Эксцентрика человека.
Философская антропология
Моралисты разных времен обыкновенно приписывают все беды человеческого рода эксцессам самоутверждения — агрессивности, властолюбию, своекорыстию, себялюбию. Но не случайно их проповедь, которая озвучивалась на протяжении тысячелетий, оказала так мало влияния на безумства человеческой истории: они ищут врага не там, где он притаился. По мнению А. Кёстлера, и величие, и трагедия человеческого рода… Читать ещё >
Эксцентрика человека. Философская антропология (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
На XIX Всемирном философском конгрессе, который проходил летом 1993 г. в Москве, канадского философа спросили: «Чего больше в человеке — рационального или иррационального?» Докладчик ответил: «Фифти-фифти» (50/50). И это принципиально неверно. Парадокс именно в том, что человек — существо иррациональное, однако наделенное рассудком. Это, как говорится, совсем иное творение… Разум, воля и чувства человека, словно демоны, растаскивают его в разные стороны.
Об этом догадывались уже древние греки. Как говорил Сократ, странное существо — человек, он все понимает, но поступает несуразно, вопреки разуму.
В прошлом философы, осознавая разнородность человеческого поведения, утешали себя мыслью — на уровне разума человек все-таки целостен, хотя в нем заложено множество программ. И они создают поразительную разноголосицу, которую человек и не замечает. Однако — об этом уже шла речь — обнаруживает свою ограниченность и противоречивость. Мысль, безупречно выверенная, оказывается малопригодной для человека, поскольку он существо иррациональное.
В человеке парадоксально уживаются ум и предрассудки, разум и недомыслие, покой и бунтарство. Английский писатель и философ Артур Кёстлер в книге «Призрак в машине» отмечает, что созерцательное блаженство мистика и святое недовольство бунтаря, «йог» и «бунтарь» в человеке восполняют друг друга. Но эта норма существует только в идеале, оставаясь совершенно недостижимой ни для отдельного человека, ни для всего человечества в целом.
Моралисты разных времен обыкновенно приписывают все беды человеческого рода эксцессам самоутверждения — агрессивности, властолюбию, своекорыстию, себялюбию. Но не случайно их проповедь, которая озвучивалась на протяжении тысячелетий, оказала так мало влияния на безумства человеческой истории: они ищут врага не там, где он притаился. По мнению А. Кёстлера, и величие, и трагедия человеческого рода проистекают из нашей огромной возможности к преодолению своей самости[1], от переизбытка интегративного начала. Именно это начало безоговорочно поощряется социальным мнением, тогда как противоположное — юридически ограничивается и этически облагораживается.
Почему так? Во-первых, лишь у немногих представителей человеческого рода тенденция к обретению целостности превращается в высшие формы мироотношения и деятельности — научное познание, эстетическое созерцание, художественное творчество, — которые, конечно же, были бы невозможны без выхода из своей уединенности и обособленности, без прикосновения к беспредельному и вечному. Но у подавляющего большинства порыв к самоопределению, к экстазу и «стремлению принадлежать» принимает инфантильные формы идентификации (уподобления. — П. Г.) и проекции (переноса на другой объект. — П. Г.) в фрейдистском значении этих терминов. Вовторых, люди в массе своей отождествляют себя не с символами необъятного целого, а с конечным или частичным — с тем или иным социальным, познавательным, идейным целым: этносом, страной, партией, сектой, направлением, школой.
Человек, по мнению Кёстлера, страдает своего рода филогенетической (родословной. — П. Г.) шизофренией — врожденными дефектами координации эмоциональных и аналитических способностей сознания. Корень зла, по Кёстлеру, надо искать в патологических чертах эволюции нервной системы приматов, завершившейся появлением человека разумного. Мозг человека состоит из двух полушарий. Левое — «заведует» рациональной сферой, областью ума и логики. Правое — направляет чувства. Однако оба эти полушария не скоординированы.
Дело в том, что они сформировались неодномоментно. Сначала появилось правое полушарие, и лишь спустя многие тысячелетия образовалось второе, символизирующее возникновение разума. Рассогласованность этих полушарий — один из биологических дефектов человека. Миф о первородном грехе, с этой точки зрения, не лишен символического смысла: человеческий мозг в своем развитии совершил, так сказать, эволюционное грехопадение.
