Роль языка и речевой коммуникации в развитии мышления

Язык и мышление в филогенезе (в процессе становления человека как Homo sapiens).

С большой вероятностью можно предположить, что человеческий язык генетически восходит к звукам, которые издают высшие животные и которые служат у них не только выражением внутренних рефлекторных состояний, но и сигнализируют — прежде всего особям того же вида и той же группы — об опасности, о появления чужака в стаде (стае) и т. п. Иначе говоря, они являются ситуативными знакамисигналами.

Однако не менее очевидно и глубочайшее качественное различие «языка животных» и языка человека. Использование животными звуковых сигналов всегда ситуативно конкретно, т. е. вписано в определённую сиюминутную ситуацию, поэтому у животного никогда не возникает надобности выразить что-то, находящееся за пределами этой ситуации. Разумеется, в памяти животного существуют образы многократно повторяющихся конкретных ситуаций, что позволяет ему правильно ориентироваться в мире. Но эти образы остаются лишь достоянием каждой отдельной особи данного вида и не предполагают внеситуативной коммуникации. Как же преодолевается в процессе формирования Homo sapiens качественное различие «языка животных» и человеческого языка?

Вспомним, что в распоряжении наших предков был «язык жестов» => [с. 412]. Но разнообразные формы взаимодействия с окружающей действительностью и с другими людьми настолько усложнили знания человека о мире и настолько увеличили объём этих знаний, что это намного превысило физически ограниченные возможности жеста. Только комплексы звуков, словесные знаки, число которых принципиально безгранично, могли удовлетворить возрастающую потребность человека закрепить эти знания и — самое главное — передать их другим, проверить на других правильность своей личной мысли (или, как говорят философы, объективировать её). Так «язык жестов» был вытеснен звуковым языком, а жест — словом, условным знаком понятия. Именно условность словесного знака, о чём говорилось ранее => [гл. 2, с. 47], делает его универсальным средством обозначения понятия любой степени абстракции.

С появлением звуковой речи становится возможным дальнейшее развитие абстрактного мышления, когда всё внимание переключается с простого называния предмета на его связи с другими предметами, на его признаки и свойства как самостоятельный объект размышления. Именно в этом смысле надо понимать слова академика Ф. Ф. Фортунатова: без языка мы не могли бы думать так, как мы думаем, и о том, о нём мы думаем^[1]. Допустим, обладая цветовым зрением и способностью эмоционального переживания, люди видели, воспринимали и даже эмоционально переживали сочетание красок в природе, но самая простейшая мысль-обобщение «трава зелёного цвета» не могла бы возникнуть в их головах, а тем более не могла бы быть передана другим до тех пор, пока не сформировались и не получили словесного обозначения (своего в каждом языке) понятия «трава», «цвет», «зелёный» и не оформился способ их атрибутивной (определительной) связи в словосочетании и предикативной связи в предложении.

Таким образом, в филогенезе развитие мышления и — более того — эволюция человеческого мозга, его структуры — неотделимы от развития языка и от вербальной коммуникации. В ещё более явном виде эта зависимость проявляется в онтогенезе.

• [1] Фортунатов Ф. Ф. Сравнительное языкознание // Фортунатов Ф. Ф. Избранные работы. Т. 1. М., 1956. С. 120.