Россия в парадигме Э. Дюркгейма: от механической к органической солидарности

Социальное развитие России в имперский период, в XVIII — начале XX в., хорошо укладывается в схему Э. Дюркгейма трансформации механической солидарности в органическую по мере индустриализации и урбанизации общества (табл. XII. 1).

Россия в XVI—XVII вв. подходила под тип общества с механической солидарностью: индивиды и исполняемые ими функции отличались сходством, личность поглощалась коллективом, индивидуализм был не развит. Социальная интеграция носила в значительной степени принудительный характер, поскольку все социальные организации являлись не добровольными, а принудительными. Материальная и моральная сплоченность была также вынужденной, так как поддерживалась круговой ответственностью. В обществе преобладало уголовное право, которое было писанным, над гражданским правом, которое было преимущественно обычным. Уголовное и гражданское право, так же как и уголовное преступление и деликт, не дифференцировались. Еще при 11етре I и мятеж, и убийство, и ношение бороды, и порубка заповедного леса считались уголовными преступлениями. Соблюдение правил поведения поддерживалось строгими репрессивными санкциями: например, имущественная несостоятельность должника, нанесение имущественного вреда карались уголовными наказаниями; дисциплина в семье поддерживалась патриархом телесными наказаниями. Среди санкций наиболее часто применяемыми были разные виды телесных наказаний и смертная казнь: в Соборном уложении 1649 г. смертная казнь предусматривалась для 60 нарушений, в петровском законодательстве — для 200. В крестьянских и посадских общинах коллективное сознание регламентировало весь уклад жизни человека; общины закрепостили человека; авторитет группы являлся абсолютным. Коллективное сознание было полностью религиозным, и оно примерно равнялось по объему совокупности индивидуальных сознаний. Общественные интересы доминировали над индивидуальными. Сложившиеся нормы принимались как должное и их правомерность обсуждению не подлежала. Город и деревня административно но, социально и экономически не были разделены. Большинство горожан занималось сельским хозяйством, как и крестьяне; город внешне и по стилю жизни напоминал деревню. Низкая плотность и населения, и поселений. В Европейской России среднее расстояние между городами в 1678 г. составляло около 300 км, плотность населения — 0,7 человека на 1 кв. км. Разделение труда в обществе находилось на очень низком уровне; доминировало натуральное хозяйство.

Таблица XII. 1.

Механическая и органическая солидарность как идеальные типы.

Гофман А. Б. О социологии Эмиля Дюркгейма //Дюркгейм Э. О разделении общественного труда: Метод социологии. М., 1990. С. 553.

В период империи постепенно складывалось общество с органической солидарностью. Город отделился от деревни, между ними усиливался экономический и культурный обмен. Экономика коммерциализировалась: в начале XIX в. товарность сельского хозяйства составляла 9−12%, в 1850-е гг. — 17−18%, в 1909;1913 гг. достигла 31 % чистого сбора основных сельскохозяйственных культур. Все формы социальных, экономических и культурных связей в обществе резко интенсифицировались. Люди освободились от всех видов крепостной зависимости, приобрели сначала гражданские, а в 1906 г. и политические права. Наблюдался рост индивидуализма и ценности отдельной личности. Коллективное сознание уменьшилось в объеме и стало лишь незначительной частью совокупности индивидуальных сознаний; его интенсивность и степень определенности также уменьшились. Социальный контроль над человеком ослаб; девиантное поведение во всех формах многократно увеличилось. Центр тяжести социального контроля над поведением человека переместился с социетального уровня (со стороны государства, общества, церкви, общины, корпорации и семьи) на индивидуальный уровень. Одновременно с повышением роли самоконтроля существенно расширилась свобода индивидуального выбора. По содержанию коллективное сознание превращалось в светское, рационалистическое, ориентированное на индивида; его секуляризация прогрессировала: согласно данным опроса в 1909 г. студентов Политехнического института, 23,4% твердо верили в Бога, 22,8 % сомневались, 48,3 % не верили и 5,5 % уклонились от ответа. Зародился национализм, усилился патриотизм, что свидетельствовало о росте социальной интеграции. Роль гражданского права резко возросла, и оно четко отделилось от уголовного, так же как уголовное преступление от деликта. Уголовные наказания смягчились. В 1742 г. была де-факто отменена смертная казнь, правда, впоследствии была восстановлена, но никогда не достигала прежних масштабов. Среди уголовных наказаний в начале XX в. стало преобладать тюремное заключение, и даже телесные наказания заключенных были отменены в 1904 г. В отличие от прошлого наказания крайне редко вели к лишению человека гражданских прав навсегда. Санкция утратила искупительный характер и главной целью имела восстановить порядок вещей, другими словами, реет игпугп йен ая санкция замен та репрессивную.

Дюркгейм полагал, что коллективное сознание при механической солидарности отличалось конкретностью, специфичностью, детальностью, а при органической солидарности — абстрактным и общим характером. Это наблюдение в полной мере относится к России. Языковеды, изучавшие развитие русского языка, в котором русское коллективное сознание выражалось, обнаружили, что язык со временем становился более абстрактным, логическим, отвлеченным и по лексике, и по грамматике. «В новейшем книжном языке, — констатировал в 1858 г. известный русский языковед Ф. И. Буслаев, — русское отвлеченное логическое сочетание понятий берет верх над этимологическим. В народном же языке, не подчинившемся искусственному единству условных правил и менее книжного подвергшемся изменению и нововведениям, так же как в древнем, этимологическая форма и наглядное представление господству ют над логическими формами». В современном русском языке (около 200 тыс. слов) имеется примерно 20 тыс. слов иностранного происхождения (многие из них — абстрактные, общие понятия), которые пришли в русский язык в последние 300 лет.

Всем перечисленным изменениям в характере социальной солидарности в период империи сопутствовали рост разделения труда и плотности населения. Показателем растущего разделения труда служит диверсификация экономики. Только за 1857−1897 гг. доля самодеятельного мужского населения, занятого в сельском хозяйстве, уменьшилась с 75,9 до 62,8%. В Европейской России средняя людность сельской общины увеличилась примерно в 3 раза (432 человека в 1905 г.), средняя людность города — в 19 раз (25 тыс. в 1910 г.), плотность населения за 1680−1913 гг. — в 35 раз (24,4 человека на 1 кв. км в 1913 г.), наоборот, среднее расстояние между городами уменьшилось в 3,5 раза (83 км в 1914 г.).

Трансформация механической солидарности в органическую в начале XX в. не завершилась в России, как она не завершилась, по мнению Дюркгейма, и в западноевропейских странах. Однако, несомненно, западные общества продвинулись по этому пути значительно дальше, чем российское.