Кёстлер приводит анатомо-физиологические аргументы в пользу своего тезиса, черпая их главным образом из трудов американского нейрофизиолога П. Маклина. Структурные недоработки и ошибки, вообще говоря, допускаются эволюцией не так уж редко. У некоторых разновидностей насекомых и черепах голова так тяжела, что, случайно опрокинувшись на спину, эти особи уже не в силах повернуться и обречены на гибель, подобно чудовищу из «Превращения» Франца Кафки (1883—1924). Все без исключения беспозвоночные забрели в эволюционный тупик, положивший предел развитию их нервного аппарата: нервные узлы у них размещены вокруг пищеварительной трубки и в случае дальнейшего разрастания сдавили бы ее недопустимым образом.
Человеческий мозг, как считает Кёстлер, тоже жертва подобного просчета в конструкции, прокравшегося из-за необычайно поспешной, «взрывной» эволюции, предположительно имевшей место в плейстоцене, т. е. нижнем отделе, который соответствует наиболее длительной эпохе четвертичного периода. В ходе такого ускоренного филогенеза (процесса исторического развития мира организмов. — П. Г.) не успела сложиться достаточно эффективная коммуникация между «старым мозгом» (палеокортексом, восходящим к рептилиям), «средним мозгом» (мезокортексом, присущим низшим млекопитающим) и «новым мозгом» (неокортексом, специфичным для высших млекопитающих и человека).
Дефект координации состоит прежде всего в том, что многие функции филогенетически новых отделов мозга дублируются филогенетически более старыми отделами, которые заведуют не только бессознательными вегетативными процессами в организме, но вдобавок по-своему «чувствуют» и «мыслят». В человеческом сознании имеется как бы два независимых экрана: на один из них проецируется грубый и упрощенный абрис действительности, обращенный к низшим инстинктам и не выражаемым в словах эмоциям, на другом возникает более точный, детальный и адекватный образ мира.
Психологическая раздвоенность, свойственная человеку, находит подтверждение в материальном субстрате — в «шизофизиологии» головного мозга. В нашей черепной коробке, утверждает Кёстлер, расположились бок о бок крокодил, лошадь и человек разумный, причем первые две твари далеко не всегда подчиняются своему предполагаемому господину. Напротив, они часто превращают его в своего раба — словесное мышление подыскивает рациональные мотивировки и хитроумные оправдания примитивным аффектам.
Кёстлер приходит к парадоксальному выводу: эволюция снабдила человека органом, которым он еще не научился пользоваться, и орган этот — головной мозг. Возможностей, заключенных в старых отделах мозга, уже недостаточно, чтобы положить предел человеческому безумию. Запретительные инстинктивные механизмы, регулирующие внутривидовые отношения животных и предотвращающие их взаимное истребление, в человеческом обществе бездействуют, тогда как аналогичные механизмы разумного характера — на уровне «нового мозга» — еще не работают.
Человек — единственный биологический вид, в жизни которого внутривидовые различия весомее, чем внутривидовая общность. Даже свое благословение — язык — он обращает в проклятие, в орудие вражды, с легендарных времен Вавилонской башни, культивируя лингвистические барьеры. Сегодня особенно очевидно, насколько способность к контактам отстает от технических возможностей коммуникации. «Шизофизиологический» разрыв между разумом и чувством к тому же углубляется с присущим человеку сознанием собственной смерти. Открытие феномена смерти принадлежит «новому мозгу», отказ примириться с нею — «старому мозгу», зараженному древним инстинктом самосохранения. Столкновение обоих мотивов населило мир фантастическими призраками и суевериями.
Единственным средством от шизофрении, якобы «вмонтированной» в высшую нервную деятельность человека, могло бы стать, по Кёстлеру спонтанное изменение человеческой ментальности, по последствиям равноценное крупной биологической мутации[2]. Но стрелки на часах эволюции движутся медленно, а человечеству ждать некогда: ныне оно находится в беспрецедентном положении. Демографический взрыв, экологический кризис и, главное, создание оружия массового уничтожения поставили человечество на край гибели, которая не замедлит наступить, если не будут приняты меры по исцелению природы человека.
* * *.
Многие исследования человеческой природы свидетельствуют о том, что человек — предельно эксцентричное создание. Дело не в том, что ему присущи разные черты, противоречащие друг другу характеристики. Речь идет о сложностях человеческой натуры в целом. Необычность человека как творения обусловлена тем, что он во многом выключен из органики природного мира, хотя и укоренен в ней. Человеческие свойства парадоксальны, рождают представление об исключительном существе.
Человек — природное создание, но в то же время он иноприроден. Он творение природы, но в то же время выпадает из ее лона. Как же внутри природного царства возник такой феномен? Откуда взялся человек? Это древняя и вечно новая проблема…