличии у несовершеннолетнего отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, можно ли заключить, что во время совершения общественно опасного деяния он не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими?

Следует подчеркнуть, что для применения ч. 3 ст. 20 УК РФ обязательно должны быть заданы одновременно оба вопроса (на практике часто задается лишь первый из них, что недостаточно для обоснованного вывода).

• 10. Ответы психолога на вопрос (1) могут звучать следующим образом:
  • — У несовершеннолетнего не имеется отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством.

У несовершеннолетнего выявляется отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством, в виде личностной незрелости, проявляющейся в … (далее указываются конкретные проявления этого феномена, например, неустойчивости эмоций и поведения, иесформироваиности системы мотивов и смыслов и т. п.).

• — (В случае квалификации психиатром психического расстройства) Выявляемое у несовершеннолетнего отставание в психическом развитии, проявляющееся в … (указать, в чем оно проявляется), связано с имеющимся у него психическим расстройством.
• 11. Ответы на вопрос (2) могут формулироваться так:
  • — Имеющееся у несовершеннолетнего отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством, не является выраженным, оно не оказало существенного влияния на возможность несовершеннолетнего осознанно и произвольно руководить своими действиями в ситуации правонарушения. Несовершеннолетний мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность совершаемых им противоправных действий (бездействия) либо руководить ими.
  • — Имеющееся у несовершеннолетнего отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством, оказало существенное влияние на его возможность осознанного и произвольного руководства действиями. Несовершеннолетний не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность совершаемых им противоправных действий (бездействия) либо руководить ими. Это проявилось в … (далее указываются конкретные обстоятельства, свидетельствующие о значительном ограничении этой возможности, например, некритичное следование образцам поведения других лиц, совершение действий под влиянием непосредственных побуждений, игровой характер действий и т. п.) —
• 12. Вывод эксперта-психолога о том, что несовершеннолетний не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность совершаемых им противоправных действий (бездействия) либо руководить ими в силу имеющегося у него отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, не противоречит выводу эксперта-психиатра о том, что у несовершеннолетнего не выявляется психического расстройства, которое лишало бы его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность совершаемых им противоправных действий (бездействия) либо руководить ими. Лежащий в основе заключения суда о вменяемости несовершеннолетнего вывод психиатра относится к одному фактору, который может влиять на осознанность и произвольность действий субъекта, — психическому расстройству. Психолог исследует и оценивает другой фактор, способный оказывать аналогичное влияние, — отставание в психическом развитии, не связанное с психическим расстройством.
• 13. Вопрос о соответствии психического развития (или «психологического возраста») несовершеннолетнего его паспортному возрасту не вытекает из формулы ч. 3 ст. 20 и не является методологически корректным. Ответить на него точно вообще невозможно, так как в возрастной психологии нормы имеют не количественный, а качественный характер и относятся к возрастным периодам, охватывающим несколько лет (подростковый период — от 11—12 до 14—15 лет, юношеский — от 14—15 до 17—18 лет), а не к конкретным календарным возрастам внутри периода. При наличии у несовершеннолетнего клинически выраженного психического расстройства дать ответ на этот вопрос тем более нельзя, поскольку при психической патологии психическое развитие качественно отличается от нормального и не может соответствовать каким-либо возрастным нормам.

Приведенные положения рекомендуются для тиражирования и распространения на местах среди экспертов (психологов и психиатров), работников судебно-следственных органов, прокуратуры и судов.

• [1] Кудрявцев И. А., Савина О. Ф., Морозова М. В. Определение целесообразности и необходимости назначения комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз: ииформ. письмо / ФГУ «ГПЦ ССПРосздрава». М., 2006.
• [2] См., например, информ. письмо Минздрава РФ, ГНЦ ССГ1им. В П. Сербского «О применении ч. 3 ст. 20 УК РФ» (М., 2004), котороеприводится ниже. — Прим. сост.
• [3] Настоящее информационное письмо составлено в связи с необходимостью упорядочить экспертную практику, касающуюся применения ч. 3ст. 20 УК РФ. В письме указываются принципы работы экспертов, даются формулировки вопросов, вытекающие из положений статьи, а такжевозможные варианты ответов в экспертном заключении. Письмо подготовлено под руководством академика РАМП Т. Б. Дмитриевой сотрудниками ГНЦ ССП им. В. П. Сербского заместителем директора ио научной работе, руководителем Отдела судебно-психиатрическихи социальных проблем подросткового возраста доктором медицинскихнаук Е. В. Макушкиным, руководителем Лаборатории психологии детского и подросткового возраста доктором психологических наук Е. Г. До-зорцевой и старшим научным сотрудником Лаборатории психологии кандидатом психологических наук М. В. Морозовой.